|
Пути развития российских регионов — тема,
которая не сходит с повестки дня в Пермском крае. Край стал
своего рода «испытательным полигоном»: кто-то прочит ему
судьбу провинциального промышленного центра, кто то, напротив,
видит Пермский край в авангарде постиндустриального общества,
«стержнем» которого станет культура. Доктор искусствоведения,
архитектор, член Общественной палаты второго созыва Вячеслав
Глазычев объяснил «Звезде», какую роль играет культура в
превращении обычного города в «умный» и какие вопросы являются
для российских регионов вопросами жизни и смерти.
— В одном из многочисленных выступлений вы выдвинули
тезис о том, что в настоящее время конкуренция городов за
людей резко обострилась. Какую роль в этой конкуренции играет
культурная сфера?
Глазычев В.Л.: Достаточно существенную, если
понимать под культурной сферой широкий круг вопросов, а
не только классику: театр, кино и всё прочее. Культура —
это качество самой среды в целом. Вот что становится принципиально
важным. Эти вещи становятся куда более важными, чем просто
деньги — хотя значение денег никто не отменял.
— Многие эксперты отмечают, что в современной России
очень слабы культурные коммуникации. В чем причина этого,
каким образом их можно, условно говоря, наладить?
Глазычев В.Л.: Дело в том, что их нельзя
налаживать. Они возникают сами, ну, или не возникают. Практически
очень мало, почти нет (исключая разве что крупнейшие города)
площадок, на которых люди встречаются по поводу деятельности,
не запрограммированной жестко в системе учреждений. Ну вот
какой-нибудь Винзавод в Москве или клуб «ПирОГИ» — это такая
полуклубная, неформальная среда, в которой могут встретиться
люди из разных кругов, из разных сфер деятельности по разным
поводам. Это не дай Бог учреждения культуры, в которые раз
сходил и ладно. Самое основное — это множественность площадок.
Мест для них в городах, как правило, пока нет, значение
их тоже недооценено, и в сфере официальной культуры они
не числятся.
— Инициаторы создания «Культурного альянса», одним из
ключевых участников которого является министерство культуры
Пермского края, считают, что посредством культуры можно
добиться преобразований в общественной сфере значительно
быстрее, чем, скажем, через экономику, на преобразования
в которой могут уходить долгие годы. Насколько это оправданно?
Глазычев В.Л.: Долгие годы, конечно, уходят
и там, и там. Но в сфере культурного обмена, действительно,
гораздо проще и дешевле наладить всевозможные стартовые
контакты.
Культурный обмен за последнее время чрезвычайно минимизировался,
если не считать очень формальных вещей. И поэтому прямые
контакты городов в жанре «вы отправьте — мы примем, мы отправим
— вы примете» позволяют, грубо говоря, за те же деньги удваивать
результат.
А можно результат и вовсе мультиплицировать, если делать
это более сложно, как попытались сделать в Перми, когда
проходил фестиваль «Белые ночи». Это очень важная штука.
И самое важное, чтобы это происходило не на московской площадке.
Ну, исключать её не надо, конечно. Скажем так: «не только
московская и не только петербургская». Пока этого нет или
недостаточно, комплекс провинциальности останется и никуда
не денется.
— Важная задача, которую ставят идеологи «Культурного
альянса» — децентрализация. Не только по культурному, но
и по всем остальным фронтам. Встречаются мнения, согласно
которым излишняя централизация России может обернуться едва
ли не развалом страны.
Глазычев В.Л.: Про развал страны — преувеличение,
конечно. Но централизация — это… это угрюмо, вот как это.
Все векторы сходятся в одной точке, ну или в полутора точках.
Это означает, что реальная жизнь замирает. Потому что точка
работает редко, в ней город Икс может проявиться раз в n-ное
число лет, а дальше что? Поэтому самое главное — это множественность.
Не стоит отторгать единый центр — на символический центр
никто не покушается, такой центр есть, и он будет. Но Ростов
ли, Новосибирск ли, Казань ли, Уфа ли (где мы только что
были и обсуждали тему «Культурного альянса» с президентом
республики) — это всё имеет огромное значение. Особенно
для таких мест, которые долгое время были в определённой
самоизоляции. Вроде Башкирии.
— Несмотря на важность поставленных задач, общество,
как это нередко бывает, довольно слабо информировано о деятельности
альянса. Можете ли вы назвать важнейшие направления, по
которым движется работа «Культурного альянса»?
Глазычев В.Л.: Самое важное — это, конечно,
упрочнение информационного обмена. Тот, кому интересны культурные
темы, может, конечно, узнать о них. А вот тот, кто пока
ещё не интересуется темой, имеет на это очень мало шансов.
Хотя я бы не презирал роль сарафанного радио, это существенная
вещь. О каком-нибудь Винзаводе в Москве узнать, казалось
бы, довольно сложно.
Но в сфере общения людей друг с другом дела обстоят проще.
Как-то многим уже понятно, что на Винзаводе не вино делают.
Конечно, о нем знают не все, но я бы не преувеличивал этот
фактор. Иногда не надо торопиться с массовостью. Самое главное,
чтобы художник (в очень широком смысле слова) ощутил себя
в большом информационном пространстве. И не сразу в Копенгагене
или Нью-Йорке, но в масштабе большой России, что очень и
очень важно.
— То есть сейчас основная целевая аудитория «культурного
проекта» — художественный «средний класс»?
Глазычев В.Л.: Конечно. Не нужно пытаться
охватить всё. «Всё» охвачено программой «Дом-2» . Счастья
от этого немного. Каждому своё, что называется. Слабее всего
сейчас как раз определённый промежуточный слой. Академический
искусственно поддерживается Министерством культуры — в большей
или меньшей степени, но поддерживается. Нижний слой, слой
поп-культуры, тоже ещё как поддерживается — тут телевидение
играет гигантскую роль. А средний уровень людей — людей,
которые сами что-то делают, хотят, чтобы об их деятельности
знали, интересуются деятельностью других? Именно на этот
слой во многом и ориентирован «Культурный альянс». Не больше,
но и не меньше.
— В идеологию «Культурного альянса» хорошо укладывается
джентрификация — использование старых промышленных помещений
под иные (в нашем случае, культурные) нужды. Этот процесс
в Перми активно развивается.
Глазычев В.Л.: При желании можно и символику
здесь считывать, но это в первую очередь прагматичный подход.
Джентрификация — это отношение к объектам «по-хозяйски»
. Есть огромное число помещений, которые было бы очень дорого
сносить или переделывать, зато они прекрасно адаптируются
к функциям культурно-художественной деятельности! В Москве
такое уже было — например, в «Красной розе». Замечательно
совершенно. Помещения могут быть нужны, могут пригодиться,
да ещё как.
— Объясните, в чем заключается понятие «smart city»,
которое вы часто используете, говоря о городах, способных
стать для участников «Культурного альянса» примером для
подражания.
Глазычев В.Л.: Это такой сегодняшний лейбл
для серьёзного совокупного понимания качества городской
среды, когда это уже не отдано на откуп архитектурному цеху
и не является прерогативой лишь одной только власти, которая,
что хочет, то и делает. Это серьезное, многоспециализированное
рассмотрение простых вещей.
Например, уменьшить выбросы углекислого газа. Реальная
задача. В разных местах ставят разные сроки выполнения этой
задачи. Достичь этого можно огромным комплексом средств.
От качества строительных конструкций до систем экономии
энергии.
Или взять гигантскую работу, которая делается в мире по
ограничению пользования личным автомобилем внутри города
и повышением качества общественного транспорта — это вещи,
связанные между собой.
Или блистательная работа, проведенная в Дании с электронными
медицинскими карточками — когда, если, не дай Бог, что случилось,
можно прийти в любую поликлинику и сэкономить массу времени.
Главный принцип — экономия времени и сил. Возможность, например,
узнать о городе на разных языках — этого нет в Москве, и
без этого ни о каком серьёзно развитом туризме говорить
не приходится. Всё это и складывается в понятие «умный город».
Или, скорее, «умнеющий город».
— Какая роль в становлении «умного города» отводится
культурной среде?
Глазычев В.Л.: Я скажу очень просто. Пермь
относится к числу классически индустриальных советских городов.
Это город с тяжелым характером. Вот рядом поменьше масштабом
Ижевск, в котором вообще трудно было предсказать появление
интересных авангардных групп. Но такая группа там возникла,
и Ижевск с тех пор резко поменялся. Стал в полном смысле
Городом, при том, что до этого он был лишь ассоциацией слобод.
Что касается Перми: сам факт того, что сейчас в городе
столько внимания, столько энергии тратится на обсуждение
вопросов культуры — это уже гигантский прорыв, понимаете?
Он меняет климат. Не обязательно все должны быть согласны
друг с другом. Это не только хлеб насущный, не только поп-культура
. Это уже великое дело.
— При этом новая культурная политика зачастую вызывает
неприятие в Перми. Её противники упирают на то, что Пермь
— индустриальный город с провинциальным менталитетом. Вряд
ли такой мировоззренческий конфликт характерен только для
Перми.
Глазычев В.Л.: Нет, конечно, это типичная
проблема. За это не надо волноваться, это всего лишь вопрос
времени. Время всё сделает. Гораздо важнее, что о культуре
спорят. Отсутствие споров значит лишь то, что культура уже
умерла или тихо умирает. Что бы при этом ни делалось на
уровне официального марша культурных учреждений. Всё идёт
нормальным путём. Поколения меняются, вкусы меняются. Было
бы разнообразие, была бы возможность выбора.
— 1 декабря 2011 года Пермский край отметит шестилетие
своего образования из Пермской области и Коми-Пермяцкого
автономного округа. Стало ли объединение такого рода благом
для региона?
Глазычев В.Л.: Пока о настоящем объединении
не стоит говорить, потому что вливание нескольких маленьких
по численности, экономически автономных округов внутрь больших
единиц, как это началось с Кудымкара и Перми — это просто
вопрос жизни и смерти. Необъединение и невливание означало
бы угасание. Минусы, конечно, есть. Местная элита, наверное,
испытывает некоторый дискомфорт, теряет чувство позиционирования
и так далее… Но это все ничто, все эти минусы меркнут на
фоне вопроса жизни и смерти. Ну сложно Кудымкару было бы
просуществовать ещё десять лет самому по себе.
— Пермь, как вы верно замечали ранее, тяжело переживает
утрату статуса города-миллионника . Однако можно ли считать
это негативным моментом? Является ли статус миллионника
той целью, которой следует уделять внимание?
Глазычев В.Л.: Здесь нужно говорить о другом.
В принципе, в среднем для мощного образовательно-культурного
центра и миллиона-то мало. Два с половиной или три миллиона
— вот, по-хорошему, сколько нужно, чтобы обеспечить достаточную
концентрацию интеллекта и творческого ресурса. А миллион
— это не более, чем символическая цифра.
— Поскольку утроить население Перми довольно проблематично,
самым разумным выходом для нее стал «Культурный альянс»?
Глазычев В.Л.: Именно. Более того, ни один
из городов размером в миллион жителей, и даже в два, просто
не может обеспечить себе достаточный объем интенсивной культурной
жизни. Этого попросту не дано. Разве что три города в мире
более-менее с этим справляются — Нью-Йорк, Лондон, возможно,
ещё Париж отчасти. Да и то под вопросом. Всё остальное без
интенсивного культурного обмена просуществовать просто не
может. Просто проигрывает по всем параметрам, даже экономически.
— Экономический аспект зачастую волнует жителей города
больше других. Как на нем отразится проводимая в крае культурная
политика?
Глазычев В.Л.: Я бы не стал говорить, что
это произойдёт автоматически. Потому что для этого нужно
интенсивное подключение творческого элемента в малом и среднем
бизнесе. Это либо есть, либо этого остро не хватает. Но
именно культурная сфера провоцирует на расширение числа
предлагаемых услуг, на развертывание услуг (в широком смысле
«услуг»), которые можно получить на месте, а не «где-то
там».
Позволю себе совсем примитивный пример: если в городе есть
парикмахерские для людей с разными расценками — это одно.
А если в городе есть конкурирующие парикмахерские для животных
— это уже совсем другое.
|
