|
Шестого апреля 1483 года в малом городе Урбино родился мальчик,
фамилию которого знать не обязательно: Рафаэль. Другому мальчику,
тоже известному и без фамилии, Микеланджело, исполнилось 8 лет.
Третий, немолодой по тем временам человек 31 года, которого, кроме
имени, зовут и по городку, коему он оказал честь своим рождением,
Леонардо да Винчи, в том году перебрался из Флоренции в Милан.
Там уже работал четвёртый — его, для разнообразия, знают более
по фамилии — Браманте. Ему исполнилось 39 лет.
Всех четверых каприз судьбы в разное время выводил на одну и
ту же тему.
Леонардо увлекался сочинением центрических купольных сооружений.
Когда его и Браманте свела работа в монастыре Сайта Мария делла
Грацие, они, надо полагать, много рассуждали о центрических постройках
Ломбардской школы, тогда считавшихся древнеримскими.
Донато Браманте посвятил долгие годы разработке проекта собора
св. Петра в Риме, Рафаэль продолжил работу на стройке, Микеланджело
переделал план Браманте и спроектировал купол, оставаясь главным
архитектором собора до смерти — 18 лет.
У истоков идеи — Леонардо. Ещё три человеке, отлично сознававших
свою гениальность, считали нормальнейшим в свете делом продолжать,
перенимать, преображать замысел предшественника, зная, что никогда
не дождутся воплощения своего замысла. Странно всё это. Рафаэль,
при папе Льве X исполнявший обязанности целой академии художеств
в одном лице, в работе над собором ограничивался, видимо, тем,
что принято сейчас называть авторским надзором: фрески, картины,
картоны для шпалер, проекты вилл — всё делалось одновременно.
Непонятно — ему это не только позволяли, от него именно этого
ждали, даже требовали.
Ренессанс, дикие времена. Во-первых, никакой авторской гордости
— не могут даже решиться на то, чтобы пожаловаться: имя заказчика
всем известно, а наших имен под фотографией в «Вечернем Риме»
нет. Во-вторых, нет плана мероприятий по разработке и внедрению
проекта, да и с выпуском проектной документации дело обстояло
из рук вон плохо. Какого-то совершенно неактуального Витрувия
могли в том же Риме издать в 1486 году изрядным тиражом, а на
план мероприятий, видите ли, им бумаги не хватило. В-третьих,
беззастенчиво пользуясь близорукостью администрации, все они скрыли
диплом. Впрочем, у них и Диплома-то не было и, страшно сказать,
раз от разу главным архитектором стройки века назначают лицо без
высшего образования. Наконец, в-четвёртых, добро бы это были строители,
практики с многолетним опытом, а то ведь — стыдно сказать — живописцы.
Липовые, должно быть, живописцы. Спроси сейчас настоящего живописца,
из Академии: возьмешься за проект дворца спорта? Он, пожалуй,
в ответ грубость скажет. И правильно: живописец — рисуй, строитель
— строй, архитектор — этого, проектируй!
Нет, подумать только: ну, допустим, в живописи, а может, и в
скульптуре Браманте или там Рафаэль разбирались — говорили по
телевизору знающие люди. Но как они, скажите, пожалуйста, могли
понять, где закладную деталь положить, как они со стройматериалом
разобраться могли, если даже ГОСТов не было, как они могли без
СНиПа на общественные здания что-то путное спроектировать?
Видел я этот их собор — показывали. Кубатура солидная, отделка
улучшенная. Это верно. А купол-то давно бы развалился, если б
его цепью не затянули как ободом. Нет, точно, я у Райта читал.
Вот и допроектировались — художники! А план-то, говорят, раз пять
меняли, покуда строили. А сроки-то, сроки. У нас, бывает, затянут,
это верно, но не так. Я бы всех этих художников отправил картинки
писать. Архитектора взять толкового, без фанаберий, который дело
понимает. На купол — СНиП, на барабан — СНиП, каркас сборный,
панели там, шаг шестиметровый. И, главное, чтобы повторного применения.
Тогда другое, конечно, дело.
ПРОГРЕССОМ меж глаз! Но поспоришь, не возразишь. Так и видишь,
как Браманте возвращают проект на переделку ещё в дирекции «Гипрохрама».
Ну, Микеланджело-то в Комитете сакральной архитектуры указали
бы на дверь сразу по причине неопрятной внешности и дурного характера.
Стыдно, гражданин Буонаротти! — вот и весь сказ. Чиновник нынче
удалой пошел. Он ни художника в архитекторы не пустит, ни архитектору
быть художником не даст. А если авторитета не хватает или архитектор
попался настырный, он его наукой по сусалам: вот тебе разделение
труда, вот тебе рационализация, вот тебе перерасход металла. И
опять хорошо. И что особенно интересно, он, сегодняшний чиновник,
начитанный-насмотренный, и всё знает. И проектировать он мог бы
преотлично сам, он это и делал раньше, когда-то, и где-то ему
бывает жаль... Потому и возразит он незамедлительно и достойно:
ах, если бы Это был Микеланджело или Рафаэль!
Оно-то верно. Только ведь кто мог поручиться, что Рафаэль, Буонаротти
или Браманте смогут? А кто мог поручиться, что старый, по тем
временам очень старый Аристотель
Фьораванти, отбыв Казанский поход Ивана III начальником артиллерии
и инженерной службы, сможет в 1483 году взяться за генеральную
схему новых укреплений Кремля и сделать её крепко?
Странное было это время — Возрождение. Принято было считать,
что тот, кто проявил уже талант, будет проявлять его и дальше,
ибо не может, не умеет быть бездарным. Таланту верили, и был над
талантом только один, зато жестокий контроль — финансовый. Кое-что,
надо всё же признать, из этого получилось. Может, уже пора немного
повозрождаться?
Говорят, есть такой закон — отрицания отрицания. Уразуметь его
нелегко, но знающие люди растолковывают: развитие идёт по спирали.
Среди статей КЗоТа такого закона нет, и на язык СНиПа его не переведешь.
Но он всё равно действует, и витку по всем статьям пора замкнуться.
Читатели, поздравьте друг друга — 6 апреля родился Рафаэль.
|
