|
Глазычев В.Л.: Добрый день, уважаемы коллеги. Я
бы не назвал это лекцией. Мне гораздо интереснее всегда диалоговый
режим, поэтому я, конечно, произнесу некоторую преамбулу, но гораздо
важнее, если у Вас, а наверное, есть какие-то накопившиеся вопросы
или реплики, это будет гораздо ценнее. Как многим известно, за
уже четыре с половиной года в Палате я облазил две третьих нашего
Отечества, треть ещё нет, на всё сил не хватает, и можно заметить
одну важную вещь, я тут говорю как заинтересованный наблюдатель,
ситуация с участием палат в разных регионах очень разнится, и
это естественно, но в общем я фиксирую довольно существенный сдвиг
на плюс за последние полтора года. Как-то нам удалось, здесь ушло,
наверное, два с половиной года на то, чтобы постепенно власти
разного уровня привыкли к тому, что мы есть и что наша настырность
имеет определённый смысл, наладились отношения с рядом комитетов
Государственной Думы. Кстати, очень полезное замечание – вот опыт
показал, пока мы были новенькие, а состав Государственной Думы
был прежний, нас очень плохо принимали вплоть до того, что когда
мы пытались бороться с водным
кодексом, и у нас ещё не было пропусков обязательных для прохода
в Госдуму, меня аккуратно не пускали на Комитет, очень вежливо.
Просто терялся пропуск и всё. Понять это можно.
А вот когда произошла пересменка, возникла совершенно новая ситуация.
Мы уже были, а состав Комитетов Государственной Думы очень сильно
обновился. Ну, скажем, Комитет по местному самоуправлению, с которым
я взаимодействовал, процентов на 70, Комитет по региональной политике
федеративным отношениям – на 80%, и оказалось, что тот запас знания,
который нами за это время накоплен, востребован этими же самими
людьми. Они люди, эти депутаты. Это объективная вещь. Тут от нас
не зависит, от того, умные мы или не очень. Просто это происходит.
Вот, скажем, тут челябинцы есть? Есть. Вот когда первый раз челябинская
Общественная палата запросила проект бюджета, это вызвало совершенно,
просто ужас, непонимание, вздрагивание. Но надо отдать должное
Сумину, он, конечно, был не самый, может быть, продвинутый из
губернаторов, но тем не менее велел отнестись спокойно. И я смотрел
тогда замечания, которые были сделаны в палате по проекту бюджета.
В общем, значительная часть этих замечаний после определённых
переговоров, не столько публичных, сколько не публичных, была
учтена. В общем, оптимизация наших скучных бюджетов всегда возможна,
на самом деле, и самое здесь главное расстановка приоритетов,
потому что это привычка от советских времён идущая – всё по немножечку
и размазать маленький кусочек масла по большому куску чёрствого
хлеба, это конечно очень сильно осталось.
Что ещё любопытно? Вот за последнее совсем время я был в целом
ряде мест и хотел бы зафиксировать несколько примеров, на мой
взгляд, достаточно интересных. Неделю назад я был в Тамбове. Тамбовцы
есть? Есть. И это очень приятно было увидеть даже внешние признаки
того, что Общественная палата – штука серьёзная. Я говорю здесь
не только о составе людей, мне было приятно пообщаться с
коллегами, а о мелочах. Есть ручка Общественной палаты. Есть календарь
Общественной палаты. Есть прилично напечатанные выпуски, такой
мини-журнальчик Общественной палаты. Ну понятно, что на это нужно
раздобывать денежку. Это не самое простое дело. Но это очень важно.
Всё-таки вот в такой в массово чиновничьей психике наличие внешних
признаков респектабельности до сих пор чрезвычайно существенная
вещь, и когда палата в этом отношении явлена значёчком, ручкой,
всеми прочими мелочами, ни ах какие деньги раздобыть, как правило,
удаётся, это явно очень существенно.
Если передвинуться к более существенным вещам, то вот я через
пару дней снова туда отправлюсь, в Калининград, где сама Общественная
палата прямо, вот не так, чтобы шумно и заметно присутствовала,
однако то, что уже, наверное, три года назад был сформирован совет
по стратегии развития Калининграда, где участвовали или участвуют
администрация, а сейчас расщепление, и глава города, и глава администрации,
и председатель ряда комитетов городской Думы, и независимые эксперты,
в том числе представляющие Общественную палату. Это опять-таки
очень важная легитимация в такого рода разных конструкциях.
Совсем недавно я побывал в Череповце, где происходила важная
процедура подписания нового пока в России типа документа, хотя
есть места, где ему уже много лет как действующему, но в этом
отношении замечательный пример задала Калужская губерния, где
уже 8 лет работает агентство и корпорация развития. Причём заметьте
– обе формы отработаны, задействованы. Штука чрезвычайно важная,
поскольку, вот я смотрю, мне приходится встречаться и с губернаторами,
и с вице-губернаторами, и с министрами региональными. Чрезвычайно
существенно, что всё в большем числе регионов сами власти начинают
понимат, что работать над темой развития администрация, настроенная
исключительно на функционирование повседневное, ну понятно, у
всех голова раскалывается. Где труба потекла, где кого-то выселили,
где-то что-то в общежитии. Это непрерывно и постоянно. Те же самые
люди в то же самое время не в состоянии мыслить в других категориях.
Инвестиционный климат, затягивание инвесторов, промоушен этого
места и всего прочего.
Вот в Череповце состоялось подписание трёхстороннего соглашения
губернатором Благодской области Позгалёвым, владельцем «Северстали»
Мордашевым, мэром города, о создании инвестиционного агентства
в подготовке чего и не без нашего участия немножечко, люди из
Общественной палаты тоже выступают как эксперты. Это довольно
сильно продвигается не только на губернском уровне. На городском.
Иногда ведь наша функция, по крайней мере моя вот функция, за
все эти годы в значительной степени пчёлки-переносчика. Где-то
что-то ты узнал, и вот тот самый хороший опыт, который всё-таки
вопреки всему есть, стараешься, конечно: «а вот Вы знаете, а вот
эти то уже».
Эти мелочи очень хорошо работают, и скажем, маленькие но (нрзб)
формально в Московской области пребывающие, очень трудное место.
Ведь сейчас же модно говорить об инновациях и всяких прочих таких
красивых вещах, хотя большинство не только обывателей, но и академиков
плохо понимают чем модернизация отличается от инновации, где инновационная
деятельность возможна по составу человеческого капитала, а где
невозможна просто потому, что формально всё есть, и университет
есть, и вывеска есть, и доктора, и кандидаты есть, но только это
функционирование в чистом виде. Вот сейчас у нас, я в среди прочего
переместился, то есть одной ногой я остался в альма-матер в архитектурном
институте — детей трудно
бросить, но рисковый ректор академии народного хозяйства дал
мне карт-бланш на создание новой кафедры «Управление
территориальным развитием» и даже удалось аккредитовать магистратуру.
И вот с этого октября впервые в стране, к сожалению, 100 лет
спустя того, как такая кафедра была создана в Великобритании,
возникла у нас эта вещь. И меня очень радует, что набор мы делаем
не из москвичей по преимуществу, а как раз из амбиционных чиновников,
региональных, на которых делает ставку всерьёз осмысленная администрация
региональная, чтобы они разрабатывали свои темы, апгрейд такой
происходил. Здесь чрезвычайно важно всё время, и я этим занимаюсь
постоянно, тоже обращать внимание начальства на… то есть один
из вопросов, в котором администрация принципиально бессильна,
именно принципиально бессильна, независимо от качества руководителей
команды. Это как раз вопрос о содержании того, что называется
не очень красиво «человеческим капиталом». Они знают статистику.
Точную или не очень, но это они знают. У меня был любопытный
разговор в Вологде, когда я запрашиваю: скажите, пожалуйста, что
такое Ваши вузы? Мне приносят справку. Столько-то студентов, столько-то
преподавателей. Нет, я говорю, а что такое Ваши вузы? Есть ли
здесь живая студенческая жизнь, сильно участие в региональных
делах, научные или научно-производственные школы? Ноль. Ответа
нет, потому что нет в системе производства бумажного, котором
мы живём, или даже уже электронного. Нет такой позиции качества.
Вот здесь экспертный круг, который собирается вокруг Общественных
палат, внутри них, и поэтому и вне их играет, может играть, огромную
роль совершенно, поскольку сегодня это вопрос ключевой.
Я не случайно назвал Череповец. Там откуда вообще не только деньги
притащить. Главный вопрос, который сейчас там обсуждается, – действительно
ли «Северсталь» ведёт модернизацию и некую реструктуризацию своего
бизнеса? А то скажем, что не берут у нас собирающие автомобильные
компании лист «Северстали». То хороший, то очень хороший, то опять
просто хороший. Не берут, потому что иная схема ориентирована
на уровне качество. Это в нашем Отечестве дело всегда было трудным
и трудным остаётся. Нужно выбрасывать, ни вдруг, ни сразу, 20
тысяч человек. Модернизация – это больно. Об этом часто забывают,
что это не только хорошо, но и тревожно, иногда драматично. 20
тысяч человек освободить в 100-тысячном городе. Понятно, что это
такое. Возникает принципиальный вопрос – чем занять этих людей?
На производствах – не получается.
Вот в моих скитаниях какой-нибудь хороший, современный заводик
по производству клеёного бруса, Маленькая Нягонь, Ханты-Мансийский
округ. Смена 16 человек. Мощная производительность, хорошее производство.
Великий Новгород. Рядом с ним в 14 км посёлочек, работает немецкая
фирма, производство ориентированной плиты. Смена 18 человек. Производство
не даёт больше рабочих мест в необходимом количестве. А за девяностые
годы та форма элементарной сферы услуг, которая сложилась стихийным
образом, она себя уже исчерпала. Воображение людей за пределы
нескольких базовых услуг уходит. И тогда начинается ключевой вопрос.
Как развить широко понимаемую сферу услуг, понимая, что те же
мордашевские люди, в «Северстали» оставшись в гораздо меньшем
числе, будут получать больше денег, как эти деньги должны оставаться
внутри этого места, а не уходить к Грефу в сундук под 2% или,
так сказать, вообще не работать на месте.
Казалось бы, я говорю об экономике. Совсем не только об экономике.
Так вот детский вопрос. На этот вопрос администрация ответить
не умеет. Не могут, потому что они не мыслили в этих категориях.
Значит, вне экспертного сообщества невозможно совершенно выйти
даже к серьёзному обсуждению этих вопросов. Кстати, мы получили
довольно интересные результаты в Череповце таких обсуждений и,
наверное, это сдвинется. Я на этом настаиваю, потому что смею
утверждать по очень большому опыту взаимодействию с региональными
городскими властями. Нас с Вами по настоящему всерьёз принимают,
когда мы выступаем не только как критики, когда это необходимо,
но и как генератор конструктивных идей. Принимают их хотя бы в
части. Резко меняется отношение. Это трудно, но возможно.
Я просто напомню. В свое время, например, я организовал пару
таких непривычных в наших системах вещей. У меня была такая
безумная идея – а нельзя использовать нашу высшую школу
в мирных целях. Сам профессорствую, и качество, и характер
школ знаю. И я проводил, это было начало 2000-х годов, проводил
такие простые вещи, как конкурсы курсовых студенческих работ
по проблемам города, или окрестностей, или города с окрестностями.
И вот в каком-нибудь Ижевске,
кстати, очень за последние пять лет сделавшим рывок вверх
по качеству среды, мы провели такой конкурс. 120 работ,
из которых, наверное, 80 просто годились немедленно к употреблению.
А что такое студенческая курсовая? Это и преподаватели,
и их амбиции, и сразу кто брал на себя дополнительную непривычную
задачу, кто не брал эту задачу. Происходит вот это вот расслоение
человеческого капитала на самом деле. Это было замечательно.
Потом я это повторил в Нижнем Новгороде в большем масштабе.
Там студентов тьма. Это не значит что было много больше
работ, потому что от количества тут напрямую не зависит.
Однако обнаруживались простые вещи. Ну вроде того – есть
географический факультет так называемого педагогического
университета. Спрашиваешь там – а у Вас когда-нибудь запрашивали
какую-нибудь работу? Нет, никогда. Вузы, за исключением
персонажей, которые выполняют конкретные договорные работы,
вузы как сообщество не присутствуют в сознании администрации
или только в графе «минус» — то надо, сё надо, пятое
надо, десятое надо. Удалось это продемонстрировать. И что?
Казалось бы, мы это публиковали довольно широко тогда по
Приволжскому округу. Были подражания? Не было подражаний.
Не было местного агента, который вообще такую задачу бы
ставил. А проблема чрезвычайно интересная. Связана не только
с модернизацией, инновациями, а вообще с выживанием городов.
Вот я проводил опыт. 10 атомных городов «РосАтома». По старой
дружбе с бывшим Полномочным представителем Президента в
Приволжском федеральном округе это было не трудно сделать.
Во всех 10 городах, а они, как Вы знаете, конечно, в общем
по уровню обеспеченности жильём, услугами и некоторым внешним
порядком в среднем выше среднероссийского.
Понятно, когда-то «Средьмаш» вкладывал гораздо большие деньги
в это дело. Это ещё пока всё цело. Одиннадцатиклассники 10 городов
написали по моей просьбе сочинение о своем городе. Всего-навсего.
Потом мы сделали мощный контент-анализ. Професиональный. Если
отжать результат в одну фразу: «какой славный город, как жаль,
что придётся уезжать». Вот тут местное руководство стало вздрагивать.
И комбинатов, которым нужны люди. И городу, которому нужны налоги.
Отчего уезжают? Может быть, от иллюзии? Вполне возможно, только
часть ожиданий сбываются. Но прежде всего в надежде на расширение
свободы выбора. Услуг, работы, учёбы, времяпрепровождения, общения
и всего прочего. Огромное поле социальной, гигантской социальной
проблемы по всей стране, начиная с сельских поселений, которые
исчезают не от того, что нет школы, в ряде мест прекрасно справляются
и с довозкой, и с перевозкой, и с укрупнением, и с частичным пансионатом.
Прежде всего, если нет сервисного центра. Если нет места, где
можно удовлетворить уже разбуженные обязательные притязания людей,
чтобы было это, это, это и это.
Вся эта линия недоработана тотально. Министерство здесь абсолютно
беспомощно. С людьми работать, воображение о работе с людьми у
них в основном, за исключением нескольких индивидов, да и те плохо
приживаются, обычно вылетают оттуда довольно быстро, воображение
не развито. Они умные, они образованные, но только их гуманитарное
представление, как правило, вот такое узенькое. Это фронт работы
по-настоящему. Трудный, но, как я люблю говорить – задача из класса
решаемых. Ну а то, с чем Вы возитесь, все, конечно же, и то, что
на нас тут падает без конца, это вечный стон земли русской в виде
жалоб на всякие безобразия. Малоприятное занятие, но никуда от
него не деться.
И здесь я скажу циничную фразу. Вынужден сказать. Эффективность
невелика. Пишем, настаиваем. Однако знания о том, что мы это делаем,
имеет значение. Вот знание о том, что есть кто-то, кто кроме целевых
правозащитных организаций тоже обеспокоен наиболее вопиющими случаями
безобразия. Вот сейчас мы подписываем письмо на Генерального прокурора
и на председателя Верховного суда. Два года сидит под продолжающимся
возобновляемым арестом глава маленького сельского поселения Листвянка
на Байкале. И опять ей продлили на три месяца. Дело сейчас не
в деталях. Подстава это в значительной степени. Дело в самом факте
бесконечного нарушения уже после закона, который после медведевской
фразы об ослаблении наказаний за экономические преступления. Уже
и закон принят официально. Всё равно тут же суд под нажимом своих
лоббистов, и своих, и не своих, страна сложно устроена, экономические
щупальца тянутся далеко и сложно. Да, конечно же…
Неизвестно, насколько сработает это, тем более там и в самой
Генпрокуратуре есть заинтересованные лица, как мы понимаем. Но
то, что те же правозащитные организации, а мы выступаем здесь
с ними в паре, знают, что мы в этом участвуем, для репутации имеет
гигантское значение, не всегда речь идёт о паблисити, так сказать,
в прессе или на радио. Сарафанное радио – самый мощный инструмент,
был, есть и будет. И в этом отношении – ну да, звучит это технологично
и цинично, но время от времени палата должна непременно сильно
и жёстко вмешиваться в какие-то ситуации. С этим бывают сложности,
это я прекрасно понимаю, но это необходимо делать. Случаев таких
тьма, перечислять нет сил. Конечно, больше всего это у Анатолия
Кучерены, так сказать, переписка, но поскольку он «засветился»
крупно, то ему достается больше всех. Но и нам всем тоже перепадает,
потому что, как всегда, русский человек пишет, другого не знает
способа. Вот эти и ещё несколько вещей чрезвычайно важных я бы
хотел зафиксировать.
Я прекрасно понимаю, что палаты формировались по-разному, и никаких
тайн здесь нет. Где-то почти целиком в задней комнате у губернатора
рисовался список, где-то полное безобразие, как в Екатеринбурге,
где была с 1994, по-моему, года или с 1993 Общественная палата
задолго до нашей. А потом они начинают формировать палату, не
только не вовлекая прежний состав, имеют право, конечно, формировать
заново, но не запрашивая документов, ничего, свинство полное.
Вот будем 18-го в Екатеринбурге мы с Иосифом Сергеевичем Дискиным
и ещё с кем-то из коллег, и этот вопрос поставим публично очень,
жёстко.
В этом отношении, господа, не забывайте, что здесь мы иногда
– мы живем в Византийском государстве, как было оно таким, такое
оно есть. Мы всегда готовы по возможности содействовать, насколько
в состоянии, когда возникают сложные коллизии между Общественной
палатой и региональной властью. Это важно знать, и есть конкретные
люди, которые в палате, во-первых, Дискин, который просто по должности
сейчас по комиссии, и Ваш покорный слуга, поскольку моя физиономия
по стране примелькалась, и губернаторы на всякий случай опасаются
и ведут себя вежливо. Это важно. И нам важно знать не в виде отчётов,
а в виде сообщений, прежде всего, о проблемах или об очень интересных
удачах, когда они случаются. Это тоже ценно, потому что функция
пчелки-переносчика есть. Не забывайте, пожалуйста. Мы же не начальство,
но мы можем помочь. Не всегда, но бывает, что и помогаем. Это
ещё одна вещь, которую я хотел подчеркнуть. И мне кажется, что
сейчас, я потом, конечно, могу продолжить, но для монолога многовато.
Пожалуйста, коллеги, вопросы, замечания – прошу. Только для записи
называйтесь, пожалуйста.
Иванов Валерий Викторович, председатель Общественной
палаты Ивановской области. У меня такой вопрос. Подскажите, пожалуйста,
Ваше отношение. Вот у нас в Ивановской области создана региональная
Общественная палата на муниципальном уровне, во многих муниципалитетах
созданы общественные советы, и сейчас идет такая инициатива: создание
общественных советов на уровне сельских поселений. Вот Ваше отношение
к этому?
Глазычев В.Л.: Ну, если это не компанейщина, то
дело хорошее.
Иванов В.В.: Это идет снизу.
Глазычев В.Л.: И это дело очень хорошее по понятным
причинам. Мы получили то, что должны были получить, с одной стороны
– сокращение средств и возможностей что-то делать, с другой стороны
– куча обязательств. По стране происходит сейчас вымывание хороших
советов, сильных людей из хороших советов сельских. А часто позиции
занимают те, кто идет на хорошее жалование, и в этом отношении
местные советы на сельском уровне сильно просели по сравнению
даже с ситуацией где-то трехлетней давности. Поэтому людям нужно
место, в котором они могли бы пробовать, по крайней мере
донести, потому что совет часто эту функцию не выполняет. Поэтому
когда это идет снизу, я бы всемерно поддерживал этот подход,
по возможности.
Формально это может встречать резкие возражения по принципу:
советы же есть, они же представительные. Но по качеству их работы
– я не обобщаю, в стране всякое бывает – но прекрасный пример
у меня есть. Наверное, многие из Вас знают имя Юры Гурмана. Нет?
Он во всероссийском совете местного самоуправления играл очень
большую роль. Он житель крупного села Челябинской области, мой
постоянный корреспондент и уже давно товарищ и друг. Там происходила
потрясающая вещь. Это был сильный совет, сильный, при всей бедности,
которая у них была, кое-чего добивался. Было предпринято местным
ключевым работодателем все, чтобы такого совета больше не было.
И они преуспели. Народ талантлив до ужаса, там, чтобы изобразить
реальную борьбу партийную, была создана даже фальшивая коммунистическая
ячейка, уж не говоря о фальшивой единороссовской ячейке. Короче
говоря, ни Гурман, ни его товарищи в совете уже не оказались.
Это просто как маленький пример, хотя их таких немало.
Поэтому – да, конечно, сегодня это будет особенно важно, и особенно
важно ещё по одной причине. Вы все понимаете, что денег будет
меньше, в ближайшие по крайней мере 2 года по-прежнему будет усечение,
по-прежнему Кудрин энд компании будут сбрасывать обязательства
на регионы, а у регионов тоже в кассе небогато, и регионы не любят
давать на места – ну что мы друг другу будем рассказывать? Значит,
раз будет меньше – недовольства будет ещё больше, значит, хоть
какая-то линия коммуникации, как минимум, обеспечивается этими
советами.
Пожалуйста, у Вас был вопрос.
Светлаков, Общественная палата Пермского края. Хотелось
бы услышать, что же всё-таки предложило экспертное сообщество
в Череповце в связи с освобождением 20 тысяч работающих?
Глазычев В.Л.: Ну, повторяю, это не в раз. Речь
идет именно о стратегии создания системы рабочих мест, которые
поглощают избыточное, плюс переподготовка, действительно, надо
планировать всерьёз. Скажем, было предъявлено, что формирование
сегодня мощного спортивно-развлекательного центра, объединяющего
в себе в компактном объеме все практически виды и физических упражнений,
и тренажерных – ну надо же ориентироваться на то поколение, с
которым мы работаем, а не придумывать себе то, какого уже нет
или оно в меньшинстве, которое может быть и коммерчески эффективным,
и одновременно быть центром, грубо говоря, в миниатюре весь ДОСААФ
бывший советский в его лучшем качестве. Выяснилось, просчиталось
уже, что без экспертов это не сделаешь, что такого рода центр
даст не меньше 200 рабочих мест. Тут 200, тут 100, начинается
прощупывание, и совсем вульгарно говоря, только не принимайте
буквалистски меня: одно дело, когда есть парикмахер, другое дело,
когда есть хороший парикмахер кроме просто парикмахера, и третье
– когда появляется парикмахер для собачки.
Я имею в виду расщепление типов услуг, чего 90-е годы ещё не
давали, они шли понятной массовкой. Потом анализ, который делает
экспертиза, и тогда выясняется, что в каком-нибудь Обнинске, 105
тысяч, самый крупный плательщик в бюджет – НДФЛ и самый крупный
работодатель – больница. А мысленно до сих пор работают железки,
так сказать, по-советски, по-старому. И всегда в конце пишутся,
никогда не забуду: Рузаевка, в Мордовии второй город, и в списке,
который я там читал, вначале были всякие металлические заводы,
где где-то в углу что-то паяльником какие-то ребята кропали, но
он, по традиции, был номер 1. А хлебозавод вместе со скупкой ягод
у людей, у частников, с производством конфитюров, с макаронным
микроцехом и так далее, 125-ю занятыми, где-то был в последнем
месте. Вот это А и Б советское где-то до сих пор сидят в голове,
плюс поддерживаются отраслевыми министерствами и в значительной
степени даже Министерством экономического развития.
То есть идет, она никогда не завершится, работа по выявлению
потенциально втягивающих в себя квалифицированных по-разному людей.
Музей сюда стал затягиваться, выход на туризм и мультипликатор
сферы его обслуживания и так далее. Каждая крошечка, как у хорошей
хозяйки, здесь учитывается, подбирается. Никто этого не сделает,
кроме экспертного сообщества. Власти этого сделать не умеют, даже
если очень хотят. А работать с экспертами они тоже плохо умеют.
Либо прикормленные эксперты, либо: "ну вас, от Вас одни неприятности".
Ну, это моя точка зрения.
Пожалуйста, у вас был зажженный фонарик.
Покровский, Самарская область. Вот Вы сказали об опыте
положительном по взаимодействию между властями региона и вузов.
Но ведь когда эта идея была проведена Вами, понято, что это шло
как бы сверху, это шло из Общественной палаты Российской Федерации,
это всё состоялось. И Вы заметили, что потом заимствований не
было. Но ведь, к сожалению, его по нашей субординации и быть не
может, потому что если федеральный вуз, находится у нас там государственный
Самарский университет, если к нему обратится муниципалитет, на
самом деле это же нереально. Если власти региона, областные власти
дадут добро на каком-нибудь совете ректоров, через это будет проведено,
– да, это состоится. Муниципалитеты, мне кажется, шансов не имеют.
Глазычев В.Л.: А я, между прочим, и не говорю,
что они сами имеют. А вот когда возникает промежуточный агент,
одним из таких агентов является потенциально Общественная палата,
которая может втягивать в себя людей из совета ректоров, втягивать
интересных людей из вузовского сообщества и притягивать к себе,
но для этого надо найти вещички, которые их тоже заинтересуют.
У них свои проблемы со «студиозами», свои проблемы с кадровым
составом – много своих проблем. Когда они видят, что речь идёт
о работе навстречу – не всегда, часто отталкивают. Мы же люди
привычные, вот оттолкнули – значит, есть. В Самаре интересная
вузовская среда, насколько я ее помню и знаю. Кстати, у меня самарская
группа ходила тогда в экспедиции, одна из лучших она была по малым
городам, когда мы это дело проводили. Очень хороший архитектурно-строительный,
одна из лучших школ в стране на самом деле. Поэтому сам Бог велел.
Тут лаской, нежностью, любовью – обнять, прижать, тут другого
способа нет. Муниципалитет никогда с вузом федеральным, конечно
же, серьёзно… Ну, раньше-то по дружбе, это бывает, но помогать
надо им подружиться.
Тамбовская Общественная палата, Марина Ивановна Краснослободцева.
Дело в том, что наш курс, на который нас собрали, за что мы благодарны,
поскольку это впервые всё-таки, по формированию навыков и исполнению
функций по общественному контролю, нас пытаются этому научить.
На Ваш взгляд, в чем слабость Общественных палат региональных
и чему нас надо ещё научить?
Глазычев В.Л.: Давайте, во-первых, у нас же совершенно
откровенный разговор. К моему стыду, хотя у меня есть некоторый
опыт общения по регионам, я плохо знаю практику Общественных палат
региональных. Сейчас, когда возглавил Комиссию мой давний товарищ
Иосиф Евгеньевич Дискин, и поэтому мы тут с вами и собрались,
установка, личностная его установка, наша общая с ним, мы действительно
давно вместе, на то, чтобы действительно оживить взаимодействие
с Общественными палатами и сделать опору не только на общественные
организации.
От личности же много зависит. Замечательный человек Мария Александровна
Слободская, но ее привычка работать исключительно в зоне собственно
НКО фактически блокировала, трудно расщепляться. Сегодня у нас
будет перекос в другую сторону, я считаю его правильным перекосом
на какое-то время. То есть прежде всего взаимодействие с Общественными
палатами. НКО сильные и без нас живут, а слабые и с нами трудно
выправляются. Поэтому в некотором смысле это изменение угла видения.
Как это будет получаться – его сейчас здесь нет, подбежит где-то
к полудню, по крайней мере мы будем стараться это делать всемерно,
и я это говорю лично и ответственно. Чем можем в конкретном случае
оказать содействие… Вы понимаете, размер почты и часов, которые
начнут тратиться на это, поэтому тоже относитесь, пожалуйста,
в щадящем режиме. Но когда нужно – это важно, это гораздо важнее,
чем…
Собственно, важно было, во-первых, было Вас собрать наконец как
следует, это уже хорошее дело, потому что Вы друг другу гораздо
больше сможете и можете, как всегда, дать, чем кто-то, условно
говоря, со стороны. А с другой – некоторые конкретные вещи, которые
удается решать там или сям – это стараемся аккумулировать и всегда
готовы поделиться. К сожалению, времени писать уже совсем нет.
Сейчас, может быть, в августе наконец я уже над книжкой поработаю.
Ну что делать.
Поэтому самое здесь трудно, конечно, две вещи, Вы их прекрасно
знаете, они везде одинаковые, что на федеральном, что на региональном
уровне, даже на региональном чуть легче на самом деле, потому
что люди лучше друг друга знают. Во-первых, это подлинная информация,
добывать ее везде тяжело. Вот я, например, занимаюсь диверсией
в одном отношении, я все пытаюсь нащупать регион, который готов
пойти на риск составить подлинную карту собственности. Вы догадываетесь,
что, во-первых, это трудноисполнимая задача. Все эти продажи —
перепродажи — не-пойми-что. Где-то мы отслеживали до десятка
крупных ситуаций банкротств искусственных, где владельцы вообще
неизвестны в сетях, а законодательство не позволяет. И вот висит
амбарный замок – и всё.
Это очень тяжелая задача, но это не значит, что не надо пробовать
ее через агентуру внутри администраций добывать, потому что там
тоже работают люди, люди часто гораздо более интересные, чем их
внешнее функциональное лицо, и нахождение этих людей – это первая
задача выхода на настоящий контроль.
Второе – скучная бухгалтерская вещь, которая без экспертов неосуществима,
я имею в виду экспертов финансово организационных. У вас у всех
есть вузы, в которых везде есть люди, которые в принципе и способны,
и иногда хотят. Вот у нас, скажем, есть такой замечательный эксперт,
который вообще-то был сам по себе эксперт, наконец мы познакомились,
есть такая Ассоциация сертифицированных консультантов. Люди, работающие
с бизнесом и с властями, и с юридическими конструкциями для инвесторов,
для тех, кто или пытается получить инвесторов – в некотором смысле
это экономическая разведка, такая легальная, понятная и прочее.
Такие люди на вес золота, но они всегда один-два человека присутствуют.
Значит, их надо вычислить, втянуть, начать с ними работать.
Это как пример, потому что Вы же сами знаете прекрасно: как разобраться
в том, что происходит в каком-нибудь госпитале? Романы на эту
тему Хейли писал, и у нас Хейли мог бы и не такой роман написать.
На самом деле Пермский край у нас здесь, ведь только что говорили
Вы. Когда при Олеге Анатольевиче начали, вернее, при заместительнице,
которая была по социальным вопросам, вот эту схему аутсорсинга
вывода бухгалтерских услуг, стирки белья и всего прочего вовне.
Но ведь, смотрите, это состоялось, и при всех бедах Пермского
края и Перми, собственно, это был очень сильный прорыв и образец.
Не видать, чтобы его охотно воспроизводили, опять-таки, значит,
здесь это линия контроля качества услуг за те гроши, какие есть.
Кстати, не всегда гроши. И эффективность расходования в этом отношении
– трудная штука, малоблагодарная штука, и шишки набить можно.
Но если задача ставится, то она из класса решаемых, а предъявить
публично хорошую и не очень хорошую организацию обеспечения качества
за те три рубля, какие есть, это серьёзная задача. Голиковское
министерство пока с этим по определению справиться не в состоянии.
Внутренние инспекционные поездки как в советское время мало чего
давали, так и сейчас мало чего дают, это естественное дело, мы
взрослые люди и понимаем, что человеческую природу легко не переделаешь.
Но уж раз мы городские сумасшедшие, коль скоро тратим время и
силы не всегда за благодарность, то наше дело такое.
Бадертдинов Айрат, Татарстан, Общественная палата.
По-вашему, какой принцип формирования палаты был бы самый эффективный?
И всё-таки, если мы берем общественные советы на местах, если
мы опять при формировании выходим через администрацию, стоит ли
их вообще создавать?
Глазычев В.Л.: Вопрос понятен. Вы понимаете, любая
другая попытка была бы ещё более спорной, потому что НКО плохо
дружат между собой, попытка выяснения довольно тяжела. Вот идут
жалобы, отчасти, может быть, и справедливые, но лишь отчасти,
из регионов по поводу грантов. Это тяжкая история. Я как эксперт,
не как распределитель, но как эксперт участвую в узком секторе,
– это социологические исследования, которые делает как оператор
Институт общественного проектирования.
Формально дело выглядит хреново. Ну в самом деле, большая часть
ложится на Москву, Петербург, центр и начинается: а вот надо бы
равномернее делить. Ну, очень хорошо, надо бы. Но что такое идет
с Кавказа в виде сотен заявок, попробуйте вообразить сами. В основном
это абсолютно непрофессиональные, не на уровне дел. Так уж вышло
в стране, что концентрация профессионалов… я про тот сектор, за
который я отвечаю, но концентрация пока очень высока. Медленно,
есть какие-то ещё , Ростов выделяется, Новочеркасск выделяется
за счет очень хорошего технического университета. Я как бы сбоку
захожу, но не обойтись без той схемы, ведь закон о палате готовился
долго и трудно. Но в общем эта схема треть-треть-треть, я, честно
говоря, лучше пока придумать не в состоянии. Кто может – предлагайте,
это заслуживает внимания.
Второе. Понятно, что стараются сделать не треть-треть-треть,
а две трети или две с половиной трети – это понятно, вот по этому
поводу у нас всегда обнаруживаются союзники в журналистской среде,
если она живая, а она не везде живая, конечно. Это, конечно, надо
делать публично, и бузить по этому поводу. Но опыт показывает,
что срабатывает просто нормальный психологический закон. Как только
нечто обозначает себя как субъект, волей-неволей возникает публичная
функция. Ну, волей-неволей надо делать доклад, надо представлять
результаты. Просто копировать – плохо не получается. Поэтому и
здесь постепенно все равно возникают лидеры, в любой Общественной
палате никогда не будет работать все, весь состав, это тоже совершенно
естественно. Значит, в лучшем случае наиболее динамичная треть,
в которой ещё есть серединка, которая то колеблется, то работает,
то не работает, то изображает. И в нашей палате такая же ситуация,
естественно, иначе быть не может.
У Вас особая ситуация в Татарстане, сейчас очень болезненная.
Не выдам большой тайны. Уже как сотрудник Академии народного хозяйства
я участвую в процедуре кабинета министров. Это контракт, который
заключил нынешний президент Татарстана, вчерашний премьер, то
есть он хорошо знает работу правительства. Более тяжелой работы,
вот один семинар прошел, я что-то не помню в своей практике. Они
хорошие, опытные профессионалы по функционированию. Идея развития
им не дана, внести ее – это очень тяжелый и сложный труд. Хорошо,
что президент республики это понимает, иначе бы он не пошел на
такое рискованное дело.
Более того, мы пишем заключение по работе министров на этом семинаре,
которые будут основанием для той или иной кадровой оценки. Ответственное
дело, влипаешь иногда, вот я влип. Каким образом – ну да, давал
интервью бизнес-газете и прочее. Вышло с заголовком, который вообще
не из моего словаря: «Глазычев хочет взять татарстанских
министров за горло». Как Вы понимаете, поэтому этот следующий
семинар, меня коллеги решили пожалеть, и я пропускаю, они без
меня поедут, там через отпускной месяц пройдет. В Татарстане
сложно, всегда было. Лучше во многом по разным причинам, чем у
многих соседей, и в то же время – закоснелая механика проведения
сигналов, вы её знаете гораздо лучше меня, хотя я Татарстан с
2000 года отслеживал внимательно и очень серьёзно.
Везде это трудно, но дело не в принципе отбора на самом деле.
Вот как ни отберете – результат примерно тот же самый, вот это
уже тоже известно. Не в принципе отбора, а в принципе функционирования.
Добрый день, Вячеслав Леонидович. Амурская область, руководитель
аппарата Любовь Радина. У меня, наверное, единственная
палата на Дальнем Востоке, мы работаем первый состав, и вопрос
как раз связан именно с этим. Было бы очень важно и было бы очень
интересно, если бы с помощью Общественной палаты можно было бы
проводить такие выездные семинары и как раз тот вопрос, который
мы сегодня рассматриваем, – региональная политика муниципалитета,
на сегодняшний день этот вопрос только-только на стадии развития
и на стадии становления таких рабочих моментов, то есть пока идет
становление самой Общественной палаты на территории Амурской области.
Так как Вы смотрите на то, чтобы мы могли с Вами выстроить такое
сотрудничество, Вы могли приехать к нам на Дальний Восток, мы,
может быть, даже подтянули коллег со всего Дальнего Востока на
проведение такого семинара, было бы очень важно и интересно. Мы,
правда, в прошлом году выходили к Вам с предложением проведения
такого семинара, помните, был достаточно сложный вопрос, это по
пошлинам. Но как мне сказали, было воспринято, что идет лоббирование
каких-то определённых интересов, а там просто мы хотели снять
социальное напряжение, пригласив специалистов и рассмотрев этот
вопрос даже не в плане надо или не надо, а в плане социального
развития Дальнего Востока. Вот такое предложение.
Глазычев В.Л.: Как Вы догадываетесь, это не самое
простое дело, в том числе и потому, что мы ведь тоже попали под
секвестр, и у нас тоже резко сократились возможности командировочные.
Поэтому приходится здесь очень тщательно планировать. В Тамбов
легко съездить, потому как не только близко, но и недорого, к
вам сложнее. Но скорее всего, сейчас пойдет важная работа с Ишаевым.
Ишаев умница, я его знаю, и он меня знает, и наверное, сейчас,
поскольку то, что было состряпано под названием «Стратегия развития
Дальневосточного округа» абсолютная чушь собачья, и это понятно,
слава Богу, в Министерстве экономического развития, именно сейчас,
я тут говорю по свежей информации, у нас был разговор в МЭРТе
по поводу необходимости: а) делания этой работы фактически заново,
б) делания ее обязательно с участием не только с регионов, но
и ключевых городов, без которых регионы здесь звук пустой по демографической
ситуации. Поэтому скорее всего – да, но это, конечно, уже ложится
на в лучшем случае на осеннее время, раньше ничего не получится.
Но мы попробуем договорится. Я тут просто и как профессионал участвую,
а не только как… Тут нее поймешь, все срослось. Ну и тем не менее
сейчас это переигрывается. Ишаев умница и экономист в придачу,
и настоящий доктор наук, а не сделанный, поэтому есть шанс на
то чтобы… Конечно, это можно делать действительно стягивая вместе,
иначе это дорого и физически трудно. Мы постараемся это сделать.
Радина Л.: Тем более у нас на Дальнем Востоке Общественных
палат ещё нет, и они все на стадии подготовки, и как раз вот такой,
может быть, вторым блоком, помочь по созданию и проведению этой
политики тоже было бы очень важно, потому что очень трудно идет
принятие законов в других регионах.
Глазычев В.Л.: Попробуем вырвать какую-то копеечку
из администрации, иногда это удается.
Пожалуйста, да?
Вячеслав Леонидович, добрый день. Петухов, Вологда,
Общественная палата. Вы знаете, я в палате присутствовал при том,
как наш губернатор с Мардашовым и с Кувшинниковым Олегом Александровичем,
мэром города Череповцы, пытались лихорадочно что-то сделать в
ситуации, когда действительно 5-я часть города осталась без работы,
я имею в виду «Северсталь». Да, железо не покупали, и ситуация
была критическая, близкая к социальным взрывам, чего там только
не было. Благодаря, я считаю, не нашему губернатору и не ещё одному
олигарху Мардашову, а именно Олегу Александровичу Кувшинникову,
вот этому мэру Череповца, они сделали все, что смогли, по крайней
мере как-то легче стало череповчанам жить. Я вот о чем хочу Вас
спросить. Сейчас опять железо начинают покупать, опять «Северсталь»
дает и в бюджет области, и, соответственно, города Череповца приличные
деньги. Мы как Общественная палата можем что-то сделать, чтобы
в очредной раз не было той критической ситуации, которой Вы мягко
коснулись, на самом деле там была очень серьёзная ситуация для
того, чтобы не в сундук Грефу под 2 процента, как Вы сказали,
или ещё куда-то на покупку новой недвижимости за рубежом, а какая-то
часть оставалась всё-таки в области и в городе. Вот чем мы, как
Общественная палата, можем повлиять на нашу власть для того, чтобы
вот эти бунты народные стихийные, которые готовы были уже вспыхнуть,
по крайней мере в Череповце, они не создавались в ближайшее время,
как только перестанут покупать железо снова, или наступит вторая
волна, которую все нам пророчат, кризиса. Спасибо.
Глазычев В.Л.: Попробую ответить. В данном случае
мне легче отвечать, поскольку я с ними со всеми общался совсем
недавно. Уж если говорить конкретно о Череповце, то мы подписали
с Кувшинниковым пока такой меморандум о намерениях, мы в данном
случае — не Общественная палата. Повторяю, очень же трудно
разделить, как к тебе это уже прилипло, то ты уже считываешься
во всех ролях. С одним из самых сильных думающих архитекторов
России Андреем Черниховым, вот тут сертифицированный консультант,
председатель ассоциации, ваш покорный слуга от имени Института
Общественной палаты, на что имею право, о проработке целого ряда
позиций в том направлении, о котором говорите, в том числе с экзотическими
креативными индустриями, которые вполне реальная вещь на самом
деле, с привлечением экспертов. И уже встреча с Кувшинниковым,
а она у нас была довольно продолжительная, естественно, я говорил
и об экспертах, и об Общественной палате, и мы это будем продвигать
и со своей стороны. Ну а риски всегда есть, и результаты всегда…
Сама энергетика мэра Кувшинникова является замечательным, но и
тормозящим качеством, потому что он быстрый, резкий и быстро стремящийся
принять сиюминутное мгновенное решение. Вот несколько смоделировать
это – ну, мы будем вместе пробовать.
Меня больше Вологда беспокоит. Наверное, это уже не публичный
разговор — есть же и некоторая деликатность, когда мы имеем
дело с конкретными именами. Вы заинтересованное местное лицо,
а для общего круга это может быть и не самое интересное.
Пожалуйста, коллеги, есть ли ещё ? Прошу Вас.
Вячеслав Леонидович, добрый день. Оренбург, Спицын,
руководитель аппарата. Нам с Вами достаточно долго приходилось
участвовать в некоторых проектах,
которые Вы проводили на территории Приволжского федерального
округа. И сегодня, отслеживая, очень внимательно смотрю, как вопрос
муниципального управления в части вашего продвижения по России,
мне это очень интересно, спасибо Вам. И вопрос такого порядка.
Сейчас вышла концепция закона о выстраивании вертикали региональных
Общественных палат. Хотелось бы узнать Ваше мнение по такому вопросу
в этой концепции: о сроках, который сегодня спорным вопросом стал
– 2 года, 3 года, 4 года, 5 лет срок Общественной палаты. И второй
вопрос: как Вы считаете всё-таки, в Общественной палате Российской
Федерации, может быть, представители от региональных Общественных
палат от каждой могли бы участвовать как члены Общественной палаты,
поскольку Оренбургская область – 3 созыва было, российская палата
ни в одном из них не попадает, не попадает понятно, по каким причинам.
Спасибо.
Глазычев В.Л.: Здесь прежде всего оговорка: ни
о какой вертикали как раз речи не идет, речь идёт о некотором
стандарте способа формирования, чтобы как раз смягчить вот этот
жесткий нажим и произвол, который часто делается со всем. Это
первое. Что касается второго – это очень существенный вопрос.
Вы знаете, как тяжело даются поправки в закон, и нам удалось провести
пару мелких поправок, но это тоже занимало. Государевы колеса
вращаются медленно. И есть некоторые опасения внутри Администрации
Президента, никакой тайны здесь я не открою. Причем я не первых
лиц здесь имею в виду, а сама система, которой все время начинает
казаться, что Общественные палаты много на себя хотят взять, что
ли, стать своего рода ещё одной ветвью. И хотя это пустые опасения,
но они тем не менее есть, и они даже высказываются, по крайней
мере, в нашем общении. Поэтому боюсь, что сейчас, в обозримо короткое
время, такого рода поправку будет проводить очень трудно.
Общественные палаты сформированы по-настоящему ещё не везде,
с точки зрения федеральной бюрократии их ещё нет как состоявшегося
явления в юридическом смысле, и нас тут просто юридические управления
начинают справедливо резать по сухожилиям. Сущностно Вы абсолютно
правы. И я, и Дискин, и целый ряд других коллег готовы это всячески
лоббировать, и вообще это было бы правильнее всего – формировать
региональную часть из представителей Общественных палат. Это нам
с Вами все равно не гарантирует от выкручивания локотков в кабинетах
губернских и так далее, но это был бы чистый принцип.
Но боюсь, что это штука на этот срок, по крайней мере, нашего
существования нереалистична, хотя готовить это все время, так
сказать, тюкать, будировать, напоминать – тут приходится не в
лоб идти, а мягче. Ну просто я говорю как есть, вы понимаете,
что эта штука щелчком не делается, это тяжкий такой закулисный
переговорный труд и уговаривание по очереди, по отдельности каждого.
Вот состоится если наконец встреча наша с Президентом, то ли всей
палаты, то ли совета палаты, то она назначалась уже на апрель,
то то, то другое, то третье. В общем, есть некоторые трудности
даже с тем, что мы настаивали на созыве конгресса гражданского,
и вроде бы на это соглашались, и вроде бы опять это переползло
на осень. Иными словами, политическая ситуация вокруг сюжета Палаты
не так прозрачна и не так проста, как хотелось бы, это просто
просьба иметь в виду.
А что касается формирования – я сам в свое время наелся стыда
невероятно, когда в формировании первого состава участвовал как
представитель первой группы в Нижнем Новгороде. Это было ужасно,
у меня до сих пор чувство такой оскомины от этого осталось. И
сделать иначе уже было невозможно. Там и сроки поджимали, и давление
округа было, и всё на свете. И скандалёзность в части НКО, с другой
стороны, которые тоже слишком яростно и анархически пытались превратить
это в такое вече, которое могло бы длиться сутками, так тоже невозможно.
Нащупать правильную форму отчаянно трудно, и это факт. Часто радости
это не доставляет.
Часто состав трети секций внутри Общественной палаты составляет
замечательное исключение, но есть и унылые штуки, люди номинально
числятся, ни разу рот не раскрыли за всё время , ни разу никак
себя не проявили. Но есть все равно – что утешает, — есть
замечательные люди. Вот есть мой любимый человек из Ханты-Мансийского
округа, он вписался тогда ко мне в Комиссию, я был в ужасе, думаю:
«Господи, мне только ещё афганца не хватало!» А оказался вот такой
вот парень! Сейчас он по экологии как бульдог сидит на сухожилиях
ахиллесовых у начальства, потрясающий человек, я его обожаю совершенно.
Это случайность такая прекрасная, а системность здесь – черт его
знает, когда она выстроится, не знаю. Но пробовать будем. Есть
ли ещё , господа? Да, пожалуйста.
Ярослав Муравьев, опять Татарстан. Немножко не касающееся
Общественной палаты. Вчера по всем каналам активно обсуждался
вопрос конфликта «Донстроя» и московской мэрии по сносу 22 этажей.
Что меня удивило – что даже центральные каналы подавали информацию
под разными соусами. Вот Ваше мнение по «Донстрою», ведь это же
проблема, которая стоит и в регионах, в муниципалитетах,
когда вроде бы строится два похожих объекта с похожими характеристиками,
но один, условно говоря, проходит экспертизу, а другой не проходит,
и это в данном случае так громко заявляется в связи с тем, что
сейчас везде будет в порядок приводится, или это всё-таки экономический
конфликт?
Глазычев В.Л.: Мне вчера пришлось в передаче «Совершенно
секретно» участвовать по этому поводу. Не то, что там что-то сверхсекретное
было, но передача такая. Здесь такой букетик, и чем это кончится
ещё ? Это Москва, в Москве все обострено, Византия уж такая, что
сам черт ногу сломит. Есть амбиции префекта, который строит свою
политическую карьеру достаточно интересно, любопытный человек.
Шумел по экологии, теперь стал префектом, теперь шумит. Есть личные
коммерческие драки между разными строительными кланами внутри.
Я абсолютно точно верю, что была, как принято в Москве, устная
договоренность, которую так и не оформили в бумажном виде надлежащим
образом, обещая, что потом-потом. Потому что просто так рисковать
никто бы не стал, как Вы понимаете. Но поскольку всегда готовы
кинуть, говоря грубо, любого, в том числе и «Донстрой», то это
внутри мэрии всякие штучки-дрючки. Поэтому одни каналы информационные
играют на то, что пора Лужкова вообще убирать….
Муравьев Я.Г.: Первый канал как-то достаточно активно
это осветил.
Глазычев В.Л.: Ну да, это федеральный канал. А
те, кто находится под большим или меньшим влиянием московской
линии, сейчас раздувают вторую линию: вот какие мы замечательные,
наконец. Хотя этот гвоздь торчит уже два года.
Муравьев Я.Г.: А снесут или не снесут, Ваше мнение?
Глазычев В.Л.: Не знаю, потому что представляете,
какой объем судебных процессов будет с этим связан? Во-вторых,
как архитектор всё-таки по образованию, могу Вам сказать, что
ситуация в мире такая бывает, и сносят, и разбирают, но разборка
части здания дороже, чем строительство этой части. Поэтому вопросы
эти затянутся, скорее всего, года на три, и наверное, умрут своей
жизнью, не говоря о том, что купили квартиры в этом доме не бедные
люди, не имеющие достаточную систему связей, а которые начнут
это дело затягивать вплоть до Страсбургского суда и так далее,
и так далее, поэтому здесь больше шума, скорее всего. Одно дело
– мансарду сколоть – в Петербурге полтора этажа разобрали, было
дело. Но даже все время тут цифры различаются, говорят: 22, 14,
8. Короче говоря, не обращайте особенно внимания, это не некая
политика по-крупному. Хотя при всех моих претензиях, скажем, к
московскому генеральному плану, я знаю людей, которые над ним
работали, всегда говорю: «Не стреляйте в пианиста», потому что
каково техническое задание, если служивые – профессионалы, они
за него отвечают. Они ответили корректно: плюс один. Лужков сегодня
есть – завтра Лужкова нет, но уже закон, в котором определены
правила застройки и процедуры внесения изменений, хотя бы сейчас,
конечно, с чудовищным опозданием
на 12 или около того лет, но это важный прецедент, вот это самый
важный прецедент. А частность вроде этого «Донстроя» – разберутся.
- Вячеслав Леонидович, извините за навязчивость. Пользуясь
случаем, мы уже здесь не первый день заседаем, нам, конечно, московские
многоэтажки очень важны, но знаете, Вы единственный из читающих
нам или рассказывающих, как правильно сказать, не знаю, который
предложил свою помощь и конкретно привел примеры того, что такая
помощь оказывается. Вот мы с коллегами обсуждаем в кофе-паузах,
кто зачем сюда приехал, так вот Вы знаете, мне хотелось бы от
своего лица и ещё нескольких членов Общественных палат регионов
задать такой вопрос: вот Вам конкретно можно позвонить, если что?
Глазычев В.Л.: Честный ответ на честный вопрос:
звонить плохо, очень часто телефон отключен. Гораздо лучше
пользоваться электронной почтой, но не палатной, потому
что это долгая история, там через секретаря, пока он мне
передаст. И не на сайте, потому что там тоже… моем личном
сайте Glazychev.ru.
Там есть адрес, но это мой помощник,
он сейчас вообще живет в другом городе, но это делает, пересылает.
Поэтому никакой тайны я из своего адреса не делаю, отвечаю,
что это два раза в сутки просматривается, и опыт показывает:
если ты в этот день не ответил, то дальше катастрофа. Поэтому
это тяжело – но да. Поэтому у меня просто просьба —
в щадящем режиме, только тогда, когда на самом деле надо,
потому что очень много съедает ночного времени почта.
Прошу вас!
Симонова Н.Р.: Симонова Наталья, Нижний Новгород, Общественная
палата. Скажите, пожалуйста, Ваше мнение о 40-м законе, поскольку
он о социально ориентированных организациях, поскольку принимался
очень скоропостижно и как-то непонятно. Не было такого широкого
обсуждения, внесения предложения и так далее. И вот в контексте
40-го закона как выглядит федеральный конкурс по распоряжению
президента о поддержке НКО и насколько, Вы считаете, этот закон
актуален, важен, изменит ли он жизнь на самом деле некоммерческих
организаций, и вообще там бюджетное наполнение предусматривается
или это просто рамочное такое политическое мероприятие?
Глазычев В.Л.: Пока это, как Вы прекрасно видите,
это рамочное политическое мероприятие. Та сумма, которая выделяется,
либо останется той же, либо, может быть... С поправкой чуточку
и увеличится, ещё вокруг этого будет битва с замминистра финансов,
это очевидно.
Я жёстко скажу: это пока было, есть и будет чисто символическим
актом. Что реально там, где в некоторых губерниях возникли собственные
грантовые системы. Не везде, но они возникли, и это хорошо, он
это в какой-то степени спровоцировал. Но гораздо важнее, на мой
взгляд, другое: это работа с муниципалитетами, в первую очередь
на предмет реализации того, что целый ряд функций может выполняться
НКО. Мы сейчас пробиваем вместе с Галиной Ивановной Маланичевой,
вы знаете, это ВООПИК, вообще принципиальное решение, с Авдеевым
это, скорее всего, удастся, с министром культуры, что местные
небольшие музеи – мы не говорим об Эрмитаже, вообще от министерства
должны быть переданы ВООПИКу вместе с соответствующими теми скромными,
но всё-таки денежками, потому что ВООПИК гораздо лучше знает,
кто, что, где, кто как работает, то есть тот самый человеческий
капитал музейного дела, а не роспись числа и штатных единиц. Это
возможно, но очень трудно.
Вот я бы считал, что самый ключ сегодня, моя точка зрения, для
региональных общественных палат – это лоббировать, продвигать,
приучать, приручать, как угодно, региональную власть к тому, что
целый ряд вещей, от которых у них болит голова все равно, они
тоже люди, лучше могут выполнить, когда понятно: вот это общественная
организации. Они вообще, общественные организации, Вы тоже догадываетесь,
какая чехарда с этим есть. Власть опасается, и в общем я ее понимаю
в какой-то степени, потому что это удивительно удобная вообще
форма для игры. Мы с Вами втроем ещё кого-нибудь берем, изображаем
сильную общественную организацию, хорошо составляем бумагу, а
у власти никогда нет возможности проверить качество. Вот в этом
отношении у Общественной палаты региональной тяжелая, но есть
очень важная задача. Но их надо подкармливать через осуществление
нормальных, простите, на хамском языке это называется предоставление
услуг. Это более надежная вещь, чем сейчас надежды на любые бюджетные
отщипывания.
Символическую эту форму сохранят, вне всякого сомнения, её отменить
уже невозможно, но и наращивать её, судя по всему, никто не собирается.
Мы провели закон об эндаументе? Да, и очень хорошо. Ну и что,
и где эти эндаументы? Но реально работают фонды Прохорова, реально
работает фонд Потанина, их гранты, скажем, потанинская программа
поддержки музеев, насколько я знаю, первоклассная программа. И
конкурс там жесткий, и экспертиза там серьёзно поставлена, и я
участвовал в этой экспертизе. Прохоровский достаточно интересно
работает. Терпение, мой друг, терпение.
Сергей Анатольевич Качанов. Великий Новгород. Вячеслав
Леонидович, Вы являетесь членом Наблюдательного Совета Фонда поддержки
реформы ЖКХ. Идёт очередная реформа ЖКХ, как бы единое окно. Какое
Ваше мнение по этому поводу, и какое участие Общественной Палаты
в формировании этого направления? И у нас готовится открытое слушание
по этому вопросу, есть ли какие-то рекомендации от Вас, которые
мы можем озвучить на региональном уровне. И второй вопрос сразу
задам. Идёт реформа образования. По этому вопросу Ваши комментарии
о том, что будет там два-три предмета официальных?
Глазычев В.Л.: Ничего себе два коротеньких вопроса.
Поэтому я вынужден очень жёстко и тезисно отвечать.
По первому. Самая слабая часть работы не самого Фонда ЖКХ. На
моей жизни это первая по-настоящему работающая конструкция. Слабость
заключается в самом законе, который завязал Фонд на субъекты,
а не прямо на муниципалитет. В результате возникает наращивание
ошибки или неточности, или ещё чего-то через город, потом на субъект,
а Фонд может только проверить, делать выборочную проверку и констатировать.
Кстати, его отчёты очень хорошие этого года, очень-очень хорошие,
на сайте Фонда ЖКХ есть. Поэтому самое здесь основное: это если
есть силы, если есть и профессиональные возможности, чтобы Вам
«не навесили лапшу на уши», так сказать, иметь экспертов, с которыми
можно дать реальную аналитику по тому, что сделано на выделенные
средства. Это было бы гигантским подспорьем и тому же Фонду, который
в этом формате прекратит свою работу, потому что деньги его закончатся,
но это не значит, что это исчезнет. Просто формат будет несколько
меняться. С населением сложно. Здесь есть возможность. Трудно,
очень трудно на самом деле. Вы же знаете мастерство наших строительно-подрядных
организаций, их так легко не возьмешь. Писать они грамотные, писать
они научились. Поэтому более серьёзного здесь нет. Хуже всего
то, что федеральных больших денег на это не будет. Это просто
факт. Пенсионный фонд в той форме, в которой он сожрал всё, сожрёт
ещё, и ситуация близка к «разрыву нитки».
Образование – слишком длинный сюжет. Самое тяжёлое сейчас в образовании
не верхние чиновники, уверяю Вас, Андрей Александрович Фурсенко
– замечательный, умнейший и очень симпатичный человек. Его зам,
Калина, – умница и всё прочее, ряд департаментов тоже. Главное
препятствие – сопротивление учительского корпуса, ректорского
корпуса, профессорского корпуса, у которых, за редчайшими исключениями,
есть только одна задача: дайте денег больше, и мы всё оставим
по-старому. Поэтому любое изменение даётся: «А» – со скрежетом,
«Б» – с чудовищными искажениями.
Отвлечение внимание на ЕГЭ, будто это вообще важный вопрос. Ну,
мы принимали в прошлом году по ЕГЭ. Ну и что? Никакой разницы
нет! Это вот как с типом формирования. Да, никакой нет разницы!
И всё равно. Вот сейчас, слава Богу, у нас ректор нормальный.
Мы выгоним половину плохой четверти состава, половину. Тогда,
во-первых, серединка, колеблющаяся, начнёт лично выбирать траекторию,
и ещё есть шанс, что вторая половинка последней четверти возьмётся
за ум. Вот мы выстроили такую стратегию. Уверяю Вас, это гораздо
важнее всего.
Но там, где стремятся просто нахапать денег и набрать как можно
больше, ничего не поможет. Изворотливость, изобретательность людей
на «хапок», её никаким законом всё равно в России не возьмёшь.
Поэтому штука эта будет волочиться тяжело, настоящая буза начнётся
с будущего года, потому что число абитуриентов, в этом году ещё
добираются не поступившие, так сказать, абитуриенты, и поэтому
худо-бедно 90 % мест будет занято. В будущем году этот ресурс
исчерпывается, поэтому пойдёт самоликвидация и закрытие множества
маленьких вузов, филиалов и тому подобных вещей. Стон и скрежет
зубовный неотвратим. Если мы это предвидим, одна из наших задач
– пробовать, так сказать, к этому тоже найти способ. Это же ещё
и обеднение того корпуса, который бегает по трём филиалам и добирает
на зарплате, да? Поэтому тяжёлый, трудный вопрос. И уж точно не
за пять минут по нему можно говорить. Ну, друзья, мы исчерпали
время. Один последний..
— Вячеслав Леонидович, можно ещё один вопрос? У меня
даже не вопрос, а просьба к Вам, как к члену Общественной палаты
Российской Федерации и члену Общественного Совета Министерства
регионального развития. Правительство озвучило комплекс мер по
поддержке моногородов России, то есть порядка четырехсот с лишним
населенных пунктов были признаны моногородами. Проведены были
мероприятия по сбору сведений, так сказать, по комплектованию
бизнес-планов и так далее, и тому подобное. Всё это дело утверждено
частично. Дальнейших действий пока нет. И вот у меня просьба как-то,
действительно, реанимировать это.
Глазычев В.Л.: Ну, во-первых, пока что деньги выделены
только на два. Я знаю, на какие. Умные или нет – это вопрос второй.
На самом деле тема высосана из пальца. Потому что мы имеем дело
с системным кризисом городов, а не просто... Что будет, не могу
Вам сейчас сказать, потому что удержится ли Минрегион, не факт.
Опять возможно, что... Но покрайней мере инициатива перехватывается
сейчас опять Министерством экономического развития.
Могу Вам обещать только одно. Я в этом процессе как-то замешан,
буду отслеживать, сеять разумное, доброе и вечное. Друзья, я должен
ещё изображать разум на какой-то большой съёмке, мне надо Вас
покинуть. Спасибо Вам!
|
