|
Давно замечено, что подлинные идейные
консерваторы оказываются наиболее радикальны в роли реформаторов… Аккурат
десять лет назад я ушел в отставку с номенклатурной тогда позиции секретаря Союза
архитекторов СССР. Придя в союз на волне понятного в те годы энтузиазма ради того,
чтобы в команде (модное уже было слово) реформировать эту профессиональную организацию,
я сумел довести до конца всего два добрых дела, что, как ни считай, немного. Ушел
- потому что вполне демократичным образом потерпел поражение. Лишь треть большого
секретариата соглашалась с тем, что всерьёзора строить профессиональную лигу,
пока вполне прогнозируемый ход событий не оставит от немалого союзного хозяйства
одни пепелища. Две трети были уверены, что все как-нибудь само образуется. В
Союзе кинематографистов, с новоизбранным руководством которого мы были в альянсе
в период мучительной подготовки учредительной конференции "Мемориала",
все было иначе. Вернее, все казалось иначе. Получилось так на так: архитектурный
союз обвалился вследствие крушения казённой системы проектных институтов и непременных
отчислений от оплаты проектных работ; киносоюз — из-за развала системы кинопроката.
На внеочередном съезде Союза
кинематографистов произошло и впрямь историческое событие. Нет-нет, я вовсе не
о внешней драматургии действа, поставленного действительно талантливым режиссером
Никитой Сергеевичем
Михалковым, сполна насладившимся своим торжеством над недальновидными триумфаторами
десятилетней давности. Кроме двух-трёх десятков кинодеятелей, это в конечном счёте
никого не задело, а те, кто посерее, наверное, испытали некое приятное чувство
в связи с унижением, какому оказалась подвергнута белая кость. Случившееся
существенно важнее личных амбиций. Приняв программу Н.Михалкова, в чем,
собственно, и не было сомнений, киносъезд завершил этим период сталинской советской
культуры. Здесь нет оговорки: наравне с Русской Православной
Церковью так называемые творческие союзы — последние реликты советской эпохи
в её сталинской форме. Союзы, начиная с писательского, созидались — что
и декларировалось, — чтобы служить ретрансляторами партийных решений и контролёрами их неукоснительного исполнения
хотя бы в ритуальных фигурах речи, если речь шла о музыке или архитектуре. Союзы
созидались и подпитывались — что не декларировалось за самоочевидностью, — чтобы
по мере возможности обеспечить контроль коллектива, сколоченного пусть и таким
экзотическим образом, над индивидом, претендующим на творческий статус. "Мы будем
бить Фалька рублем!" — это говорилось на съезде художников. Одной лишь ругани
Н.С.Хрущёва в адрес "пидорасов" выставки в Манеже было совершенно недостаточно:
полнота эффекта достигалась лишь в том случае, когда на пленуме союза художники
сами порицали художников, писатели сами затаптывали писателя, композиторы клеймили
композитора, а архитекторы — после знаменитого решения партийных властей "об излишествах"
- сами заявляли о том, что мечтой жизни для архитектора станет превратиться в
прораба при монтаже панельных коробок. Член творческого по именованию союза
должен был хотя бы через его структуру проходить массу мелких унижений, какую
прочим гражданам обеспечивала обычная советская служба: добиваясь путевки в Дом
(конечно же, творчества), поездки за рубеж, финансовой подпитки (разумеется, это
называлось творческой помощью), ходатайства, выставки, каталога… По мере
дряхления прежнего режима союзы все более склонялись к превращению в пенсионерские
клубы, в каковом состоянии и пребывают доныне, хирея и беднея, но всё ещё цепляясь
за прежние навыки коллективного бытия. Как ни странно, но в среде новой
зубастой молодёжи ещё не созрело понимание необходимости формирования действительно
новых профессиональных союзов, лиг, институтов, ассоциаций, которые служили бы
страховкой, и подспорьем, и инструментом защиты прав, как везде в нормальном мире. В
это межеумочное время Никита Михалков осуществил наиболее разумное комплексное
действие. Во-первых, он фактически продекларировал создание кинокорпорации,
которая теперь получила легитимное право использовать все, что уцелело в почти
пустой оболочке, для созидания отечественного Голливуда, пуская в дело все, что
под рукой — вплоть до отчислений за показ старых советских лент. Во-вторых, он
ясно дал понять осколкам прежнего киноистеблишмента, что им без него вряд ли обойтись,
а вот он без них обойтись вполне может. В-третьих, ради пользы дела он любезно
разрешил совершенно выморочному учреждению под названием Комитет по кинематографии ещё некоторое время посуществовать. Наконец, в-четвёртых, собрав съезд по самолично
установленному регламенту и понудив его вольной волею проголосовать за себя как
председателя вкупе с программой и поправками к уставу в пакете, он продемонстрировал
непривычное у нас торжество сильной личности над остаточным коллективизмом. Милостью
властей предержащих некоторое число трудолюбивых сограждан определено в, так сказать,
Государственные Художники. В отличие от подавшегося в литераторы брата, Никита Сергеевич Михалков сумел утвердить собственный статус
государственного человека, оставаясь при этом, черт бы его побрал, художником. |
