Село Хомутинино

Наконец получилось. Хомутинино — село почти в ста километрах от Челябинска. До въезда в село ведет очень приличное по нашим меркам шоссе. Полторы тысячи жителей, так что с исчезающими деревнями российского центра общего немного.

До областного центра далековато, и главный источник существования — санаторий по соседству. Санаторий был вовремя акционирован, потому не только устоял, но и под крепкой рукой дамы-директора вполне развился, даже меценатствует. Комфорт среднеевропейский, дизайн тоже. Персонала пятьсот душ, если считать и работников подсобной фермы, в которую превращен бывший колхоз.

Отношения между селом и санаторием выстраивались и не сразу, и сложно, но сегодня вроде бы устоялся эдакий настороженный мир. К санаторию ведет хорошая дорога меж озер с живой и мертвой водой. Живая вода пресная, мертвая, щелочная, — целительная. Туземцы уверяют, что в те времена, когда о стиральных машинах не слыхивали, местные трактористы наладили русское ноу-хау: ватник полоскали в озере, а затем, уложив меж двух досок, прокатывались поверх, отжимая.

В Хомутинине есть народный музей, разместившийся в одном зальчике обшарпанного Дома культуры. Музей хороший: школьники набрали по домам массу замечательных вещей — казацкому селу два с половиной века. Перед Домом культуры бюст Куйбышева, а стоит он на улице Луначарского. Ну, Куйбышев ладно — колхозы именовались по разнорядке, но при чем тут Анатолий Васильевич? У трудных вопросов всегда простые ответы: оказывается, когда председатель сельсовета поехал в город за названиями улиц, ему сказали, что есть готовые таблички — Школьная, Новая, Луначарского. Он и взял.

Сколько слов мне довелось потратить на доказательство азбучной истины, что местное самоуправление должно быть при деньгах, иначе нет смысла играть в слова! Как всякая азбучная истина, это правда, но от частого произнесения слов теряется ощущение живой реальности. Но вот присутствуешь на заседании муниципального совета большого села и узнаешь, что, перекидывая несколько рублей с одной строки на другую, депутаты сумели-таки восстановить 4 (четыре) фонаря уличного освещения. И ещё по одной улице удалось прогнать грейдер, так что до весны по ней точно можно будет проехать без риска для замученного автомобиля. Больше ни на что в бюджете Хомутинина денег нет. Всё уходит на зарплату председателю, бухгалтеру и секретарю — и это после перечисления из района, где немалые областные деньги расплываются в небытие с обидным постоянством. Инструментов влияния на этот таинственный процесс у Хомутинина нет, так что не стоит дивиться тому, что среди депутатов царит уныние с раздражением пополам, — положение у них довольно дурацкое, ведь закон им обещал и полномочия, и деньги для их исполнения, а все норовят не дать ничего.

Застройка у села пестрая, и есть люди небедные, так что, когда здесь старшеклассники сбежались все в тот же Дом культуры, чтобы сделать интернет-сайт села (их работа награждена на окружном конкурсе в Екатеринбурге), они натащили и ноутбуков, и цифровых камер, и принтеров.

После долгой борьбы хомутининцы добились того, что старый склад отдали под церковь. Присланный батюшка от прихода денег не получает, но столь трогательно лазил по лесам с мастерком и кистью, что ему помогали даже мусульмане-строители. Снаружи — сарайчик с главкой поверх, но внутри несомненное благолепие и скромный до предела прейскурант треб. (За отпевание покойного — 500 рублей.) А ещё здесь подкармливают нуждающихся и прихожане собираются поговорить — казацкие традиции не вымерли вовсе. Кстати, о культурной памяти: любопытная работа, организованная Всемирным банком, когда наши эксперты показали, что в самых далёких селах Пермского ли края, Мордовии или Адыгеи можно втянуть жителей в нормальный процесс планирования их действий даже в самых стесненных финансовых условиях, дала дополнительный, весьма неожиданный материал. Почти случайно исследователи обнаружили, что активность людей прямо и открыто коррелирует с тем, были это волости государственных крестьян либо крепостные владения. Ни революции, ни войны, ни коллективизация, ни террор каким-то не вполне понятным образом не сумели стереть культурную память.

По областной программе к обветшалой двухэтажной школе шустро пристраивают новое здание в три этажа. Это хорошо, а то в старой школе комнаты столь малы, что и без того немногочисленные классы приходилось делить надвое. Компьютерный класс есть. Интернет работает прилично, но минобразовское разрешение лазить исключительно в учебные программы, данное отчасти по бедности, отчасти из осторожности, отрицает, конечно же, самый смысл вхождения во всемирную сеть. Впрочем, наших школяров всё равно не перехитрить — уже научились обходить трудности.

И вновь — сколько говорено о старении учительского корпуса, но звучит эта страшная сентенция отчужденно и потому не царапает по живому. Однако вот беседуешь с директором школы, и он раскладывает перед тобой табличку: математика — две дамы, одной 59, другой 63 года, физика — 60 лет, химия — 57. И т.д. Деньги, что платят молодому учителю в селе Хомутинине, можно бы назвать смешными, когда бы не было грустно: чуть более пяти тысяч. Но даже если найдётся возможность поднять зарплату вдвое, задачу не решить, так как из скромного числа молодых хомутининцев подготовить учителей сложновато, а молодому человеку со стороны нужно жильё . С формальной точки зрения дела с ипотекой в области обстоят хорошо — внести надо 30% стоимости, часть кредита будет гасить область, да и жильё тут отнюдь не по московским ценам. Однако, как ни считай, нужны хотя бы полтораста тысяч, да ещё минимум пятьдесят на первичное обзаведение.

Без создания наново института социального найма с задачей не совладать, но чтобы его создать, нужны усилия — в сложившихся условиях усилия чрезвычайные. И усилия эти нужно предпринять сейчас, поскольку (см. выше) отсчет пошел на годы, если не на полугодия. Готовности к такому чрезвычайному усилию я не обнаружил ни при встречах с большим начальством в Москве, ни при встрече с вполне дельным губернатором Челябинской области Суминым.