Тепло и светло

Кроме собственной истории, собственного неповторимого лица у каждого города есть ещё и инженерная "начинка". Есть своя внутренняя, закрытая от туристов жизнь, в которой у горожан складываются — или не складываются — отношения с соседями по дому, внутри квартала, отношения с местным руководством ЖКХ и с городской властью. Заглянем за кулисы единственного в нашей стране бесспорно постиндустриального мегаполиса — Москвы. Специалист по проектированию и созданию городской среды, архитектор, социолог и культуролог Вячеслав Глазычев отвечает на вопросы нашего корреспондента.

— В своё время вы были автором некоего проекта превращения Москвы в образцовый коммунистический город, как раз когда это было очень модно и политически востребовано. Ваша разработка, помнится, ходила наравне с самиздатом. Что там было?

Глазычев В.Л.: Боже упаси, я не собирался превращать Москву в образцовый коммунистический город и никаких проектов на этот счёт не вынашивал. Идея родилась вовсе не в моей голове, она шла из ЦК КПСС и пользовалась особой поддержкой нашего главного идеолога М. Суслова. Тогда развернулась целая кампания по этому поводу. А я,я всего лишь решил прикинуть, во что она может обойтись государственному бюджету, если будет не только провозглашена, но и реализована. По моим представлениям речь шла всего лишь о превращении Москвы в нормальный порядочный город по европейским меркам.

Это был случай играть всерьёз, с абсолютно серьёзным лицом. Вы хотите образцовый коммунистический город? Хорошо. Для этого надо практически заново создать весь жилой фонд, потому что жильё абсолютно никак не соответствовало этой высокой задаче. Конечно, я очень скромничал, тогда и фантазия наша была весьма ограниченна. Исходил из к тому времени среднеевропейских 30 квадратных метров на человека.

Плюс фактически полная реконструкция всех инженерных сетей. Что с ними могло произойти, мы сегодня прекрасно видим, а специалисты понимали уже тогда.

Плюс кардинальная перестройка метрополитена. Он до сих пор остается совершенно безумной конструкцией, повторяющей прежний — берлинский — проект: линии идут вдоль улиц, как бы повторяя наземный транспорт, вместо того чтобы завязывать узлы линий там, где надо. Уже когда этот проект закладывался, был другой, лондонский: на наиболее нагруженных участках до пяти линий идёт параллельно, подхватывает и растаскивает потоки. Плюс новые линии, без которых, как тогда уже было ясно, при таких расстояниях не обойтись.

В 1978 году я не мог опираться на западные стандарты и расчеты. Оставались города Министерства среднего машиностроения: у ВПК денег было немерено, а их замминистра был в душе Давид-строитель, ему доставляло удовольствие возводить города, такие как Навои, Тольятти, и там все идеалистические требования советского градостроительства были выдержаны. А я знал их реальные затраты. Дальше уже требовалась только арифметика. И коммунизм в отдельно взятой Москве, по моим подсчетам, должен был обойтись стране в два годовых бюджета СССР. Тогда это было около 320 миллиардов условных рублей, а у меня получилось порядка шестисот.

— Большую часть этих денег действительно необходимо было потратить на город, безотносительно к коммунизму?

Глазычев В.Л.: Конечно.

— И что?

Глазычев В.Л.: А ничего. Интерес к теме товарища Суслова стремительно упал после этого, и мою работу стали терять в одном кабинете, другом, третьем. Я напечатал всего-то 50 экземпляров. Тогда я в полном соответствии с советским ритуалом отослал по экземпляру всем главным архитекторам 15 союзных республик — на отзыв. Не придерешься. Так ограниченный тираж рукописи вышел в свет.

Сегодня ясно видно, насколько я тогда недосчитывал: масса вещей мне и в голову не могла прийти.

— На какие же деньги предполагалось приводить город пусть не в коммунистический, так хоть какой-нибудь порядок?

Глазычев В.Л.: Советская система этого вообще не предполагала. Допускалось одно: строить панельные квадратные метры в нараставшем объеме. Больше ни на что средств не было — всё съедал ВПК.

— Без магазинов и автобусов люди не могли жить…

Глазычев В.Л.: Автобусы "вешались" на промышленные предприятия, так что если строился КамАЗ — то были деньги на трамвай, а если не строился, то и денег не было. Некоторые города — Путивль, например, — за год могли проложить не больше 400 метров водопровода. Такая политика предопределяла крах ЖКХ. Я, как и все специалисты, это знал, хотя не представлял себе масштаба: не было никаких общих данных, только по доверительным разговорам какие-то кусочки.

У этой любопытной работы были забавные продолжения. Когда после известных событий Москву с азартом резали на совсем другие районы, чтобы советских не осталось, меня к этой работе привлекли. Тогда был расцвет территориального самоуправления — движения ТОС, и я работал с некоторыми ТОСами в старом центре. Там были очень интересные люди. Они знали, чего хотят: контроля над своей территорией. Начинали проводить первичную инвентаризацию помещений на своих территориях — пустующих, дурацки используемых. У них были уже маленькие коммерческие проекты — как на крыше гаража можно поставить тепличку и так далее. Потом их обвинили в сочувствии путчистам, и все тихо закончилось.

— Любимая фраза многих наших урбанистов: города без горожан. А тогда могли появиться горожане?

Глазычев В.Л.: Могли.

— А с другой стороны, как перестраивать, да и просто благоустраивать город, если каждая локальная общность горожан отстаивает свои интересы — как она их понимает. Интересы разных групп даже на одном пятачке направлены чаще всего в разные стороны…

Глазычев В.Л.: Так это особая работа: проектировать каждое изменение городского ландшафта вместе с горожанами, превращать их из вечно всем недовольных жителей в соавторов таких проектов. На то существуют профессионалы. Я на собственном опыте убедился, что это вполне возможно, более того, только такое сотрудничество создаёт эффективное городское сообщество, которое в результате делает любой город конкурентоспособным. Плюс толковая, дееспособная городская администрация. Это очень важно. Вот из моих наблюдений за малыми и средними городами Поволжья: два одинаковых города, оба по сути посёлки вокруг одного-двух заводов, которые, как им и положено, "лежат", поскольку их продукция никому не нужна. В одном вместе с заводом "лежит" и город: население спивается, муниципальное имущество давно растаскали, бедность и неухоженность. В другом чистенько, порядок и люди при деле. При каком? А мэр тыкалсятыкался, как бы использовать простаивающие мощности и накопленную заводом груду металлолома, и подрядился изготавливать из него тележки для багажа канадским аэродромам. Дешево и сердито. Потом наши аэропорты проснулись: такая корова нужна самому — стали заказывать все больше и больше. Эти контракты именно мэр нашел, дал людям работу, пополнил городской бюджет, привел город в порядок.

Проекты выживания города не обязательно придумывать каждый раз заново, можно опереться на чужой опыт. На опыт голландского Дельфта, превратившего свою слабость — болотистые грунты, подтопляемость — в силу, создав крупнейший в мире научно-исследовательский центр строительства на слабых грунтах. Или испанской Барселоны, которая, перенимая парижские методы, сумела стать одним из крупнейших конгресс-центров мира. Или город Бильбао в северной Испании, выигравший конкурс на право разместить у себя филиал Нового музея современного искусства Гуггенхайма и рискнувшего принять его совершенно экзотический проект.

— И при этом надо не забывать о городском хозяйстве…

Глазычев В.Л.: Конечно, городом надо заниматься как целым, а не как набором очень дорогих площадок для строительства домов. Проблемы вопиют, как в Москве, по которой, как известно, ездить весьма затруднительно. Нет расчета сети новых проездов и стоянок под них — а делать это необходимо было до того, как приступать к строительству Третьего кольца. А ведь была возможность изрезать огромные куски территории, которые освободились при сносе пятиэтажек на периферии между МКАДом и Третьим кольцом: настоящието пробки именно там, а не в центре (хотя и в центре непросто проехать). Но ведь каждый квадратный метр стал стоить сумасшедшие деньги, до проездов ли… Профессионалов никто не слушает, профессионалы транспортники просто уходят, вымываются.

— Сколько лет нашим коммуникациям! Насколько я понимаю, часть московской канализации служит с 20-х годов…

Глазычев В.Л.: Часть и раньше. Но как раз канализация ещё ничего: бетон, керамика — материал прочный. Гораздо хуже с водопроводом: агрессивные воды и токи быстро сжирают металл. Да ещё провалы искусственные: за картой подземных вод, по сути, никто не следит. Хороший городской гидрогеолог — человек штучный, да и его никто не спрашивает и не слушает. Поэтому все время возникают промывы и проседания под новыми домами даже с вполне надёжными фундаментами.

— Опять двойной бюджет страны нужен, чтобы всё это исправить?

Глазычев В.Л.: Тут намного важнее денег постоянный зондаж, мониторинг. Столица, естественно, ориентирована на фасад, и это неплохо, фасад — вещь хорошая. Но заниматься трубами, лифтами, электропроводкой скучно.

А у нас хуже всего именно с ней: большинство пожаров сегодня — из-за перегрузки старой электропроводки. И дело тут не только в чубайсовских мегаваттах, но и в обычных квартирных киловаттах. Энерговооруженность домашних хозяйств выросла в разы, людям же никто не объясняет, что такое предельная мощность, что нельзя одновременно включать стиральную и посудомоечную машины, чайник. Все это, вместе со сложной механикой городского хозяйства, особенно в мегаполисе, надо изучать в школе, вместо того чтобы на москвоведении нараспев декламировать про нашу славную столицу.

— Все-таки Хрущёв вытащил людей из коммуналок, из подвалов…

Глазычев В.Л.: И это было великое дело. Тогда считалось, что через 25 лет мы всё это снесем и построим новое. С тех пор планировка квартир, конечно, стала лучше. А коммуникации — они под землей, их не видно.

Сегодня 9-этажки — первый кандидат на превращение в трущобы. Маленькие, очень неудобные квартиры, при этом очень дорогая эксплуатация, потому что лифты и все прочее хозяйство. Оттуда исчезают все, кто может себе это позволить. Остаются самые слабые, социально уязвимые, и именно на них стараются переложить все заботы о поддержании дома в порядке. Что будет? — Трущобы.

— А 5-этажки?

Глазычев В.Л.: Да их все меньше. На их место — на те же, заметьте, сети коммуникаций — сажают дома все выше и выше. Между прочим, в небоскрёбах Нью-Йорка люди живут только на Мэдисон авеню, там колоссальные квартиры, страшно дорогие в эксплуатации, живут там очень богатые люди, у которых есть ещё и дома или квартиры в другом месте. У нас это особенно опасно, что показал пожар на Мосфильмовской. Купили одну гигантскую пожарную лестницу и таскают её с места на место по городу, естественно, никуда не успевая. А теперь будут строить высотки в 40 этажей, чуть ли не 200 небоскрёбов на московской негодной глине. Это все прежнее безумное увлечение квадратными метрами; их скупают банки, банки играют на повышение, и никто не может предсказать, когда этот мыльный пузырь лопнет, но лопнет неотвратимо. Тогда эти небоскрёбы станут разорением и для жильцов, и для городского бюджета.

— А по-другому бывает у нас?

Глазычев В.Л.: Екатеринбург, например, строит новый огромный кусок города рядом со старым: крупнейший инвестор, очень приличный проект, сделанный французами, транспортник — англичанин, специалист по инженерии крупного массива. Наши проектировщики, к сожалению, умеют строить либо точечный дом, либо старый советский микрорайон.

Но Москва — это гигантское скопление капитала. Выход же на пул инвесторов — единственный способ задать правила игры и соблюдать их.

— Как можно изменить эту ситуацию?

Глазычев В.Л.: Это уже довольно сложно, потому что много времени упущено. Надо прокладывать новые линии метро — не с кольца удлинять имеющиеся линии, а пускать параллельные. Это безумно сложно, но никто не сказал, что невозможно. Абсолютно необходима полная смена коммуникаций. Канализация ещё потерпит, с водопроводом уже большие сложности, но главный кошмар — электрика.

— Тем более что в новых районах все на электричестве.

Глазычев В.Л.: Самые богатые дома делают свои автономные генераторы. Поскольку им не дают подключения — некуда уже подключаться даже за большие деньги, то выгоднее построить свою электростанцию. Скоро в Москве будет множество маленьких электростанций — отчасти эмчеэсовские передвижки, отчасти свои в домах. Так же, как и с теплом: теплотрассы будут рваться и протекать все чаще, гонять якобы кипяток и обогревать улицы становится все дороже. Ещё в 99-м году я писал об автономном обогреве домов. Германия все больше строит домов с пассивным теплобалансом: они не требуют энергии, они её регенерируют многократно, очень часто используют тепло подземных пластов. Газ-то дорог, и это становится выгодным. Используют даже перепад температур на глубине 100-150 метров. Но мы к этому ещё и не подходили.

Не стоит впадать в такой уж катастрофизм. Земля под бывшими промышленными предприятиями вполне поддается рекультивации: вывезти три с половиной метров отравленного грунта, зато получить ещё и подземный этаж, тут есть свои плюсы. Только цена эксплуатации становится неподъёмной и для горожанина, и для бюджета города: мегаполис не может быть дешевым.

— И что будет?

Глазычев В.Л.: Жизнь распорядится. Думаю, мы получим принципиально разные городские зоны. 9-этажки и общежития (их ещё полно) — с ними придётся работать по особым программам: социально-психологическим, социальнополицейским, социально-медицинским и так далее. Другая зона жилья относительно нового и потому дорогого, особенно если она имеет свои автономные системы, которые обеспечивают тепло, свет, даже воду: уже и свои скважины бьют, чтобы не зависеть от городского водопровода, а свой насос у них и так есть, чтобы гнать воду наверх. Это будут островки относительного порядка, все более дорогого, но люди, которые смогли себе жильё там приобрести, смогут его и поддерживать. С остальным непонятно: если, например, начальство ДЭЗа или как бы он там ни назывался будет работать с опережением, тогда есть шанс; иначе дома будут стремительно приближаться к трущобам, а люди оттуда бежать.

— Можно ли на таком фоне ждать оживления инициативы самих горожан?

Глазычев В.Л.: Отчаяние иногда приобретает конструктивный характер. Тут одна беда: этот проклятый многоподъездный, многоэтажный, многоквартирный дом — очень тяжелая штука. Товарищества ведь не зря очень хорошо складывались в старых районах. Одно дело — 15 квартир и хозяев, совсем другое — 300. Очень нужно вырваться из плена представлений о единственности модели многоэтажного, многоквартирного жилого дома и заново осмыслить квартал как единицу городской среды.


Опубликовано в журнале "Знание-Сила", №5, 2007. Записала И.Прусс.

См. также

§ Предпосылки формирования архитектуры Москвы как образцового коммунистического города (очерк программы исследований)



...Функциональная необходимость проводить долгие часы на разного рода "посиделках" облегчается почти автоматическим процессом выкладывания линий на случайных листах, с помощью случайного инструмента... — см. подробнее