|
В большинстве случаев требуется от десяти до тридцати лет, чтобы новая идея,
поначалу шокирующая, стала казаться совершенно естественной, едва
ли не тривиальной. У идеи пространственного развития более сложная
судьба.
В самом общем виде, как концепция распространения в пространстве
при организации жизни в греческих колониях на новых местах, она
предшествовала формированию классической философии и была одним
из её оснований — в трудах Фалеса Милетского и Анаксимандра. В
XVI в. она получила прагматическую форму
пакета нормативов освоения целых континентов — в Законах об Индиях
испанского короля Филиппа II, а затем
почти слилась с космогонией, декларируя единство Микрокосма и
Макрокосма в картине мира Роберта Флудда. К концу девятнадцатого
столетия она была упакована в форму геополитики — в трудах Ратцеля,
Мэхэна, Маккиндера, Челлена и других. В России, в силу её уникальной
разнородности, в это же время закладывались основы концепций эволюции
обитаемого пространства, обратной связи между природой и деятельностью
человека — в трудах Ключевского и Менделеева. В начале двадцатого
столетия складываются основы урбанистики, сплетая вместе идеи
экономистов, социальных утопистов (Кропоткин, Говард), гигиенистов,
архитекторов (Сориа-и-Мата). В годы Первой Мировой войны экономика
пространства нашла сугубо практическую разработку в трудах КЕПС
— комиссии по естественным производительным силам под руководством
Вернадского, а после революций — в отважных проектных схемах Сакулина,
Милютина, Ладовского и пакете программ в составе Плана ГОЭЛРО.
Десятки американских архитекторов, работавших в Советском Союзе
в ходе реализации первых пятилеток, увезли домой комплекс идей
целостного пространственного развития обширных территорий, и случилось
так, что эти идеи, адаптированные к рыночной экономике, заработали
в полном объеме в США и в Канаде: проект долины Теннеси, проект
Колорадо, «Восточный пояс», Округ Меторополии Торонто и т.п.
В Советском Союзе идеи пространственного развития оказались втянуты
в колоссальный сталинский суперпроект, в котором рациональные
задачи оказались нерасторжимо переплетены с абстрактными химерами:
Москва как порт пяти морей, лесозащитные полосы длиной тысячи
километров, обводнение пустынь, строительство городов на вечной
мерзлоте и т.п. Под этим идеологическим фасадом на всю страну
простёрлась бесчеловечная пространственная конструкция беспрецедентного
масштаба — ГУЛаг. Этот же фасад прикрыл собой тот факт, что, несмотря
на универсальную сеть контроля однопартийной системы, единого
пространства в Советском Союзе уже не было. В действительности
карту той страны точнее всего изобразить как взаимоналожение многих
обособленных «стран»: страна Министерства среднего машиностроения
(ядерный комплекс), страна Минтяжмаша, страна гидростроителей
и т.п. С концом сталинской эпохи, несмотря на кратковременную
попытку Хрущёва вернуться к отстройке крупных экономических регионов
(Совнархозы), ведомственная расчлененность страны не только не
ослабла, но напротив, укрепилась: эпопея целинных земель тоже
имела ведомственный характер, и только последняя грандиозная стройка
социализма — БАМ — означала было возврат к масштабному пространственному
планированию. Однако общее банкротство Советского Союза обрушило
и эту отчаянную попытку.
За всей этой лихорадочной деятельностью обширная работа экономгеографов,
непризнанных экологов, непризнанных социологов, непризнанных урбанистов
(их усилия были подавлены идеологией градостроительства и растворены
в ней) оставалась никак не востребованной. Будучи разрозненной,
эта работа была, естественно, лишена единого методологического
основания ещё и потому, что между обособленными видами знаний
и умений давно исчезла какая бы то ни было связь.
Именно в это время потенциал для установления такой связи уже
сформировался в работах Московского методологического кружка,
руководимого Г.П.Щедровицким. Здесь тема углубленного исследования
проектирования в неразрывной связи с проектно-ориентированным
исследованием разрабатывалась с начала 1960-х годов, имея возможность
дополнительно опереться на организационные ресурсы ВНИИТЭ с сетью
его филиалов. Вполне естественно, что как только в условиях предощущавшейся
перестройки несколько ослабло сопротивление инициативам со стороны
властных и управленческих структур, идеология пространственного
развития получила новый импульс к развитию через череду организационно-деятельностных
игр, проведенных в десятках регионов страны. Первая серия этих
игр прошла под прямым руководством Г.П.Щедровицкого, вторая —
под руководством его сына и ученика. Чему бы ни была конкретно
посвящена та или иная ОДИ — будь то развитие энергетического комплекса
или развитие крупного города, наряду с развитием мыследеятельности
в коллективном творчестве, — непременно на первый план выдвигалась
и пространственная включённость любого объекта.
Во второй половине 1980-х годов идея включённости всякой крупной
задачи в пространственный контекст получила новое развитие в деятельности
Школы культурной политики. Наконец, с формированием Центра стратегических
исследований Приволжского федерального округа впервые возникла
возможность приложить давно накапливавшийся интеллектуальный потенциал
к обширной территории от тайги на севере Кировской и Пермской
областей до полупустынь Оренбуржья. Впервые можно было проверить
комплекс накопленных идей через разработку программы стягивания
пространства страны, успевшей разбежаться по региональным квартирам.
Осуществить эти программы через создание новых социальных инструментов:
проекта «Культурная столица Поволжья», проекта «Ярмарка социальных
и культурных проектов». Через подведение кадрового фундамента
под новую пространственную целостность — впервые осуществив открытый
конкурс на занятие должностей федеральных инспекторов в субъектах
федерации округа. Через детальное исследование уровня и образа
жизни в малых периферийных городах всех пятнадцати субъектах,
что — впервые после краеведческих трудов Российского Императорского
географического общества, и работ советских краеведов, уничтоженных
к 1931 г., — дало знание вместо гадательности и преувеличений,
столь свойственных постсоветской публицистике. Через терпеливый
труд совместной выработки стратегий развития с региональными и
муниципальными элитами: от губерний и республик до сельских округов.
Затем последовало создание Центра стратегических разработок «Северо-Запад»
в Санкт-Петербурге, что позволило не только воспроизвести приволжский
опыт на территории Северо-Западного федерального округа, но и
обогатить его за счёт конструктивного союза с теми немногочисленными
специалистами, кто сохранил и приумножил опыт урбанистики и районной
планировки. Наконец, чрезвычайно напряженная работа по созданию
Концепции пространственного развития России, что имеет непосредственное
отношение к формированию интеллектуальных оснований деятельности
нового Министерства регионального развития. Три ключевых вывода:
Россия — не осколок канувшего в Лету Советского Союза, а новая
пространственная целостность в глобальном контексте; унаследованная
от прежнего государства система расселения не соответствует новым
вызовам эпохи и только за счёт этого несоответствия страна теряет
как минимум 3 процента валового внутреннего продукта ежегодно;
построение экономических, инновационных, демографических, образовательных
и всех прочих видов политики будет фундаментально обоснованным
только в том случае, если они будут строиться сверху-вниз (от
пространства всей страны) и снизу-вверх — от пространства сельского
округа, города и административного района.
Сборник статей П.Г.Щедровицкого представляет собой своеобразную
пунктирную запись планомерного выстраивания философии пространственного
развития.
|
