Читая в детстве Валентина Катаева, советские школьники силились
понять, как это гимназический учитель мог без присмотра и с двумя
детьми отправиться в средиземноморский круиз. В 50-е годы прошлого
века раза три трофейный лайнер обходил Европу, и годами люди передавали
друг другу сказочные истории про заморские земли.
К 1970-м годам вдруг решили создать туристический центр в Суздале
— и создали, в расчете преимущественно на ино-туристов. В
целом же слово «туризм» ассоциировалось с рюкзаком, костром и
гитарой, а в какой-нибудь Каргополь или на Соловки любители добирались,
как могли, заранее настроившись на преодоление трудностей.
С середины нулевых годов наступившего века авторы стратегий регионального
развития обратили внимание властных заказчиков на возможность
съёма ренты с того, что досталось от российской природы вкупе
с историей. Внимание-то обратили, строку о перспективной доле
доходов от туризма в планы вписали, научились произносить слово
«мультипликатор», означающее умножение эффекта за счёт создания
новых рабочих мест в обслуге всех видов. Дальше дело не шло. Наконец,
после полураспада систем советских здравниц, которые играли роль
градообразующих предприятий в немногочисленных курортах, после
бурного разрастания частью легальных, но в основном незарегистрированных
гостиниц на байкальском ли Ольхоне, у алтайской Катуни или в дельте
Волги, серьёзные инвесторы обратили взор на потенциал «индустрии
гостеприимства»;.
К этому времени и Минрегион, и обновлённый «Ростуризм» уяснили,
что туризм — дело серьёзное, и начали обсуждать, как перейти
от фактически стихийного облепливания всякого симпатичного места,
к которому можно проехать по сносной дороге, хоть к какой-то системе.
Справедливо заключили, что вся новая гостиничная поросль фактически
села на совершенно не рассчитанную на новую нагрузку инфраструктуру
муниципальных районов, из чего следует, что таким образом поднять
качество, удержав рациональную ценовую политику, решительно невозможно.
Придумали особые экономические зоны туристического назначения,
но ничего внятного из этого пока не получилось.
Наконец (как на грех, как раз к банковскому кризису), начала
вызревать идеология частно-государственного партнерства, в рамках
которого не муниципалитеты, нынешним законодательством практически
лишенные доходов, а региональные власти брали бы на себя разработку
схем территориального планирования потенциальных туристических
«стран» внутри обширных своих пределов. Разработка же полновесных
концепций развития инфраструктуры туризма приобретет смысл лишь
в том случае, если за неё берутся частные инвесторы, способные
привлечь компетентных маркетологов и проектировщиков. Банковский
кризис и даже его воздействие на индустрию, строительство и ретейл
пришлись кстати в том смысле, что неминуемая пауза позволяет,
наконец, без спешки готовить плацдармы развития. По вполне понятным
причинам такую работу разумнее всего строить в тех регионах исторического
ядра России, где экспортно-ориентированных производств почти нет,
где больших кредитов не брали, от сельского хозяйства советского
образца мало что осталось, новые агрохолдинги лепятся поближе
к крупным городам, а россыпь мелких частных приобретений москвичей
и петербуржцев не позволяет всему и вся зарасти ольхой и березками.
Вполне внятные очертания получила программа освоения красот Валдая
в новгородской его части, и есть основания ожидать, что раньше
или позже произойдет функциональное взаимодействие с тверскими
программами Селигера и Торжка. Наметилась плодотворная идея круглогодичного
спортивно-рекреационного центра, который смог бы взять на себя
роль опорного ядра для отлаженных маршрутов «Золотого кольца»,
пропускная способность которого сдерживается слабостью гостиниц
и сервиса, невозможностью задержать туристов на двое-трое суток,
без чего финансовый эффект для муниципалитетов сводится к минимуму.
Приобретает форму проектного замысла концепция формирования кольца,
связывающего среднюю Волгу и Каму в опоре на Свияжск. Оформляется
замысел единой системы маршрутов по Угре, в опоре на Боровск,
в Калужской области, где у Николо-Ленивца самостийно возник превосходный
центр современного искусства в пленэре, пару раз в году собирающий
множество приезжих из дальних и очень дальних мест.
Навстречу калужской программе, через Белев и Лихвин к Оптиной
Пустыни, выстраивается чрезвычайно любопытный опыт создания опорного
ядра в крошечной Крапивне, что в Тульской области сохранила без
искажений планировку екатерининской эпохи и остатки социальной
инфраструктуры уездного городка. Здесь инициатором и отчасти инвестором
выступил музей «Ясная Поляна», роль проектного консультанта взял
на себя TDI — Институт развития территорий, концепция получила
признание на Тульском экономическом форуме. Многоступенчатая и
потому сложная конструкция партнерства втягивает в свою орбиту
Щекинский район и губернию, возможности Фонда поддержки реформы
ЖКХ и фонда Толстого, и на этой уже основе — интересы частных
девелоперов, среди которых оказываются потомки крапивенских купцов-домовладельцев.
Фактически в этом случае мы уже имеем дело с частно-государственно-общественным
партнерством — опыт новый, трудный и многообещающий.
Наконец, Смоленская область при новом губернаторе нашла средства
на приращение своей инвестиционной привлекательности, включая
формирование целостной концепции развития цепи районов от Смоленска
до границы с Московской областью, вдоль трассы М-1 и Старой Смоленской
дороги. Это новая для нас практика, шансы которой на успешность
во многом зависят от того, насколько удастся вовлечь в работу
не только губернскую бюрократию, но и экспертные ресурсы Смоленского
университета, музеев (200 лет наполеоновской авантюры не за горами)
и опыт, знания, интересы деловых кругов и общественных организаций
десятка муниципальных районов. В подобных работах отрабатывается
продуктивное взаимодействие экспертов, позволяющее отстроить квалифицированное
и ответственное техническое задание — то, без чего эффективное
урбанистическое проектирование невозможно.
|
