|
В начале 70-х годов по мастерским советских институтов, имевших
статус научно-проектных, ходили затертые распечатки первой книги
Джейн
Джекобс. Это был так называемый перевод для служебного пользования,
исполненный анонимной референткой. Перевод был ужасен, однако
и из этого корявого текста можно было уловить главное: автор осмелилась
обвинить весь мировой градостроительный истеблишмент в непроходимой
тупости. Это щекотало нервы, считываясь в первую очередь как открытый
вызов начальству вообще.
Оригинал той давней книги попал мне в руки по случаю, и сразу
выяснилось: во-первых, первое издание состоялось уже в 1962 году,
во-вторых, название книги перевели неверно. Life and Death of
Great American Cities — речь о жизни и умирании великого города
Америки, а вовсе не её больших городов. О больших городах говорят:
big cities.
Подчеркну: книга не об архитектуре, не о планировочных фантазиях
урбанистов — она о социальной ткани городов, о том, как её рвет
в лохмотья ослеплённость профессионалов, категорически убеждённых
в том, что они знают, что именно нужно людям. О том, что самоуверенность
профессионала замечательным образом сливается с самоуверенностью
чиновника, нашедшего в эксперте добровольного адвоката для собственной
веры чиновника в то. что он-то знает, что нужно людям.
Встретиться с Джекобс мне не довелось: когда я оказался
в Торонто в годы перестройки и встречался с тамошними профессионалами,
я и не знал, что она давно оставила Нью-Йорк и перенесла
свою неуемную энергию в Канаду. Лишь в 1990-е годы я познакомился
с ученицей Джекобс — нью-йоркской публицисткой Робертой
Грац, которая за символический 1 доллар уступила мне копирайт,
что позволило перевести и издать её книгу об активности
американских неправительственных организаций по защите городских
сообществ, совершенно у нас неизвестной[1].
Нью-йоркский университетский истеблишмент не допустил Джекобс
к студентам. Тот факт, что её первая книга переиздавалась
каждый год, а затем вышел в свет ещё ряд книг, включая "Экономику
города", делал её вхождение в профессорский корпус
невозможным[2].
Джекобс уехала в Канаду, где сыграла роль ключевого консультанта
"мягкой" реконструкции старых районов Торонто
эпохи расцвета этого великого города.
"Впереди Средневековье" — книга итоговая: Джейн Джекобс
скончалась в апреле 2006 года в почтенном возрасте 92 лет. Это
квинтэссенция здравого смысла, опирающегося на недурное эмпирическое
знание и огромный деятельный опыт. От Джекобс не стоит ожидать
долгого выяснения отношений с теоретиками времен постмодернизма:
они ей просто не интересны. Она из другой эпохи, эта "гражданка
старшего возраста" (как принято говорить в политкорректной
Америке), в юности пережившая Великую депрессию. Ей достало отваги
ставить под вопрос святая святых американской идеологии, и ею
движет подлинная тревога за будущее цивилизации.
Небольшая книга Джекобс важна для нас уже потому, что камня на
камне не оставляет от иллюзий о мудро и хорошо обустроенной американской
жизни. В отличие от наших публицистов, которые до сих пор любят
противопоставлять наши натуральные безобразия образу североамериканского
рая, Джекобс знает, о чем говорит, и работает с фактами, только
с фактами.
Уничтожение городских сообществ, распад этики профессиональных
корпораций, тупость солидно выглядящих экспертных "машин",
бурная деятельность фабрик по выдаче университетских дипломов
— всё это для нас не удаленная, не отчужденная от нас реальность.
Если не обратить на это внимания, это "чужое" будущее
станет нашим завтра. И уже становится.
Весь пафос книги можно передать одной фразой: не дойти до того
состояния, когда мы забываем даже о том, что нечто утратили. Не
поддаться торжествующей амнезии! Можно, разумеется, усомниться
в оправданности надежд, которые в заключительной главке представлены
автором, не желающим отречься от умеренного оптимизма.
Можно, но не хочется.
И ещё — важен, представляется, стиль письма. Так уже больше не
пишут. Речь не о манере, которую несложно имитировать, но об образе
мышления родом из 30-х годов ушедшего века. Думается, что знакомство
с этой антикварной ценностью небесполезно.
Основной текст переведен без сокращений. Единственная вольность,
которую позволил себе переводчик: за счёт подробностей, интересных
исключительно североамериканскому читателю, несколько ужаты развернутые
авторские комментарии и перенесены из "хвоста" на страницы;
добавлено несколько примечаний разъяснительного характера в отношении
деталей, которые североамериканскому читателю кажутся самоочевидными.
|
