|
Любопытная, право, получается штука. Стоит теории заняться всерёз
своим делом, как практики одёргивают: "Оторвались от жизни!".
Стоит теории заговорить на своём языке, как раздаются возмущённые
вопросы: "Для кого пишете?".
А если теория вдруг вытащит на дневной свет какую-нибудь непростую
задачку и после изрядных усилий её решит, как следует вздох: "Трудно!".
"Оторвались!" — но ведь теория только тогда
начинается всерьёз, когда во имя достижения общей цели она решает
те задачи, какие практика ещё не решает.
Практика в силу естества своего сосредоточена на единичном: здания,
комплекс зданий, очень большой комплекс — город. Теория же
концентрирует внимание на общем: практика архитектуры в целом,
её соотнесённость с потребностями людей. Если теория изучает практику,
как же может она в известной мере не обособляться от неё? Должна,
обязана это делать, иначе это и не теория.
Бывает, что теория всё же решает непосредственные задачи практики,
когда практика их не в состоянии решить. Когда теория породила
Начала термодинамики, обширная практика проектирования вечного
двигателя утратила смысл. И если теория докажет, что генеральный
план более не может служить удовлетворительным инструментом управления
развитием города, то для градостроительной практики это будет
означать одно: конец генерального плана и рождение проектно-прогностических
программ комплексного устройства среды.
"Для кого пишете?" — за этим восклицанием
скрыт обычно предассудок: теория, дескать, обязана всё "разжёвывать"
читателю, уговаривая его, что она не теория, а так... разговоры.
Неверно это. Читателем будет именно тот, кто им станет, кто испытывает
внутреннюю потребность учиться новому взгляду на знакомые вещи.
Каждый теоретический текст — своего рода испытание свособности
к суждению, к восприятию иной точки зрения. Теория влияет на практику
через сознание практика и не иначе — это так тривиально,
что и произносить-то неудобно, но приходится...
"Трудно!" — воистину замечательный возглас!
Ведь если не трудно, значит, нет работы ума, а есть только ласкание
слуха привычным журчанием банальностей. Должно быть трудно! А
если уж действительно трудно так, что читать невмоготу, то, можте
быть, виновен в этом не текст, а привычка пробегать его глазами
в подтверждение правоты собственных представлени? Если труда восприятия
теоритического текста нет — значит, это и не тоерия совсем,
а так... словоупотребление.
Впрочем, не только практики, но и теоретики недовольны сстоянием
дел в теории нашей архитектуры.
Делов в том, что теория недостаточно обособилась (в лучшем смысле
слова) от практики и потому слишком редко, свешив сложную петлю
по уровням абстракций, возвращается к практике, неся действительно
новое знание. Да, это трудно. Намного проще крутиться на месте
среди набивших оскомину вчерашних мнений.
Дело и в том, что теория недостаточно подвергает анализу самоё
себя, проверяя, насколько она в самом деле теоретична. Иными словами,
недостаточно сегодня текстов, адресованных теоретиками самим же
теоретикам, в крошечных, для "внутреннего употребления"
тиражах.
И ещё в том дело, что инструментарий работы теории в целом небогат,
и культура мышления, мягко выражаясь, не на высоте. Оно и понятно:
ведь от теории все требуют понятности, лёгкости усвоения... Есть
тут, впрочем, один забавный аргумент: теория, говорит практик,
всегда проста.
Неправда: теоретический вывод только кажется простым, его чаще
всего принимают на веру! Эйнштейнова формула, на которую так любят
ссылаться, лишь по графике проста, а кто сможет объяснить её физический
смысл без помощи научно-популярных книг, задача которых объяснить
уже доказанное. Само же доказательство популярным не бывает. Вы
же просто верите, уважаемый коллега, не требуя доказательств,
что молекула ДНК укладывается в двойную спираль, сцепленнуюю водородными
мостиками... и т.д.
Если же теоретик архитектуры скажет вам, что использование трёх
проекций (план, фасад, разрез) и центральной преспективы препятствует
сегодня правильному решению валих задач? Вы не поверите. Пететряхните
запас ваших познаний и убедитесь, что большая его часть опирается
на веру в авторитет науки, каковым теория архитектуры не пользуется.
Вот и прекрасно! Не верьте теоретику архитектуры на слово: прочтите,
поймите, подумйте — большего не требуетеся. Не хотите? —
ваше право. Но тогда не предъявляйте теоретику претензий, ибо
встреча не состоялась...
Пора рабозраться, а то ведь многое нынче препуталось: взгляды
путают с концепцией, концепциию с гипотезой, гипотезу и теорией,
а теорию с практикой. А смешение всего этого отзывается в мышлении
живучестью предрассудков, произвольностью отправных пунктов и,
как писал Щедрин, какой-то удручающей безграмотностью. С различения
всех этих вещей началась наука во времена Платона и Аристотеля,
и как-то неловко спустя пару тысячелетий, научившись пользоваться
телевизором и зная двигатель внутреннего сгорания, разучиться
различать понятия.
Составляя пояснительную записку к проекту, думая над задачей,
защищая замысел перед оппонентами, практик пользуется достижениями
теории, не отдавая себе в том отчёта. Он используае понятия "генеральный
план", "сеть обслуживания", контраст", "масштабность",
— всё это продукты теории, только такие давние, что связь
их с источником едва проглядывает. И правильно, так и должно быть:
рано или поздно теоретические понятия врастают в язык практики,
так что практика питается теорией, не ведая от том, как мсье Журден
не подозревал, что говорит прозой.
|
