|
Перевод В.Л. Глазычева.
Опубликовано в "Русском
журнале", 14.01.99
В прошлый месяц я перебралась из Сиэтла в Джонсон-сити, Теннеси,
где меня ждал годичный контракт на преподавание в университете
штата — обучать ткацкому искусству и основам 3D дизайна.
Здесь, на Юге, все, кажется, движется куда неспешнее, чем на
Севере, за исключением автомобилей, и я должна признаться, что
испытала полнейший культурный шок. Так, появившись в городе, я
сразу же заметила табло с аршинными буквами "ЕTSU PRIDE" и решила,
что это "голубые" обозначили день своего присутствия. Вовсе нет.
Для художника с Западного Побережья я слишком наивна. Эти лозунги
— часть общих усилий президента университета добиться большей
приязни городского сообщества к школе. Честно говоря, нас здесь
попросту ненавидят. Вчера у меня едва не сняли отпечатки пальцев,
когда я выписывала чек в овощной лавке, а в продуктовом магазине
кассирша потребовала у меня SSN (номер социального страхования),
дату рождения, телефон на работе и дома, да ещё и имя моего работодателя,
прежде чем взять мой чек на 22 доллара (на чеке, кстати, отпечатаны
мои имя и адрес, и номер водительских прав, выданных штатом Вашингтон,
и ещё она видела мою университетскую ID (пропуск с фотографией).
Могла бы, сучка, сама сопоставить числа!).
Я подозрительна по тому, как я произношу слова, в связи с тем,
что моим работодателем является университет, и ещё из-за того,
что, прижатая к стене, я признаюсь в том, что преподаю на факультете
искусств (иные успокаиваются, когда я говорю, что преподаю ткачество
— потому что это местное ремесло; но большинству и этого мало).
При поисках квартиры мне пришлось быстро выучить, что ни в коем
случае нельзя говорить, что я преподаю художество. Сначала мне
следовало сказать, что я преподаю. После того полагается признать,
что в ETSU. Только в третью очередь можно было робко признаться
в том, что обучаю ткачеству — коль скоро это здесь дело привычное,
то ОК. Моя охота завершилась в конце концов тем, что я приземлилась
в весьма модном дуплексе — по страшной дешевке, — владельцем которой
оказался профессор химического факультета, окончивший университет
в Беркли в 60-е годы. Его не отпугнула моя, скажем так, умеренная
религиозность. Его дочь делит вторую половину дома-дуплекса с
котом по имени Тунец, знаменитым в округе тем, что останавливается
в пабе "У бедного Ричарда", что прямо через дорогу, и там напивается.
Кот напивается — не соседка. А та, в свою очередь, не пускает
кота в дом, если от него несет как от пепельницы.
У нас под боком и круглосуточный Wal-Mart, и супермаркет под
названием Super Kmart, тоже круглосуточный, и я только что обнаружила,
что в Джонсон-сити полно обшивающих себя женщин. Они любят покупать
ткани в Уол-Марте ни свет ни заря по утрам, и одна из моих студенток
работает там отрезчицей, обслуживая швей и страдающих бессонницей.
Большая часть моих студенток уже с детишками — здесь это принято.
В моей мастерской две на сносях, так что, полагаю, нам понадобится
детская ванночка. Я запретила шить распашонки, если только они
при этом не решатся сделать десять дюжин, да ещё и авторскую композицию.
Ни одна на это не соблазнилась.
Вы спросите: где, черт побери, находится этот самый Джонсон-сити,
Теннеси? В общем — в Аппалачах. Я нахожусь у подножия гор Блю
Ридж, неподалеку от границы с Северной Каролиной и югом Вирджинии.
Это там, где всегда происходит действие фильмов о бутлегерах.
С культурными традициями здесь все в порядке, но в экономическом
отношении это зона депрессии. В получасе отсюда — городок Эрвин,
где однажды по обвинению в убийстве был повешен цирковой слон
— совершенно серьёзно. Это — тоже местная культура.
В конце учебного дня я немного занимаюсь живописью — это недурной
способ общения с большой и смешанной по составу студенческой группой.
Как-то с одной из моих студенток я отправилась в Студенческий
союз, чтобы чего-нибудь перехватить. Когда мы расплатились, студентка
обратила мое внимание на то, что я удостоилась чести. Что? Кассирша
назвала меня "Hon" (достопочтенной). Поначалу я ужаснулась тому,
что меня оскорбили — вроде как здесь делают, произнося "bless
your lil heart". Однако же оказалось, что правда — кассирша была
куда старше меня.
Так или иначе, я научилась здесь жить, скрывая собственное Я
художника с Западного побережья (прежде всего это означает — не
говорить ничего лишнего), и странным образом начала вспоминать
Рим. Обнаруживается немало сходства. Так, к примеру: из-за того,
что у меня странный акцент, без нужды не говорить ничего. Равно
и сушилка в моей квартире — это лишь "подсушилка", то есть она
вещи не сушит, а только чуть подсушивает, в связи с чем время
от времени все завешано влажным бельем — точно как в римской квартире.
Мебель в моем доме вовсе не старинная, хотя вполне старая и точно
так же неудобна, как мебель в Риме. По соседству все довольно
тихо до половины двенадцатого или полуночи, когда соседи (я не
говорю о владелице кота) в подпитии вылезают из дома покурить
и начинают громко распевать, — в Риме такое тоже случалось. Правда,
там это были завсегдатаи баров, а не соседи-приятели, но звуки
они издают точно такие же.
Здесь все делается неспешно и требует бесчисленных телефонных
переговоров. Все кругом куда старее, чем в Сиэтле, хотя, разумеется,
и не столь дряхлое, как в Риме. И наконец, в здешней воде переизбыток
солей, что приводит к образованию пленки на поверхности чая в
вашей чашке. Точно, как в Риме.
Немалое различие в том, что здесь по воскресеньям работают магазины
(хотя закон запрещает продажу алкоголя в этот день) и кофе ужасающ.
Разумеется, здесь нет и мороженого — Ben and Jerry не в состоянии
вытянуть денежки из обитателей Джонсон-сити.
А вот здешние горы — на мой взгляд, холмы и ничего более. Посмотрим,
что будет зимой, если выпадет снег. Рассказывают, что все здесь
с ума сходят от воодушевления, если выпадает на дюйм снега. Г-м-м,
напоминает опять совсем другое место, где я живала...
Марк, надеюсь, ты нашел свой грузовичок и тебя не оштрафовали
за парковку в неположенном месте. Надеюсь вскоре получить от вас
весточку. Будь добр, пришли кофе.
Элисон
|