| В
1982 году, когда мне, как и многим другим, казалось, что жизнь потихоньку замирает,
что потолок всякий день на сантиметр ниже давит на темя, что вот-вот все замрет
вконец, я переводил стихи из цикла «Господин Когито» Зигмунта Херберта, малоизвестного
у нас польского поэта. Пан Когито и движение мысли
Бродят в голове мысли -
обыденное выраженье.
Обыденная идиома
переоценивает
движение мыслей.
Они в большинстве стоят неподвижно средь убогих пейзажей
серых холмов засохших деревьев
бывает подходят к бурлящим потокам чужих мыслей
станут на берегу
на одной ноге
как голодные цапли
с тоскою помнят
ручей усохший
крутятся в циркуль в поиске зерен
не ходят ведь не зайдут
не ходят куда идти-то
сидят на камне
ломают руки
под хмурым
низким
черепа
небом. Публицистика вокруг лопнувшего финансового нарыва
вновь обнажилась в неприглядной своей наготе: действительно, сущностных аналитических
материалов что-то не видно. Большинство надрывных перьев старательно избегает
не слишком веселого, но наиболее, кажется, значимого сюжета. В самом деле, куда
как легко швыряться камнями в силуэты реформаторов-олигархов (они же, как мило обозначил
Лейбов, — олигаторы и реформархи), испытывая мазохистское удовольствие от
рассказов о том, как нас
всех обкрадывали банкиры и прочие. Это не только легко, но и непродуктивно
по существу, так как привычным образом разворачивает внимание на персонификацию
зла. Может быть, настало наконец время для отваги, необходимой, чтобы глянуть
в глаза правде российского бытия. Смею утверждать, что цепочка событий с самого
1992 года была единственно возможной и все разговоры о якобы упущенных вариантах
суть типический российский треп. Накопившаяся за десятилетия жажда обрести все
и сразу в равной степени выразилась и в хищничестве денежных контор, торговцев
или владельцев неликвидов, и в беспорядочном заглатывании содержания анатикварного
магазина западной мысли, и в измене рационализму. Иначе могло быть сугубо
гипотетически, то есть при замене вполне натуральных сограждан на ангелов или
роботов, то есть — не могло. Здравствуй, похмелье! Разумеется, разглядывать
новые ценники и сдувать крошки с монеток противно. Но несмертельно. Обойдемся
без зельцера — рассольцем. Возврата к прошлому не бывает, да и необходимых
для попытки реституции накоплений нет, демонстрационная версия экономики «как
у людей» отключена за исчерпанностью предоплаты, так что возвеселимся, братие!
Вновь нам дарована ситуация, которую всякий исследователь бытия считает редкостной
удачей: на наших глазах (и на наших карманах) будет разворачиваться совершенно
новый процесс трансформаций. Эту ситуацию надо изучать во всех её мимолетностях.
Даже тривиальности, вроде табачной монополии, приобретут черты лишь в части предсказуемой
специфичности, а реконструкция информационного поля России, спровоцированная финансовым
кризисом, имеет уж ту благую сторону, что во весь рост встала задача повторного
самоопределения. Выжить могут Маринина, «Мегаполис-Экспресс» и… острая работа мысли.
Оная работа мысли в весьма незначительной степени предопределена ростом курса
доллара или замораживанием вкладов. |
