Творенье благ не терпит суеты

Всем нам — от властей до обывателей — никак не дается уяснить то, что было понято и принято повсюду с полвека назад: существует, во всяком случае, должен существовать "третий сектор экономики". От первого, где целью является получение максимальной прибыли, и от второго, где целью выступает решение национальных задач особой значимости, третий сектор отличается тем, что задачи локальны, а прибыли нет и не должно быть.

НО ОТСУТСТВИЕ ПРИБЫЛИ НЕ ОЗНАЧАЕТ НЕПРЕМЕННО УБЫТОЧНОСТИ!

Третий сектор означает одно: вся прибыль, если её удается получить, полностью расходуется на развитие. Говоря скучным языком уставов наших же всевозможных неприбыльных организаций, доход за вычетом расходов тратится на "уставные цели".

Более того, предполагается, что инвестиции в "третий сектор" могут, хотя и не должны, приносить косвенную или отложенную прибыль в общепринятом смысле, т.е. опираются на вполне добротный бизнес-план.

Ко всему этому можно отнестись как к досужим рассуждениям, когда бы в наших условиях не было огромных возможностей складывания "третьего сектора" фрагментарно, на местах, шаг за шагом.

Вот конкретный пример: в Замоскворечье, где все наиболее лакомые владения уже давно разобраны, обнаруживается немало небольших и чем-то неудобных участков. Пока по этим участкам нет грамотной многовариантной программы развития, их ценность близка нулю. Она сугубо потенциальна. Территориальное управление понимает это, но не может найти инвестора, готового заморозить значительные средства, тем более что печальный опыт показывает, что взбудораженные жители способны своими протестами, разумными или не очень, парализовать здесь почти любую стройку.

Один из таких участков торцом выходит на магистраль, с другой стороны примыкает к многоэтажному жилому дому, где почти все квартиры уже приватизированы, но попыток создания жилищного товарищества (кондоминиума) ещё не было. Участок занят той странной смесью "дикой" автостоянки и запущенной скверной зелени, которая столь часто в Москве становится источником затяжных баталий между общественностью и властью. С одной стороны страсти и отсутствие грамотной организации, с другой — как правило непонимание того, что с людьми надо договариваться, неумение общаться с ними и, увы, беспардонность поведения.

МОЖНО ЛИ ИНАЧЕ? МОЖНО И НУЖНО.

Первый шаг: проявить инициативу и оказать содействие сложению кондоминиума, с тем чтобы "общественность" была уже не чем-то вроде базара, на котором правы наиболее горластые, а структурированным целым с выборным ядром самоуправления.

Второй шаг: разработать эскизную программу оптимальной формы использования пустыря, довести её до сведения каждого из членов кондоминиума и доработать бизнес-план вместе с самоуправлением, указав шанс на формирование источника дохода, направляемого на нужды жителей.

Третий шаг: разработать систему гарантий территориального управления и организовать корпорацию развития или А/О, в которой кондоминиум мог бы иметь 20-30% именных акций, выкупаемых жильцами, столько же — корпорация развития района или его части, формируемая самим территориальным управлением как учредителем — владельцем земли.

Четвертый шаг: уже под эту структуру найти внешнего инвестора, который нашел бы для себя выгодным долевое участие в строительстве небольшого торгово-сервисного центра. При такой схеме банковские гарантии выглядели бы уже вполне правдоподобно.

При реализации такого рода четырёхтактной схемы выигрыш очевиден. Пустырь исчезает (есть безграничное число архитектурно-дизайнерских решений, позволяющих компенсировать утрату некоторого числа кустов и деревьев). Торгово-сервисный центр на оживленном месте, при сколько-нибудь грамотном менеджменте не может не быть доходным, что позволяет и инвестору вернуть затраты с прибылью, и кондоминиуму обрести куда более надёжный источник доходов, чем вклад в "Чару" или билеты МММ, и территориальному управлению получить источник пополнения внебюджетных фондов, заодно подняв благоустроенность всей территории. Наконец, владельцем соседних предприятий тот же рост благоустроенности очевидным образом выгоден, ибо в конечном счёте он поднимет сначала ценность, а затем и стоимость недвижимости.

Мир всё это проходил давно.

Территориальное управление готово использовать такую схему, но не имеет свободных средств для создания специалистами первичной программы развития и методической помощи самоуправлению.

Вопрос: если предпринимательские структуры района, объединившись в своего рода локальную торгово-промышленную палату, внесли бы весьма скромные средства на требующуюся работу, было бы это благотворительностью в обычном у нас смысле слова? Нет. Речь идёт о прямом инвестировании в условия их будущей деятельности.

Была бы такая инвестиционная деятельность творением общего блага? Вне всякого сомнения.

Могут возразить: нет соответствующего законодательства! Нет такого законодательства, но нет и запрета на то, чтобы заключить контракт, чётко оговаривающий и ответственность сторон, и гарантии.

Другой пример.

Во Владимире, благодаря финансовой поддержке Европейского Сообщества, мы разработали весьма детальную программу развития небольшой и очень ценной территории с индивидуальной застройкой в самом центре города. Главным её содержанием стали не проектные предложения как таковые и даже не системы местных норм и правил реконструкции, при всей их значимости, но выявление из числа жителей небольшого круга людей, каждый из которых в финале общей работы заявил: я это буду делать!

Строительство "семейной" гостиницы в одном случае, формирование культурного центра с ремесленными мастерскими и трактиром во втором, развитие тепличного комплекса в третьем и наконец, достижение общего согласия относительно того, что район выиграет, если в нем будет построено несколько частных домов, объединяющих жильё, офис и гараж.

Лица, которые стремились построиться в этой центральной и в будущем очень престижной части древнего города, имелись. Но они по понятным причинам остерегались входить на место, пока не было двойной гарантии: от городской администрации и от новых соседей. Выработка действительно совместного решения и формирование корпорации развития территории, среди учредителей которой нашлось место и для комитета самоуправления, и для городской администрации, и для самих будущих застройщиков, стали такой гарантией, и спустя полгода проекты новых зданий уже готовы к реализации. Реконструкция тротуара и прокладка водопровода, бывшие головной болью администрации, обретают реальность.

Несколько обидно, что в общем-то скромные средства, требовавшиеся для создания программы совместно с жителями и администрацией, пришлось искать в далеком Брюсселе. Если бы эти средства были затрачены местным бизнесом, это было бы несомненным творением блага, но не спонсорством, не благотворительностью в общеупотребимом смысле слова.

Третий пример.

В одном из малых городов в самом центре России (не называю, чтобы не сглазить, опыт ещё не завершен) — проблема, которую никак не удавалось решить. Чарующей красоты резной убор деревянных строений обветшал настолько, что шансов у него не осталось. По схеме обычного меценатства, которая предполагает выделение средств на работу реставраторов, получается столь головокружительная сумма, что говорить о ней несерьёзно. Но кто сказал, что это всегда единственно возможная схема?

Вновь многоходовая комбинация во взаимодействии ряда партнеров.

Партнер первый — администрация, от которой в этом случае требуется прежде всего добрая воля и понимание и те крошечные деньги, что на самом деле всегда есть — не в строке на ремонты, так в строке на общественные работы.

Партнер второй — музей, где за медные гроши работают замечательные люди, владеющие информацией: чертежи и фотографии утраченного, знания об утраченной в годы крупнопанельного восторга технологии.

Партнер третий — обитатели домов, части из которых ещё нужно объяснять, какое богатство они могут потерять за пару лет, если не поторопиться, и среди которых непременно обнаруживается двое—трое классных плотников и столяров.

Партнер четвёртый — школа, где старшеклассники маются от безделья, а на уроках "труда" с омерзением делают какую-то чушь, вроде табуреток, неудобных и некрасивых.

И, наконец, партнер пятый, временный, — мы, т.е. внешние эксперты, берущие на себя роль катализатора взаимодействия.

Дело за малым: связать все эти нитки вместе.

Резной декор выглядит сложным, но в действительности-то он набирается из простых элементов. Просечная доска и более ничего. Школьники — если только они понимают, чем заняты, — способны всё это делать и хорошо и с удовольствием, и получая честно заработанные карманные деньги (добавим гордость, с которой можно показывать "своё " окошко или резное "полотенце" под коньком, — ОНИ это не сломают). Музейные работники обнаруживают, что их знания нужны и ими можно несколько подкормиться. Жители видят, что нечто в их жизни меняется к лучшему видимым образом, а у плотников-любителей появляется шанс стать профессионалами. Администрация выигрывает дважды: и в настроениях избирателей, и в возможности показать результаты своих усилий заезжим людям, включая начальствующих.

Средства, разумеется, нужны, но действительно мизерные — мы начинали эксперимент в совсем другой ещё общественно-экономической ситуации, сейчас у него как шанс яркого успеха, так и шанс полного провала.

Единственные, кто всерьёзоигрывает, — реставрационные артели, задравшие стоимость своих работ сверх всякой разумной меры. Это серьёзно, но, что называется, не смертельно.

Нет, при всей важности денег, не стоимость как таковая есть главное в творении блага, а трудоёмкость, огромная энергоёмкость совместного дела.

Это серьёзно и не терпит любительщины. Вкладывать средства в программы само-действия — не благотворительность. Это инвестиция в гораздо более близкое будущее, чем многие думают. Это капиталовложение в социальный мир и дух дела.