Лекция «Метод проектирования»

Я действительно занимался всё это лето написанием книжки, которая выйдет где-то в середине декабря под названием «Урбанистика», потому как дефицит знания в этой области довольно-таки тяжёл. Поскольку всё советское время под проектированием на самом деле имелось в виду нечто другое. Поскольку всякое ТЗ на проект отстраивалось от нормативной схемы. Квадратура, дальше места, посадочные, на столовые одна норма, на кинотеатр другая норма.

Строго говоря, моим коллегам старшего поколения оставалось заниматься весьма специфическим делом. Когда делалась олимпийская деревня в Москве и главным архитектором этого дела был хорошо знакомый человек (его уже нет в живых, увы, — человек, на самом деле, замечательный), но на мой вопрос, а почему именно так, он отвечал (конечно, не на публику): «ну а что ты хочешь — хамская власть, хамская архитектура». Что имелось в виду? А в значительной степени то, что вместо собственно проекта (к этому я вернусь) на столе некоторое количество молодых людей расставляло плиточки или подковочки. Или подковочки с плиточками. В определённом орнаментальном порядке. По принципу — ну, какое начальству понравится, то и шут с ним. В конце концов — какая разница. Выход на собственно ТЗ, на техническое задание как результат проектирования почти никогда не осуществлялся. Вот это я очень хочу подчеркнуть. Что именно техническое задание является ключевым результатом проектного процесса. Второй слой и второй этаж — это уже превращение технического задания в собственно проект. В нашем случае в архитектурный или в инженерно-архитектурный.

Поэтому я прежде всего на этом и хочу сосредоточиться.

Дело в том, что, конечно, очень схематизируя, можно всё-таки сказать так. До 20-х годов XX века у архитектора не было другого понимания своего дела, кроме как работа на клиента. Честная, служебная профессия, в которой есть такая добротная сервильность. Понять, что клиенту надо и, опираясь на тогда понятный каталог решений, сделать грамотную комбинацию. Некоторые нарушения этого бывали, но крайне редко. По одной простой причине. С властью диктаторской такой иной трюк не пройдет — она сама знает, как надо! С индивидуальным клиентом — тем более. С ними работать тяжело. И вообще во всём мире люди из нашей профессии норовят как можно подальше отодвинуть работу на индивидуального клиента, если это не твой собственный дом, то работать на конкретную семью, в которой 2 человека и 4 мнения — это всегда адски тяжелый труд.

Это был такой понятный этап истории архитектуры. Для меня здесь идеалом является мало, к сожалению, у нас известный герой — одна первая дама архитектуры — Джулия Морган (ничего общего с диктором радио). Джулия Морган, во-первых, подмяла под себя французскую академию и всё-таки была принята и окончила её. Она отличалась от всех других тем, что вела деликатные и долгие интервью со всеми членами семьи, включая детей, на которых шло проектирование. Поэтому в домах появлялись пещерки для детей, которые обожают укромные места, какие-то особые ходы для них.

Эта практика жива ещё. Но она перешла в другую зону — это так называемые босоногие францисканцы, которых тысячи и тысячи и которые работают на малобюджетные или на крошечные деньги. Одним из них является мой валлийский друг Кристофер Дэй. Книгу его «Места, где обитает душа» я переводил несколько лет назад, она переиздавалась. Вот там на медные копейки работа шла именно таким образом — понимание способа существования. Поэтому когда он делал детский сад, то главное, о чем он позаботился, это о том, чтобы в игровом пространстве, в единственной комнате (там всего было два пространства) нашлись нишки для каждого — для одного или для двух, — где можно друг к другу ходить в гости, где можно выстраивать жизнь, а не просто идти в педагогический процесс.

20-е годы принесли совершенно другое понимание. Появилось племя талантливых и плохо образованных (такое тяжелое сочетание) — очень плохо образованных и очень талантливых людей. Среди них такие известные имена, как Карбюзье. Это племя начало делать другую вещь — заготовки. Концепции и заготовки, а дальше — подыскивание клиента, который слопает это и примет это как своё по тому или иному соображению. Шанс на это появился тогда, когда появился на это корпоративный заказчик. В отличие от персонального заказчика , у которого есть понимание того, что ему хотя бы не подходит (если нет позитивного, то хотя бы есть негативное), то корпоративный заказчик — муниципальный, государственная бюрократия, бюрократия крупных компаний — это всегда отсутствие внятной воли и отсутствие вкуса (просто потому, что непонятно как его уровнять).

Возникла новая схема (и она действует и по сей день), при которой прежняя форма навязывания концепта уже не срабатывает, а уже идет совершенно другая конструкция проектирования — проектирования как сферы деятельности. Крупные корпорации обращаются к экспертам, потому как сами не знают. Эксперты сканируют мировой рынок, работают в основном по брендам, и делается тендер или закрытый конкурс. Всё заранее понятно. В свою очередь, крупные бренды (это давно институты — мой хороший знакомый сэр Норман Фостер — это 270 человек) сканируют рынок, и не просто сканируют на предмет, где что будет скорее всего, заготавливая на все случаи жизни конгресс-холлы, жилые комплексы, кварталы, а ещё и ведут разведку — кто от корпорации будет носителем заказа.

Прекрасный пример — недавно прошедший конкурс на конгресс-холл в Стрельне под Петербургом. Я даже написал по этому поводу маленькую заметочку в одном светском журнале. Мы уже в этом мире. Кто у нас проектирует жильё ? Англичане — когда речь идёт о квартальной застройке — они в этом специалисты, Ренова полюбила французов и т.д. Все они, приходя сюда забывают всю систему ограничений, которая их там связывала — ограничений законодательных (когда очень жёсткие нормы по плотности заселения или комфортности), забывают о давлении общественного мнения и с большим кайфом навязывают абсолютно готовые заготовочные схемы, которые здесь, как говорилось несколько лет назад, пипл хавает.

Вот этот вариант сегодня реальный и чрезвычайно сильно наступательный. Если график нарисовать по числу вхождения в крупные инвестиционные проекты зарубежных фирм на наш рынок, то это будет поднимающаяся кривая. Что при этом происходит? А при этом нет проектирования. Есть привязка заготовки к некоторому месту, и к особенностям идеосинкрозии заказчика. Как вырваться из этого капкана, потому что это действительно капкан?

Не далее как сегодня утром я отправил свои, как члена жюри, предложения по трем номинациям конкурса, который проводит журнал «Arhs», в том числе там была номинация жильё. Это была самая тяжелая номинация, поскольку ставить баллы нужно было по тому, что есть. С большим трудом я нашел одну работу по высшему баллу. Почему?

А потому, что до сих пор довлеет заготовочная схема родом из моего родного МАрхИ. Нарисуем эффектную форму, а что там с планировкой — да гори она огнём. Или просто схематически расставлены линии, либо прямое следование логике не очень квалифицированного заказчика (я говорю сейчас о реальных проектах и постройках), который предполагает так — «что у нас называется премиум-класс, бизнес-класс? — комнаты побольше» — и всё.

На самом деле, переживания реального образа жизни современной семьи, которая уже абсолютно не похожа на семью предыдущую (а если это не распознано, то тем хуже для тех, кто с ней работает) — этого нет. Хотя бы простого понимания, что площадь комнаты имеет минимальное значение. На самом деле главное — богатство, разнообразие и доля вспомогательных помещений. Потому что современное семейство — это такая аксаковская семья, только без имения. Которые не вывозит всё на дачу, а так с этим со всем и живёт. С лыжами, с аквалангами, если средства позволяют. И вообще с кучей немыслимого барахла, без которой существование кажется уже совершенно невозможным. А поставить это барахло в квадратных комнатах, если вы её увеличили с 16 до 24 квадратных метров — разницы нет никакой. Потому что не зонируется, не раскладывается на внятные позиции функционального или полифункционального назначения.

Не анализируется, приходят или не приходят дети, подростки — всё это рисунки поведения, которые требуется облечь в пространство и найти, как в пространстве и конструкциях с этим делом разыграться. Можно это разыграть? Можно. Но для этого надо иметь желание к этому. Пока спрос настолько велик вообще в жизни, хотя уже появляется заказчик второго поколения, который покупает следующее жильё, нажегшись на предыдущем. Но это в верхнем горизонте.

Моя жена занималась некоторое время интерьерными работами, и у нее были такие клиенты, которые бросали первое жильё, потому что верили, что жить в нем будет невозможно, а на втором они уже были квалифицированы. Но квалифицированного потребителя у нас ещё в сумме нет.

Социологических данных по этому поводу тоже нет. Потому что социологии не это заказывают. Они под выборы работают. Разве что когда-нибудь какой-нибудь фонд общественного мнения чуть поглубже копнёт. Одна-единственная работа за последнее время — исследование поведения, образа жизни и представлений посетителей Петербургской «Доброй чашки». Прекрасная работа. Это сам собой вычленившийся контингент, который может позволить себе заплатить 60 рублей за чашку кофе и 100 рублей за пирожное и сидеть там и жить. Целый слой. Насколько мне известно — это единственная такая работа. Ничего остального нам просто не дают.

Опрашивать людей бессмысленно — у них нет опыта, а, следовательно, они не могут сказать ничего положительного. В лучшем случае они могут сказать о том, что их не устраивает. И то если они этот осознают.

Вы прекрасно знаете, все из вас, кто работал с интерьерами жилых квартир (все на этом подрабатывали какое-то время), что люди не способны нарисовать план своей квартиры. Просто не способны. А дальше, что такое жильё ? Оно кончается на двери? Или оно включает в себя лестничную площадку, если это многоквартирная площадка, или она включает палисадник, если это таун-хаус? Или оно включает в себя пространство двора или часть этого двора вне зависимости от вопросов собственности? Но позитивное знание по этому поводу ведь тоже не собиралось. Вернее сказать, собиралось, но только не у нас. А совсем в другой жизни, совсем в других слоях.

Когда мы в 1991 году Москве проводили проектный семинар — 7 человек было русских, 7 — англичан и 7 немцев — причём виды видавших, — это люди, работавшие в бедных кварталах, так что их треснувший асфальт и все остальное не смущало — это все было понятно; но одно для них было вещью, абсолютно выбившей их из колеи. Они говорили, — такой среды не может быть, но она есть. Что они имели в виду? Нигде в мире нет такой ситуации, когда на одной площадке у вас сегодня ещё живет слесарь-сантехник с известной модальностью бытия, многодетная семья южного происхождения и университетский профессор, пробирающийся между книгами. Во всём мире они разведены в пространстве, а у нас ещё не разведены.

Третий посыл. Сегодня сформулированы несколько задач. Сформулированы на уровне посылки, не более чем. Я полгода был в совете по национальным проектам. В том числе и по доступному и комфортному жилью. Причем содержание слова «комфортное», естественно, вообще не входило в размышление, оно полагалось самоочевидным. Ну очевидно, что комфортное — это комната побольше. Или кухня побольше. Причем любая хозяйка скажет, что между 9-ти и 12-ти метровой кухней нет никакой разницы, если она квадратная. Только лишние сантиметры для уборки.

То есть это — не осмысленно. А потом появилось понятие «социальное жильё». Понятие есть. Деньги сейчас на него даже выделяются. Но какое это жильё? Опыт 20-х годов, конечно можно вспомнить, у Милютина было рассчитано замечательно — 1,8 кв.м. жилая ячейка на одного и улучшенная для более дорогой категории была 2,4 кв.м., потому что с душем. Этот опыт явно не проходит.

Но тем не менее ясно, что государственный заказчик здесь будет настаивать на одном — это всё-таки на уменьшении числа квадратных метров. Это не обойдешь. Вопрос — а как это компенсировать? Можно ли это сделать в рамках одной квартиры? Явно нет. Можно ли в рамках одного дома — сомнительно. А в рамках квартала — возможно. Если вы компенсируете нехватку чего-то в жильё многообразием социальных служб, условно говоря — бесплатным или почти бесплатным интернет-кафе или горкой для скейтбордов, или ещё чем-то, что наоборот изменит отношение к этому пространству, и оно из заведомо деградированного превратится в иное.

Французы вообще пошли очень жёстко. Там очень твёрдое правило, по которому по внешнему облику дома, которые мы называем социальным наймом (дома датированные и муниципальные), не должны ясно отличаться от коммерческой застройки. Ничего себе, профессиональная задачка. Деньги другие, а при этом нужно уложиться. Очень любопытная штука.

Я ещё раз обращаю на это внимание, потому что я вчера это переживал, просматривая все один за другим проекты, представленные на конкурс вполне знаменитыми мастерскими. Даже лучший на мой взгляд проект (Петербургский) — широкий корпус, который дает потрясающие возможности, без этих знаменитых 12 с хвостиком, там 18 метров. И как они использованы? А никак. Просто увеличено пространство.

У нас же в Москве работает замечательный архитектор Андрей Непомнящий, достаточно уже зрелый, который всю свою жизнь ковыряется с грамотной организацией света, естественной освещённостью и с выходом на понимание того, что понятие «плотность застройки» — это дурное понятие. Потому что оно как раз не учитывает меру комфортности, и вы можете увеличить так называемую плотность в несколько раз, увеличив одновременно комфортность. Это совершенно другие проекты и совершенно другие конструкции. Как ни странно, власти ему даже отдали один дом построить в Москве. Просто потому, что нужно было построить хоть что-нибудь для обманутых вкладчиков и подмахнули ему дом и даже не заметили.

Значит, вопрос о постановке задачи, о формулировании технического задания на проектирование — вопрос как раз самый интересный. И предполагает он, честно говоря, не логику 20-х годов, когда архитектор нагло полагал, что он-то и есть носитель правильного человеческого восприятия, что является достаточно сильным допущением, потому как люди-то все разные.

В одиночку сделать такое ТЗ (это как раз к технике проектирования) формально можно, но качественно вряд ли. Это диалоговая машина. Это диалог, предполагающий участие кончено же экспертного уровня. Потому что просто так хватать людей за фалды «а вот вы мне скажите» — это несерьёзно.

Это так же как обсуждение генерального плана с публикой. Неравные условия, абсолютно неравные компетенции, и разговор не получается. Галочку поставили, а результата нет. А какие эксперты должны быть? Где их взять? В каждом местном сообществе (реальном, не абстрактном взять)? С этим, кстати, очень небогато. Потому что посреднической функции никто не вычленял. Кто помнит ещё добрые советские времена — проектный институт ТЗ писал себе сам. А потом его начальство возвращало. Сегодня ситуация несколько изменилась. Сегодня мне все чаще приходится выступать в роли (она меня устраивает и мне комфортна) такого консультанта заказчика, который скажет, предъявляет инвестиционный маркетинговый проект. Вот куплен участок, есть некая тема, но мы сталкиваемся с очень интересными ситуациями. Пусть речь идёт не всегда о жильё, но это сущностно важно.

Вот недавно был заказ — люди купили большой участок земли на верхней Волге около Дубны, и большой участок арендовали на длительный срок в дополнение к этому. И хотят, чтобы у них там был и яхт-клуб, и коттеджи на продажу, чтобы быстро компенсировать часть затрат, и какой-то спортивно-развлекательный и прочий центр. Им западная фирма бодро предоставила очень грамотно расписанный маркетинговый план. Кроме одного. Они не учли, что участок между двух шлюзов, а это означает, что реального яхт-клуба здесь просто не может быть, потому что 3 часа на шлюзование или деньги колоссальные. Не учли, что премиум-клуб и яхт-клуб рядом есть в Завидово. Контекст был не схвачен. А дальше вообще не акцентировалось, на какую категорию это рассчитано — кто туда пойдет. Когда мы вместе с ними выработали алгоритм, что это прежде всего для стариков с детьми, которых солидные люди сгоняют с глаз долой, чтобы они были на свободе, на природе, под надзором и в комфорте. Вот из этого уже стало выстраиваться реальное технической задание. Но здесь готовы к диалогу инвесторы.

А другая ситуация в Москве. Огромный участок. Уже заказан готовый архитектурный проект хорошему бюро. Уже сделан хороший архитектурный проект — офисы, большой стилобат. И встает вопрос — о что бы нам в этот стилобат напихать? Компенсирующее просто офисное пространство. Как консультант оказываешься в странной ситуации, когда вообще-то ты должен сказать: «Ребят, вы вообще-то маху дали. На этом участке офисы у вас не пройдут. По транспортной ситуации, по трудности доезда, по перспективе развития района». А деньги-то уже потрачены. Проект уже сделан. Отказаться от этого уже нельзя. А там как раз вполне приличное среднего класса и социальное жильё можно напихать вполне грамотно.

Вот мы ещё в таком бульоне, в котором только-только начинает вариться понимание, что задача — не сформулировать. Что её сформулировать без участия осмысленного проектировщика невозможно, но отдать полностью проектировщику тоже нельзя. Потому что делала фирма «Киселев и партнеры» — получили задание делать офисы, — хорошая композиция, грамотное решение. Но только не по месту и не по делу.

Другой заход. Вот несколько минут у нас было перед началом. Успел несколько слов сказать Сергею Валентиновичу. Сейчас идет очень любопытный новый процесс. С полгода примерно я и несколько моих коллег возились с тем, чтобы сломать представления о городе как об острове. Ну, как Москва существует как остров. Стратегия развития Московской области замечательно была представлена с дыркой внутри в МинРегионе. Там была просто белая дыра и вокруг белое всё. Но Москва-то не лучше, потому что вокруг всё белое.

Так вот в славном городе Челябинске, миллионер-город, довольно интенсивно развивающийся, удалось, в несколько тактов, не сразу, вывести ситуацию до того, что три дня назад я проводил вместе с мэром Челябинска круглый стол, в котором участвовали главные архитекторы всех восьми районов вокруг Челябинска, с которыми впервые была сформирована рабочая группа по проектированию большого Челябинска. Не как административная единица, ни в коем случае, никакой механики здесь, а по простым житейским сюжетам: пресная вода, мусор, свежая еда, площадки под жильё и площадки под вынос промышленных предприятий из задушенной вокруг территории Челябинска. Как это сделать вместе? Немедленно это повлекло за собой движение к ТЗ на жильё. Ну, скажем, рядом с Челябинском Капийск через здоровое озеро… Не о чем разговаривать — это спутник натуральный, придумывать не надо. Ну что такое Капийск? Это полумесяц, где застроено руинами поселков, остававшихся от шахт, ну как по пласту шли, строили. Ну, это такие бидонвили по сути дела уже, где как-то доживают люди. Пока Челябинск думал где ему строить жильё, пока Капийск в отдельности думал что ему делать с этим, обе ситуации оказывались неразрешимы. Как только возникает ситуация перепроектирования в большом контексте, возникает возможность сноса этих самых руин. Строительство социального жилья, потому что там других людей нет, естественно кто мог уже давно оттуда сбежал, в одних местах. Формирование жилья инвестиционного челябинского на этих местах других. И использование бывших карьеров для спортивно рекреационного центра, который для челябинских людей, несущих инвестиции, на самом деле золотое дно. Ну представляете, когда готовые остатки карьеров с нормальным дренажом, поэтому они сухие — экстремальные виды спорта и всё остальное. Это часть понимания жилья, если мы видим его как целое. Как часть экономического и социального целого.

Я очень боюсь проектов, когда говорится сделайте мне красиво, сделайте мне ну скажем социальное жильё без вопроса где, без привязки к ситуации. Потом эту привязку можно и оторвать, потом её можно оставить и в стороне, потом она может оказаться тиражируемыми изменениями, но если этого не сделано, то это немедленно проступает в схеме. Ну вот ничего не поделаешь. И конкурс, который мы проводили, в котором кое-кто из здесь присутствующих участвовал, в какой-то степени тоже был демонстрацией этого, там, где возникала привязка к месту, возникал и более продуманный, более серьёзный заход, хотя и не скажу, что это было идеально.

Итак, мой тезис номер раз: самый главный предмет проектирования — это техническое задание на дальнейший проектный процесс. Под дальнейшим проектным процессом я понимаю отнюдь не узко понимаемый процесс такой школьный архитектурного проекта. Ничего страшнее дипломов моего дорогого института я в этом отношении не знаю. Лучше не заглядывать в то, что там изображает жильё, лучше не подходить к планшету и не смотреть на планировки. Ни одна из них не выдерживает никакой критики, на них не было настроя. Зато что-нибудь этакое на фасаде, неплохо нарисованное, эстетически привлекательное.

А если не только узко понимаемый архитектурный процесс? Значит вопрос вписывания в технологические рисунки: какие технологии мы подхватываем? Только те, что сует в пасть крупный бизнес строительный? Это один вопрос. Нахождение из банка, который худо-бедно в стране сейчас накапливается, в том числе и по программе Российский дом будущего, да и то не полный, но и бесцементный бетоны и преднапряженные каркасы — тонюсенькие и эффективные. Реально есть, используются, но только один делает в Свердловской области, другой в Чебоксарах, третий ещё где-то, пока не было единого центра, который бы это собирал и этому помогал стать известным, больше ничего не требуется. Если мы ориентируемся на определённую вполне уже технологически отработанную схему, мы в одной схеме реализма проектируем. А если мы говорим, вот мы нарисуем, а под это сделаем… ну в хайтэк это проходит. Скажем Норманн Фостер это может себе позволить. Гонконгский банк сделать с зеркалом, которое ловит солнечный свет в течение дня и перебрасывает в Атриум внутри снизу вверх. Перевернуть Солнце это не слабо. Там это делается, но это уникальная штука, а мы с вами говорим всё-таки о тиражировании.

Значит, технологический контекст, второй социально-организационный контекст. Сегодня по факту его кто-то должен организовывать, потому что его нет, когда у нас с вами отдельно через стену сидят все отделы или департаменты города ли, в субъекте ли, в администрации области ли, и не общаются друг с другом никогда, даже образование и культура. Значит нужно находить ту третью площадку на которой можно вытащить. Ну, прекрасный пример, подмосковные поселки, вот эти котеджные, безумно дорогие и всё прочее. Задает детский вопрос, вот вы здесь рисуете школу, а скажите пожалуйста, эта школа будет встроена в систему Министерства образования Московской области или это частная школа? А если частная, то где будут жить учителя? Ну и т.д. и т.д. Они так смотрят — ну как, школа должна быть… Какая школа? В какую систему включенная?

Это часть жилья. Вне этого всё рассыпается. А, между прочим, мировой опыт здесь тоже хорошо показывает: вот Селебрейшн, городок, построенный Диснеевской корпорацией, могучей, богатой, на бренде притянувшей тьму людей. Построили школу, а учителя там не могут жить, не по средствам. Возникает чехарда с учителями и школа в дым скверная. Это тончайший рисунок. Всё взвалить архитектору на себя? Не пойдет. Не получится, да и не нужно. Значит возникает абсолютно необходимое вакантное место координатора, организатора. Не менеджера — это совсем другое дело, это не менеджеральная функция. Который должен играть роль такого оперативного директора, это очень важная позиция. Ведь у нас (в мире занятая давно) пока почти отсутствующая.

Вот сейчас мы, я надеюсь, с будущего года в Академии народного хозяйства пробную магистратуру сделаем. Под эту задачу. Не важно, какое высшее образование, лишь бы писать, читать умел… а дальше можно с ним работать. Без этой функции… либо её обязанности исполняет грамотно выстроенный круглый стол, серия круглых столов или семинаров, втягивающих в себя людей, которые понимают как оно устроено с этой системой среднего образования, на переходе, на перепутье, на сегодняшнем переломе. Разбираться во всём этом, не будучи специализированным в школьном проектировании, как раньше был там НИИ, вот они там чего-то по школам колбасились, но вне связи с жильём.

Или со спортивными сооружениями. Что такое спортивные секции? Кто здесь может быть специалистом? Как связывается? Когда мы делали такую игру с Чебоксарами, пока её не убил президент Федоров из лучших побуждений, он объявил президентский проект, я понял всё. Пока все шло с конкретным застройщиком, с городом все могло бы получиться. Но самый интересный там был сюжет — это экономика и социология системы спортивно-развлекательных конструкций для всех возрастов. В пространстве, а не конкретно в доме. Тренажером Ketler это не решается, даже если деньги на него есть, даже если его есть куда поставить.

Это второй принципиально важный вопрос. Это результат проектирования, это результат проектирования группового, экспертного, учитывающего следующие стадии всего сопровождения проекта, включая PR. Грамотный PR — великое дело. Это обычно игнорировалось, считалось, ну мы заказчику показали, ему понравилось и все хорошо. У меня был прекрасный пример в практике. Я на этом даже заработал. Когда вполне грамотные архитекторы в Москве спроектировали пару домов на краю Нескучного сада и получили подписи г-на Ресина, главного босса, и поэтому считали, что тратится на такую ерунду с местным живущим контингентом бессмысленно. Но только не учли, что контингент там специфический, это все дома КГБ бывшего и МВД бывшего, с колоссальной системой персональных связей, в результате одиннадцать месяцев потеряно, котлован засыпан, дом не построен, а подпись была. Вот эта система организационно-социальной среды, которая это дело реализует, а она персонифицирована.

Ну вот в Кемерово с Тулеевым это будет один алгоритм работы, с Федоровым из Чувашии — другой, кто может это все знать? В одиночку мало кто. Значит вот это организация группового. Не даром я говорю: 150 лет пропущенного опыта. Сейчас читаю замечательную книжку, монографию, посвященную вообще великому действу, это когда в 1905 году в США одновременно развертывалось два процесса. Один — это принятие первого антитрестовского закона при Теодоре Рузвельте, в адрес железных дорог удержание тарифа от чрезмерных прибылей от сговора небольших компаний. А вторая — прокладка туннеля под Гудзоном, который связал железные дороги Нью-Йорка со страной. Проект технически, ну XIX век вырастил инженеров экстра-класса, составлял работу, включая расчётные работы и эксперименты, два года. Встраивание проекта так, чтобы его реализовали, заняло 6 лет. В политическую игру внутри Нью-Йорка, в столкновение разных сил, в партийные споры, в столкновение инвестиционных интересов, если бы во главе этого проекта не был бы потрясающий совершенно персонаж Александр Кассат, то вряд ли бы это получилось.

У нас иногда говорят: «Ой, страшное дело — время на согласование». Это правда, потому что в значительной степени есть много вздора, но вообще нормально.

Вот тот же Селебрейшн, который строил Дисней, система согласования заняла 3 года. Со всеми надо договориться. У них правда другой тип согласования, чем у нас, но в принципе понимание того, что сопровождение проекта должно проектироваться. Пониматься должно, что это временной процесс, что это не одномоментный акт получения подписи, а это сложный и тонкий процесс.

Ну вот, для монолога это, по-моем,у более чем. Поэтому мне гораздо интереснее, если будут вопросы, возражения или всё что угодно.

Вопрос: Вот Вы уже говорили уже не об архитектуре, а о некоторой социоархитектуре, которая одновременно находится в трёх пространствах, в привычном архитектору пространстве, уже получается в юридическом пространстве и в финансовом. Вы упомянули, что необходим некоторый организатор процесса, который будет генерировать одновременно в трёх этих пространствах. Не говорит ли это о том, что это уже некая новая сфера творческой деятельности, которая не архитектура, а нечто иное. Потому что необходимо конечно интегрирование, но может быть нужно и генерирование?

Я собственно уже об этом сказал. Да, но только вырастить такую профессию, во-первых, быстрее, чем за 15 лет не получится, а, во-вторых, если это будет чуждый логике специалист, тоже вряд ли хорошо. Не получится или будет очень трудным взаимодействие. Сегодня, а может и не сегодня, заместителем этого выступает взаимодействие, формирование вот этой надпрофессиональной среды, окутывающей проект. Я говорил: форма семинарская, круглостольная или какая-то ещё без которой полноценности добиться чрезвычайно сложно.

Вот лучший на сегодня, мне известный реализуемый проект создания городской среды, конечно же включающий в себя типологию жилья и всего остального — это город Денвер. Сложилось это случайно. Туда в свое время сбежалась куча так называемого зеленого народа, образованного, с идеологией и всем прочим. И не просто сбежалось, а сумело там совершить городской переворот, захватить власть реальную, программа развития Денвера — ну абсолютный образец. Если вы посмотрите, что такое проект застройки нового микрорайона Денвера — это книжка вот такой толщины. Книжка в которой описаны основания, логика, учтены интересы соседних графств и самого города, разных групп населения и всего прочего. И наконец в конце те типы районов, восемь, по-нашему говоря микрорайонов, с их пропорциями жилья, производства, офисов, только жилья. С их внутренним варьированием участков разного размера и домов разной стоимости. Это партитура, в которой архитекторы сыграли существенную, но честно говоря не ведущую роль. Но ничего страшного в этом нет. Они задали профессиональные рамки, они спасли профессионально от целого ряда ошибок, но это именно целостная выборка решений. К этому надо захотеть прийти, уметь прийти и суметь прийти.

Это всё три разные стадии, но без этого мы можем с вами оказаться очень легко оказаться в очень забавной ситуации, когда наша профессия сведётся к интерьерам, а всё остальное будут делать другие. Увы, это не химера. И наступление западных «чего изволите» компаний в этом отношении это уже факт.

Вопрос: понятна Ваша позиция по поводу субъекта ТЗ и что из себя представляет ТЗ, а кто субъект ТЗ и что должно представлять принципиальное задание, только в модальности долженствования, а не того как оно есть.

А это кто духовно сильнее. Кто образованнее, кто захватит здесь право на формирование абстрактной задачи. Я всегда различаю: есть задание и есть задание для себя. Это себя может быть индивидуальным, а может быть групповым, так вот трансляция смыслов… Тебе говорят социальное, 300 тыс. или миллион кв. м. Ожидать здесь от того кто это пишет другого не приходится. Перевод этого в задание уже есть интерпретация: литературная, числовая, экономическая, организационная — всякая. Кто сумеет, тот и возьмется, тут вообще место вакантное, это не предопределено. Политик может выступить в этой роли, интеллектуал может выступить в этой роли, если он не книжный червяк, а интеллектуал действующий. Архитектор может выступить в этой роли, кто хотите, гражданский активист может выступить в этой роли. Но эта интерпретация носит действительно ключевой характер. При формировании того, что я назвал ТЗ, это всё равно вырабатывается или переосмысливается, переводясь на языки деятельностей, которые участвуют в игре.

Вопрос: Вы говорили об уровне проектирования это поселок, микрорайон, а как Вы видите систему проектирования на уровень выше, ну например большого города или района.

Что касается большого города, ну я собственно с этого начал говоря о том, что вообще его нет. Видеть его вне контекста, в котором существует его административная граница — это уже проигрывать, потому что масса вещей гораздо тоньше и красивей разыгрывается крупной территорией, особенно учитывая, увы, неизбежную автомобилизацию. Поэтому это вопрос номер раз. Во-вторых, самое здесь главное — это кстати не только к городу относится — но мы пока к этому выйти не можем, другая правовая культура должна быть. Когда масса вещей предопределена социальным консенсусом относительно норм, реальных городских норм. Когда у вас карта любого крупного города размечена: здесь не выше семи этажей или не выше купола Капитолия или не выше ещё чего-то. Или она размечена по-американски, я хочу сказать, что это хорошо,что там есть внятная логика: размер участка не менее стольких-то акров, стоимость недвижимости — не менее стольких-то сотен тысяч долларов. Хамская, но работающая, понятная система.

Нужна более тонкая, нужна другая, но мы с вами, я уже состарился, но и вы успеете состариться, прежде чем удастся этот тип нормативного понимания пространства общежития сделать фактом. Боюсь, что здесь особого оптимизма не породишь. Это трудно дается, навязать самому себе правила игры. При нашем анархическом складе сознания российском это довольно тяжело дается, хотя возможно в принципе стремиться к этому надо.

Потому что есть масса новых, практически новых городов довольно занятно реализуемых по всему свету. Я вот для своей книжки должен был отобрать примеры и мне было интересно отбирать примеры удач, неудач, ошибок. Потому что хотя бы не повторять чужих ошибок, поэтому я алаверды сделаю такую вещь. Очень любопытно в Нидерландах Альмиры, новый город. В общем уже большой, порядка 300 с лишним тысяч жителей. Сидит в так называемом рейхштате, ну там конурбация по сути дела. От города до города каких-то 30-70 км в лучшем случае. Тем не менее новый город, чтобы не перегружать существующий. Проектировали, хороший народ проектировал. Страшная была сделана ошибка от отсутствия процессуального видения, о чем я пытался говорить. Что имеется в виду? Ну его прикинули на 200 тыс. жителей, там уже больше 300. Во-вторых, как всегда решили так — сначала жильё, а потом центр. К чему привело? Центрами стали центры соседних городов. И этот центр никак не мог подняться с колен, когда уже и стенки появились и всё прочее. Третья ошибка заключалась в том, что попытались решить социальные и этнические проблемы механическим перемешиванием в зоне социального жилья. Результат — ну это в Тулузе видно, когда замечательная Тулуза потихоньку вымирает и сейчас заселена Алжиром, Марокко и всеми прочими со всеми вытекающими последствиями. Иными словами был интересный профессионально сделанный проект, но при этом мера видения целого не получилось.

Второй вариант. Сейчас эти города-спутники Шанхая, восемь или девять — до сих пор они так и недопоняли, сколько их. Отданные целиком на откуп международным брендам, при простейшем… а это у нас будет голландский город, это французский город, это китайский, это итальянский. Ну, чудо как легко накосить соответствующие рисуночки планировки. Что из этого будет сильно посмотрим. Поэтому здесь любой другой опыт интересен своими ошибками, но ни один из имеющихся опытов в готовом виде на нашей собственною безумную действительность (везде свое безумие, но у нас очень специфическое) не перенесешь. Поэтому я взываю только к одному — расширить поле видения задач, формулирования ТЗ, а дальше… Мы исходим из того, что все вы люди профессиональные и скомпоновать и вычертить всё это дело понятное. Можно быть гением, можно не быть, но не ниже определённого профессионального уровня. Это самоочевидно, поэтому образа хорошего, абсолютно удачного, кроме Денвера и большого Ванкувера нет.

Ванкувер до того обнаглел, что они теперь на 100 лет сделали программу. Не бессмысленную программу, потому что она не детализованная, а она задает наращивание определённых качеств. Но это гигантская групповая работа. Многогрупповая работа. Они много лет её делали.

Вопрос: У меня такой вопрос. Всё-таки некоторый элемент скептицизма следует из идеи того, что правильно. Скептицизм заключается в том, что менталитет целого народа, далее интерес строительного бизнеса, интерес корпораций, которые уже имеют свои ниши и определённые сферы деятельности, переломить вот это за несколько лет, на мой взгляд, не представляется возможным. Мне кажется, что это дело нескольких поколений. Чтобы можно было реализовать хотя бы частично этот проект. Правильно, нужно работать, потому что иначе так и останется 20-30 лет. Всё время будем говорить, но если хотя бы что-нибудь не будет сделано в такой основе, то так и останется. Но реально на нашу землю вот этот проект реализовать — это дело двух трёх поколений, а то и больше. Как вы смотрите на это? Спасибо.

Если брать в целом, то, конечно, может и трёх не хватит. Но выражение типа «менталитет русского народа» — бессмысленное. Потому что в нем представлены все его виды. Точно также и пространство отечества. Я за пару лет облазил две третьи страны точно. Многообразие этого лоскутного одеяла продолжает изумлять, восхищать по-своему и озадачивать периодически. И поэтому я не случайно называл, скажем, Челябинск. Вы думаете, я случайно туда поехал? Нет, я понимал, что там к реальному влиянию на городское развитие пришел серьёзный бизнес, которому не всё равно, останутся у него завтра рабочие руки нужных компетенций, или не останутся. Это уже люди совершено другого горизонта мышления. Это крупный город.

Или какой-нибудь маленький город, например Верхняя Салда, где генеральный директор местного предприятия, а это титан, это огромные деньги для страны, но по существующей схеме 131 закона он от этого ничего не имеет, вкладывать он тоже не может. Он криком кричит: завтра никого не останется, если будет сохраняться такое качество среды. Ага, значит с ним можно работать.

Какое-нибудь Кольцово под Новосибирском. Два часа назад у меня был его мэр Николай Красников, который продемонстрировал, что в нашей стране, а не в Канаде или Австралии, крошечный городок (12 тысяч жителей), но вырвавший себе статут городского округа и выстроивший свою элиту как дееспособную на базе ведущего предприятия, может получить результат. В этом году 170 млн. бюджетных денег из всех бюджетов после всех перерасчетов. А привлеченных средств — 2 млрд. Это создан технопарк снизу, а не сверху, не по команде.

Я могу только сказать вам по своей траектории: поскольку я уже не первой и не второй юности, и времени жалко, я прежде всего ищу точки, в которых искрит. И такие точки есть и они возникают. Вчера не было, а сегодня есть. Вчера с Мурманском не о чем было разговаривать, а сегодня есть о чём. И по губернатору, и потому что, наконец, нормальный человек назначен директором порта, значит, возникает место, где можно делать программу. Иногда можно иметь дело и с такими абсолютно позавчерашними людьми, но, тем не менее, дееспособными, как Аман Тулеев, потому что он готов принять здравую интерпретацию задачи и ним социальное жильё другого типа можно прорвать и сделать. Как не странно это можно сделать в Туле. И так далее. А есть места, где пока это абсолютно безнадёжно. Но я там и работать не буду.

Вопрос: Вячеслав Леонидович, у меня ещё один вопрос. До обеда тут было озвучено три гиперпроекта. Это дом, жильё и магистраль. Но как мне кажется, что ещё более проблемной, ещё более отсталой мы наблюдаем в межгородской среде. Я говорю не про тундру, а про пространство между городами. Они у нас находятся более чем в проблемной зоне. Я бы хотел узнать ваше мнение по этому поводу.

Опять-таки, страна пёстрая и ситуации очень разные. Есть точка прорыва, довольно любопытная, когда в Вологодской губернии между Вологдой и Череповцом сейчас формируется новая индустриальная зона. Ради чего? Чтобы не перегружать и без того совершенно сношенные инфраструктуры Вологды и Череповца. Не пытаться тем самым на них надеть новые индустриальные площадки и новые инвестиции, а фактически формировать новый узел достаточно удалённый от них, это не агломерация, но это как раз взаимодействие двух партнеров почти равных по силе (Череповец побогаче, Вологда чуть побольше и постарее, посильнее в интеллектуальном смысле). Пока это единственная точка, которая мне известна, где есть политика формирования.

Вторая, это логика формирования агломераций. Но не хамским бульдозерным способом — всех к себе приписать, а то, о чем я пытался говорить на уровне Челябинска.

Кстати, мэр Екатеринбурга заревновал, и я послезавтра улетаю там проводить круглый стол на предмет муниципального взаимодействия, поскольку Екатеринбург тоже задыхается от прежней административной логики понимания.

Если брать ещё шире, то есть замечательная книга Татьяны Васильевны Нефедовой «Сельская Россия на перепутье». Книга уже трёхлетней давности, но она долго не устареет. Её основной вывод, на огромном материале полевых исследований, статистки и всего прочего, вообще сводится к тому, что эффективный агропром (не говоря слово «сельское хозяйство» за отсутствием села) возможен у нас в России на ближнюю перспективу в радиусе 50-60 километров от опорного города. Территория между зарастает берёзками — ну и слава Богу. Будущим поколениям пригодится, если сумеют размножиться. Уж не говоря о том, что на Таймыре будет одно, в Адыгее другое, в Ингушетии третье. Недавно я лазил по Республике Алтай — там вообще пять стран внутри одного небольшого региона. В географическом, в социально-географическом смысле. Поэтому подозреваю, что я не в состоянии дать здесь общий ответ. Каждая страна, а чаще всего — регион (у нас неправильно это слово употребляется, так как его приравняли к субъекту федерации), поэтому я говорю «земля» или «страна», их по несколько штук на каждый административный субъект федерации.

Наконец новый министр (Олег Николаевич Козак) это понял и сейчас идет проработка стратегии пространственного развития страны, а не просто суммы так называемых стратегий регионов. Я их все до единой смотрел, как эксперт из Минрегиона, как зануда — я их все посмотрел. Там нет стратегии, хотя бы потому, что они не положены на карту. Поэтому эта работа только-только переходит из подготовительной стадии в инструментальную стадию. Качество потеряет, но всё-таки увеличит радиус воздействия. Поэтому я так сложно отвечаю на, казалось бы, простой вопрос.

Общего ответа у меня здесь нет.

Вопрос: Вы больше говорите об инициативах, которые исходит от региональных властей, от региональных властных центров. Известно ли вам о каком-нибудь успешном проекте инициированным каким-нибудь гражданским объединением?

Одно точно известно, но реально это пока у нас исключение, потому что объединения пока увы стоят в лучшем случае в просительной позиции, хотя они преследуют вполне добротные цели и интересы.

Райцентр Похвистнево в Самарской губернии, там именно общественное движение, но оно потом породило и администрацию города. Оно сумело стать властью, где был и открытый бюджет, расписанный до гвоздя, и осмысление будущего: что будет, когда кончится нефть. То есть нормальная серьёзная работа была инициирована снизу.

Но есть и новые вещи. Скажем, Калининград крайне любопытен тем, что там сейчас параллельно к существующим инициативам губернатора и мэрии, городская дума выступила заказчиком на проект стратегии развития города. Это уже кое-что. Это уже шанс конкуренции больших проектов, больших идей. По одной простой причине. Потому что большинство в этом городском собрании уже занято людьми, представляющими серьёзный укорененный бизнес. Не прибежал, схватил и убежал, а люди, которые собираются этот бизнес здесь удержать. И начинают понимать, что если из университета, который у них есть, не сделать что-то серьёзное, то у них эта задача не решаема.

Мы быстро меняемся в этом отношении с года на год. Иногда с полугода на год. Сам факт, что книжку «Урбанистика» мне заказала девелоперская компания, а не издательство и не власть. Два года назад это было не мыслимо. Говорят «разобраться хотим». Но это же реально новое. Пусть пока мало, пусть это пока искорки, но важно это подхватить. Иногда это новое в глазу у мэра, иногда у председателя городской думы, иногда у общественных сил (но это пока не очень видно), иногда и у губернаторов тоже бывает, случается.

Вот взялось у федерального исполнительного центра, но тут нам предстоит вместе возиться. Маленькая победа здесь состоялась. Само формирование совета при председателе государственной думы при, казалось бы, чисто номинальном — это очень важный акт. Потому увеличит силы любого комитета по местному самоуправлению, которые будут в следующем составе. Даже если будет подкомитет, всё равно будет сильнее.

И то, что после полугода Президент сдержал свое слово и пришёл на встречу с муниципалами и заявил о создании такого совета при исполнительной власти, дает аккуратную и осторожную надежду. Я умеренный оптимист, но оптимист.