Dragonville

При этом в сравнении, скажем, с Екатеринбургом общий тонус Казани заметно провинциален. Это ощущалось уже к отмеченному с большой помпой казанскому "миллениуму", когда у канала открыли конгресс-центр в форме остекленной пирамиды, давно уже и безнадёжно скомпрометированной в Лас-Вегасе. Унылой третьеразрядностью веет от торгового центра "Кольцо", уместного в составе любого американского "стрипа" вдоль автострады. Как водится, на поверхность проступили издержки торопливости при освоении немалых средств, выделенных из федерального бюджета к тысячелетию. Пешеходная улица пуста и бессмысленна, подъезды к ней затруднены, так что ранее вполне успешный гастроном закрылся — по улице шатаются приезжие из Нурлата или Елабуги, и молодёжь, которая из всех сокровищ, предлагаемых местными бутиками, выбирает лишь пиво. Под улицей Баумана скрыта вторая улица, которую обустраивали долгие годы при мэре Исхакове, да так и бросили: юбилейные деньги кончились, а частным инвесторам затея подземного пассажа пока ни к чему.

Холодной величавостью веет от казённых учреждений, вроде новенького с иголочки замка Пенсионного фонда и по-прежнему неприветлива единственная в городе площадь, на которой скучает истукан мирового пролетариата. Казань утыкана высшими учебными заведениями так, что значительная часть города фактически являет собой единый кампус, однако ощущения университетского города не возникает. Огромный город будто дремлет, как мифический дракон в его гербе, и видит сны ушедшего ХХ века.

Впрочем, подготовка к Универсиаде становится тем внешним толчком, который, быть может, способен нарушить неспешное течение здешней жизни. Честно говоря, трудно было ожидать, что здесь решатся приоткрыться настолько, что над концепцией выхода города к Волге, от которой он давно отвернулся, только что работали группы проектировщиков, среди которых были и сами казанцы, и петербужцы, калининградцы, британцы, голландцы, финны, наконец. Это не был конкурс. Международный work-shop (что по-русски не вполне складно именуют творческим семинаром) стал площадкой соотнесения идей. Романтико-прагматичных со стороны западных коллег, для которых освоение территории в 20 га за год это уже почти подвиг, вроде того, что осуществляется двадцать лет при освоении зоны Доков в Лондоне. Романтических без прагматики — со стороны российских коллег, которым проза инвестиционной политики по-прежнему чужда. Так или иначе, но попытка города увидеть себя в зеркале футуристических представлений, выбегающих на десятилетия вперед — это уже не дрема, а намек на пробуждение.

В этом зеркале вдруг отразилось главное, о чем в Казани, похоже, не задумывались вовсе. Казань как город для Татарстана великовата. Вернее, если перевернуть это суждение, Татарстан для Казани решительно маловат. У Казани, ещё не растратившей интеллектуальный капитал города, где в своё время была учреждена первая гимназия и жив один из первых российских университетов, у Казани, поднакопившей серьёзный банковский капитал, есть шанс занять место в тройке ведущих городов России. Для начала это должно быть осознано. Если осознано не будет, Казань, даже сохраняя вполне солидную численность жителей в условиях демографического спада, начнет все больше отставать от более энергичных соседей, видящих себя в ландшафте всей России, с выходами этого ландшафта вовне, в большой мир.