|
Решающую роль на парламентских выборах в России
будет играть провинциальная интеллигенция как наиболее активная
часть электората. О том, чем она дышит сегодня, какими настроениями
живет, обозреватель "МН" Тамара ЗАМЯТИНА беседует с
профессором Московского архитектурного института, председателем
комиссии по вопросам регионального развития и местного самоуправления
Общественной палаты РФ Вячеславом Глазычевым.
— Вячеслав Леонидович, что представляет собой сегодня провинциальная
интеллигенция с точки зрения её политических пристрастий?
- Я бы особо выделил лево-социал-демократическую интеллигенцию,
которая "назло всем" остается прокоммунистической. Это
в основном преподаватели вузов и техникумов — самая свирепая часть
электората, отталкивающая и отвергающая все. Происходит это из-за
ощущения потери статуса.
Недавние выборы законодательных собраний в восьми регионах России
показали, что наряду с довольно эффективным голосованием за "Единую
Россию" в этой среде "защемленной" интеллигенции
довольно популярна была ЛДПР, была бы и "Родина", не
окажись она снята с выборов.
Политические пристрастия интеллигенции определяются тем, как
она обустроилась в жизни. Та часть, которая так или иначе связана
с сервисом — будь это образовательный или медицинский сервис,
— выступает за статус-кво.
Есть очень мощный слой людей пенсионного или предпенсионного
возраста. Они в большинстве своем пребывают в нервическом состоянии.
Словом, картина пестрая. Хотя везде кандидат "против всех"
набирает много — от 12 до 17 процентов, а в Калининграде и все
20 процентов.
- Как сегодня политические партии вербуют сторонников в свои
ряды? Раньше КПСС, а в начале 90-х и другие партии могли создавать
свои первичные организации в трудовых коллективах. Потом Борис
Ельцин это запретил. Где же теперь ведётся политическое "сватовство"?
- Чаще всего по-прежнему в трудовых коллективах: срабатывает
традиция, заложенная всеми предшественницами партии власти. Если
ректору скажут, что нужно обеспечить явку на собрание, он обеспечит.
Если директору завода скажут — он тоже обеспечит. Зависимость
людей от места работы или учебы всё ещё велика. Интеллигенция
группируется в основном вокруг идеи "как выжить, как обустроить
свою жизнь". И то при условии, что появляется внешний агент.
Изнутри это как-то не получается. То ли нет иерархированного общества,
в котором очевидны лидеры общественного мнения, и поэтому свой
по определению ничего не может. Вот через месяц мы с комиссией
Общественной палаты проводим выездное заседание в Урюпинске...
- Вы выбрали Урюпинск как символ российской провинции?
- Сергей Борисов, руководитель "Опоры", предложил провести
выездное заседание там, я поддержал, потому что при всей бедности
это довольно живое местечко. Мы там будем обсуждать, как малый
бизнес может участвовать в муниципальном развитии, постараемся
вытащить туда и губернатора, и пару сенаторов, чтобы всем вместе
соприкоснуться с проблемами региональной политики.
- "Внешние агенты" в провинции — это зачастую политтехнологи.
"Единая Россия" уже заявила о намерении за полгода обзавестись
ядром сторонников в два-три миллиона человек и в последующем довести
эту цифру до тридцати миллионов.
- Мечтать не запретишь. Но в каждом регионе уже существует несколько
десятков вполне дееспособных неправительственных организаций.
Они пережили шок от потери грантов Сороса, но они сохранились,
добились финансирования из разных региональных источников. Сейчас
предстоит распределение президентских грантов для них. И Общественной
палате придётся взять на себя функцию организации экспертиз. Они
очень бедны. И если их оснастить, то это будет не словесная, а
более важная поддержка. И ещё мы будем настаивать на том, чтобы
помощь получили доказавшие свою эффективность организации.
- Какая у них политическая окраска?
- Они скорее конструктивно-комформны. Во всяком случае — это
не бунтари, хотя вовсе исключить среди них радикальных деятелей
в стиле Льва Пономарева нельзя.
- А кто в среде провинциальной интеллигенции бунтари?
- На уровне малых городов их нет вообще, а если есть, то они
уходят в большой город. Это начинается с губернских столиц, не
ниже. Это тоже относительные бунтари. Среди них гораздо больше
представителей фашиствующе-националистических групп. Они весьма
активны не только в Петербурге, но и, скажем, в Ижевске — это
бесспорно. У меня такое впечатление, что весь бунтарский потенциал,
если он и есть, сосредоточен в местах особой напряженности вроде
Приморья или Калининградской области, где наблюдается мощное отторжение
населения от всех властей. И тут, и там наблюдается покушение
на отвоеванную толику экономической анархии, которое воспринимается
как покушение на жизнь. В других регионах протестные настроения
вялые.
Думаю, сказывается гигантская усталость 90-х годов. Это нормальная
реакция организма на длительный стресс.
- Имеет ли либеральная идеология шанс увлечь образованную
публику в регионах?
- Это отпадает. В любых опросах большинство вам скажет, что оно
выбирает свободу как высокую ценность, но это пример из области
обычной лжи социологу. Из личного опыта знаю, что прагматизм куда
весомее: лучше курица в горшке, чем свобода, с которой непонятно,
что делать. Свобода пугает. Жажда патернализма, чтобы о тебе думали
и заботились, охватывает не только старшее поколение, но и гораздо
более широкие слои населения.
Я с такими настроениями сталкиваюсь даже в среде школьников,
где с помощью разных инструментов провожу зондажи умонастроений.
Вплоть до того, что они мне просто рисуют свой город. Что на нем
обозначено — то для них важно. А это, как правило, все, что относится
к зоне сервиса, независимо от того, есть ли у них на него деньги.
Будьте уверены, что все злачные заведения, все "развлекалки"
там присутствуют, вплоть до боулинг-центров.
Общение со старшеклассниками и студентами пока что убеждает меня
в их чрезвычайно пассивном конформизме. Это не вечно, но пока
это явно господствует. Нужно ещё полтора-два поколения, чтобы
наш менталитет изменился.
- Я полагала, что гражданское самосознание у россиян медленно,
но пробуждается.
- Без сомнения, пробуждается. Возьмите хотя бы такой индикатор,
как электронная почта. Прежней изолированности активных людей
из регионов, благодаря ей, уже нет. Связанность страны электронной
почтой уже довольно высока. Переписка, форумы — словом, сеть реально
работает. Живой обмен информацией существенно ускоряет процесс
опознания "своих". Этот новый тип структурирования общества,
хотя он в основном утилитарный — гигантские женские сайты, любителей
авто или кактусов, но даже на них периодически возникают страсти,
пока их модераторы не пригасят.
Тот, кто первый по-настоящему сумеет использовать этот ресурс,
тот весьма существенно продвинется на задуманном направлении.
В 1991 году важную роль сыграли факсы, которые связали отсеченную
от информации страну, ведь эти идиоты из ГКЧП забыли выключить
телефонную связь. Сегодня этот тип сигнала от человека к человеку,
от группы к группе — весьма серьёзная штука. Во всяком случае,
всякие фашистские и ультранационалистические сайты чрезвычайно
эффективно используют этот инструмент.
А мобильная связь у нас сейчас и вовсе на высоте: мы по количеству
мобильных телефонов уже приблизились к числу жителей страны. Это
феноменальный прорыв. В Архангельской, например, бедной губернии
"Мегафон" только что зафиксировал 500-тысячного абонента.
Это больше трети населения области.
Соединение этих двух медиа — большая сила. Политики старшего
поколения ее, конечно, не осознают. А я знаю по себе, что во время
выборов мэра Москвы в 1999 году, когда я шел с Сергеем Кириенко
как кандидат в вице-мэры, горячая линия и интернет были единственным
нашим инструментом. Это был замечательный опыт: не имея почти
никакого выхода в прессу, мы выступили всё-таки недурственно.
Но тонкость этого инструмента и привычка к ломовым приёмам работы
— это вещи несовместные.
Беда в том, что Москва и большая часть массмедиа любят изображать
две крайности: либо ментально плаксивую провинцию, либо дичь,
мрак и жуть на российских просторах. А между тем темпы эмансипации
провинции явно недооцениваются.
| 
