|
Я познакомился с Вячеславом Леонидовичем, уже зная его заочно
по статьям и книгам. Мне очень нравилась необыкновенная эрудированность
автора, свежий взгляд, чёткость и ясность мысли, методичность
изложения и, наконец, то, что при всей сложности поднятых тем,
все было понятно и даже читалось без натуги. Впечатления от первого
знакомства меня немного разочаровали: Глазычев мне показался человеком
скованным и с некоторыми элементами позерства. Меня тогда попросили
познакомить его с моим соседом и другом, художником Никиреевым.
Никиреев, фантастический график, человек тоже очень мудрый и начитанный,
был в общении всегда прост и естественен. Обычно у Никиреева в
гостях все раскрепощались, а тут все вышло наоборот, — Вячеслав
Леонидович как будто застегнулся на все пуговицы и только старательно
демонстрировал свой перстень с золотой древнеримской монетой.
Я не знаю, что тогда произошло, но в том, что Глазычев знаток
и тонкий ценитель графики, и в том числе творчества Никиреева,
я впоследствии неоднократно убеждался. При всем своем интересе
к авангарду в архитектуре и искусстве Вячеслав Леонидович очень
уважал традиционное ремесло. Фраза: «Здесь есть ремесло»- в его
устах всегда звучало как высшая похвала.
 Позднее,
когда мы познакомились поближе, я больше никогда не замечал в
нем скованности, а лёгкий элемент пижонства, кстати, воспринимаемого
им самим с юмором, только добавлял шарма. У него было фантастическое
чутье на качество, причём в самых различных областях. Подборка
книг в его библиотеке это- что-то невероятное. Если он советовал
с чем-то познакомиться — это оказывалось, безусловно, вещью стоящей.
Как-то в разговоре о путешествиях он сказал, что самое потрясающее
в жизни впечатление получил от рассвета на Санторине. И, правда,
более космического ощущения от рассвета, наверное, я тоже не испытывал.
Другой раз, когда я собирался в Штаты, он сказал, что надо обязательно
заехать в Орландо, а там непременно посетить городок Селебрейшн
— социальный эксперимент Диснея. Букет развлекательных диснеевских
парков, безусловно, был выше всяческих похвал, но в душу запал
именно Селебрейшн. Глазычев удивительно выбирал места и мог запросто
поехать один на Оркнейские острова или в Иран. Однажды он принес
фантастической красоты книжку о глиняной архитектуре Африки. А
когда я решился туда поехать, с восторгом и легкой завистью сказал:
«Тебя там съедят».
Съесть, не съели, но через две недели после моего возвращения
домой в Мали началась гражданская война, и теперь туда уже не
попасть. А ещё через два месяца мы выпили по стопке за его удачный
вояж в спокойный Тайланд…
Вячеслав Леонидович всегда выглядел бодрым, подтянутым и моложе
своих лет, болячки старался не афишировать. Когда ему исполнилось
70, я спросил его про ощущения. Он сказал: «Возраста не чувствую,
но есть одно приятное обстоятельство: чиновники, с которыми приходится
общаться, перестали напрягаться и чувствовать во мне конкурента.»
|
