Общественное животное

Эллиот Аронсон
"Общественное животное"

М., Аспект Пресс, 1998. — 517 с.; тираж 5000 экз.;
ISBN 5-7567-0222-9

Редкостное удовольствие отозваться на книгу, которая редкостно точно соответствует своему подзаголовку: "Введение в социальную психологию" и к тому же рекомендована в качестве учебного пособия для студентов. Да ещё и перевод, выполненный М.А.Ковальчуком, очень недурен; и научный редактор его, В.С.Магун — тоже на высоте задачи.

Нечасто, но случается.

Перевод сделан с уже седьмого, обновлённого в очередной раз, издания 1995 г.

Книга замечательна отказом автора от излишней затейливости. В ней нет и следа занудства, которое издавна почему-то считается признаком академического тона: Аронсон всего-навсего рассказывает социальную психологию как вид повседневной практики, отталкиваясь при этом от двух максим, помещенных в самый конец книги.

Одно — позиция, в обозначении которой автор счел необходимым сослаться на Павла Симонова: как учёные мы пристально вглядываемся в наше окружение и пытаемся организовать неизвестное разумным и осмысленным образом; как художники мы реорганизуем известное окружение с тем, чтобы создать нечто совершенно иное.

Другое — тот факт, что мы имеем дело с социально искушенными человеческими существами, как раз и делает социальную психологию в качестве предмета экспериментальных исследований столь зачаровывающей (с.421).

Оба суждения достаточно тривиальны. Но ведь вся социальная психология как таковая обычно подводит к выводам, которые всякому разумному и в меру образованному человеку вполне очевидны. Взрослому и образованному - но именно взрослости и образованности недостает даже самым умным среди студентов!

Хотя Аронсон позднее забывает о том, что, приведя (в стиле Паркинсона) формулу первого закона Аронсона, он делает заявку на формулировку второго, третьего и последующих; несмотря на это, сама формула единственного (в книге) закона может служить лучшим эпиграфом для всей книги, чем приведенная в качестве такового цитата из Аристотеля - про общественное животное. Вот эта формула: "Люди, творящие безумства, вовсе не обязательно безумны" (с.33).

Крупная глава "Конформность" посвящена тому, что по аналогии с Оруэллом Аронсон называет "группомыслием". Ни намека на выведение понятия из понятий — череда блистательных экспериментов, многие из которых давно стали классическими; но особенность изложения в том, что автор привлекает внимание не только к типу личности, но и к составу группы. Нередко жестокость эксперимента изумляет, и недаром Аронсон детально обсуждает проблемы этической установки экспериментатора. И всё же главным оказывается гигантский эксперимент, каким является сама американская действительность с её теле-шоу, рекламой, политикой, этническими конфликтами и упаковкой всех их в системе СМИ.

"Принимая во внимание мощь и влияние теленовостей, разумно задаться вопросом: какие факторы являются определяющими в выборе сюжетов для телевизионных программ новостей? Здесь нельзя ответить односложно, однако оказывается, что один из главных факторов связан с развлекательной ценностью показанной новости" (с.79).

Глава, посвященная массовой коммуникации, вернее, степени её эффективности — и вновь обширнейший набор казусов и ситуаций и ясная ведущая мысль: "... просто думать, что мы обладаем иммунитетом к убеждению, не означает обязательно обладать им на самом деле. Как наблюдалось на примере многих потребительских товаров, публика всё равно стремится покупать конкретные марки лишь по той причине, что их усиленно рекламировали" (с.87). Аронсон выкладывает перед не слишком искушенным читателем пять вопросов, каждый из которых тем труднее для ответа с его стороны, чем проще звучит:

1. Является ли сообщение более убедительным, если оно взывает к разуму аудитории или призвано найти у нее эмоциональный отклик?

2. Влияет ли сообщение больше, если оно привязано к яркому личному опыту или если оно подкрепляется безупречным статистическим материалом?

3. Должно ли сообщение представлять лишь одностороннюю аргументацию, или же оно должно также включать и опровержение контраргументов?

4. Если представлены две стороны, как в споре, то влияет ли последовательность предоставления аргументов на эффективность воздействия каждой из них?

5. Какова связь между эффективностью сообщения и различием между первоначальным мнением аудитории и мнением, содержащимся в сообщении? (с.105)

Пересказывать ответы Аронсона нецелесообразно - желательно их прочесть.

Автор, хотя и работает в Калифорнии, по душевному строю — типичный "американский европеец", сформированный бедностью городка под Бостоном и мыслящий по-нью-йоркски свободно. Поэтому-то, испытывая восхищение перед экспериментальной лабораторной работой, он так легко подводит читателя к сильно и резко выраженным суждениям. "Кэнон обнаружил, что по мере ослабления уверенности человека в собственных убеждениях уменьшается и его желание выслушивать направленные против них аргументы. Таким образом, как раз те самые люди, которых вы более всего желаете убедить в чем-то и чьи мнения могут быть наиболее восприимчивы к изменениям, с наименьшей вероятностью будут внимать сообщениям, предназначенным для этих целей" (с.127).

Глава, посвященная социальному познанию:

"Что делает исследования Таджфела столь любопытными, так это тот "минимум", на основании которого были получёны многие его научные результаты. Иными словами, несмотря на то, что до начала эксперимента испытуемые были абсолютно незнакомы друг с другом, ни разу не взаимодействовали во время эксперимента и, вероятно, никогда не будут взаимодействовать после него, а также несмотря на то, что их действия были абсолютно анонимными, они всё равно поступали так, словно люди, разделявшие вместе с ними бессмысленный групповой ярлычок, были их хорошими друзьями или близкими родственниками" (с.161).

"...Четвертое: всегда отдавайте себе отчёт в том, что вы могли ошибиться, пав жертвой одной или нескольких когнитивных тенденциозностей, описанных в этой главе" (с. 169).

Главы "Самооправдание", "Человеческая агрессия", "Предрассудок". Тот же ровный высокий уровень:

"Те из нас, кто много работал с теорией когнитивного диссонанса, не отрицают того факта, что люди способны вести себя рационально. Теория просто предполагает, что в значительной мере наше поведение как раз нерационально, хотя, с точки зрения самого индивида, оно может выглядеть весьма осмысленным" (с.201).

"Однако все эти изменения в концептуализации теории диссонанса материализовались вовсе не из воздуха — они появились постепенно, частично из-за критики, которой подвергалась теория извне. Так, двадцать лет назад я был убежден, что диссонанс может возникнуть при столкновении любых двух когниций и предсказанные результаты последуют с неизбежностью. В большинстве случаев так и было, но происходило это потому, что мы, теоретики диссонанса, часто неосознанно устраивали наши эксперименты таким образом, что в них почти всегда присутствовал удар по Я-концепции" (с. 243).

Душу русского читателя греет почти любовная отсылка к теории альтруистической кооперации, наработанной ещё князем Кропоткиным и столь надолго позабытой (с.265 и далее). Наконец, любому гуманитарию приятно прочесть и такие отсылки: "Подобные события придают кошмарный поворот язвительному высказыванию известного режиссера фильмов ужасов Альфреда Хичкока: "Один из величайших вкладов телевидения заключается в том, что оно вернуло убийство в дома зрителей, где ему и место". Похоже, прав был и Оскар Уайльд, заметивший, что жизнь часто лишь имитирует искусство" (с.276).

Лишь глава восьмая, отданная теме симпатии, любви и межличностной сенситивности, показалась мне слабее прочих - здесь мало авторского голоса и больше банальностей. В целом же Аронсон попросту говорит правду, когда в первой фразе предисловия к русскому изданию пишет: "Мне нравится быть социальным психологом". Может, в этом все и дело, и потому его книга нравится читателям.

Ах, если бы наши либерал-реформаторы понимали, что гарвардской экономикой основания эффективной политики не исчерпываются и что надо бы и Аронсона почитать! В том-то и дело, что классный учебник тем и отличается от средненького, что, формально адресуясь к студентам, он оказывается интересен для всякого, кто интуитивно или рационально тяготеет к самообразованию всю свою жизнь.

Вячеслав Глазычев