Организация архитектурного проектирования

Введение[1].

Было бы ошибкой искать источник сегодняшних проблем организации архитектурного проектирования в недавней истории — такой путь целесообразен в тех случаях, когда мы сталкиваемся с непосредственной преемственностью, последовательным развёртыванием процесса. Даже беглый взгляд на историю архитектурного дела в СССР убеждает в отсутствии такой преемственности.

Краткое рассмотрение последовательных "наслоений", накопившихся в организации архитектурного проектирования, важно потому, что позволяет увидеть, что сегодняшние формы организованности архитектурного проектирования не единственно возможные. Сопоставляя различные организационные формы, выявляя их сильные и слабые стороны, их обусловленность временем, легче обрести дистанцию по отношению к нынешней практике, относительную свободу в гипотетическом конструировании возможных организационных форм.

Путь развития организации градостроительного и проектного дела в России ХУI-XIX вв. чрезвычайно поучителен. Как известно, с возникновением Московского государства поместный, земский, стрелецкий и каменный приказы начали архитектурно-строительные работы общегосударственного масштаба. Новым этапом в истории русского градостроительства стала эпоха Петра I, когда переход к регулярной планировке и застройке городов обусловил необходимость создания крупных государственных архитектурных организаций, объединивших ведущих зодчих страны. Специфика России, где дворянская культура оставалась ведущей значительно дольше, чем в странах Европы, а укрепление промышленной буржуазии с её классовым самосознанием происходило чрезвычайно медленно, изначально придала архитектурному делу характер социального института.

Канцелярия городовых дел в 1709 г. стала единым органом государственного проектирования и контроля строительства Петербурга. Образованная в 1737 г. Комиссия о санкт-петербургском строении (гл. архит. П. М. Еропкин) предложила осуществить работы, которые по масштабу были крупнейшими в мировой истории градостроительства. В подготовленном ею обширном своде теоретических положений и рекомендаций в области архитектуры, планировки городов и строительства — трактате "Должность архитектурной экспедиции" (1741 г.) обоснована важность централизации всего архитектурного дела, показано государственное значение градостроительства, архитектурного образования и т.д.[2], Комиссия из совещательного органа превратилась в руководящий центр по планировке и застройке Петербурга.. Осуществление проектов сотрудников Комиссии — выдающихся зодчих М. Г. Земцова, И. К. Коробова, Д. Трезини и других — определило путь развития русской архитектуры ХУIII в. Одновременно при участии архитектора И. Ф. Мичурина архитектурно-строительное дело было централизовано и в Москве.

Работа этих первых архитектурных учреждений подготовила создание самой значительной государственной архитектурной организации ХУIII в. — Комиссии о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы (1762—1796 гг.). Её главным архитектором стал талантливый русский градостроитель А. В. Квасов. Согласно указу Екатерины II "О сделании всем городам, их строению и улицам специальных планов каждой губернии особо" (1763 г.), параллельно с планировкой и реконструкцией Петербурга и Москвы была осуществлена грандиозная программа градостроительных работ — Комиссия выполнила генеральные планы около 400 больших и малых городов России, определив общие принципы застройки русской провинции. Благодаря деятельности этой организации укрепился строительный контроль, в практику впервые были введены архитектурные конкурсы. Итогом работы Комиссии были значительный подъём русского планировочного искусства и повсеместное утверждение нового стилистического направления — классицизма.

В начале XIX в. на новом этапе развития русского государства главной инстанцией, определявшей художественный уровень строительства в Петербурге, стал Комитет строений и гидравлических работ, который возглавлял выдающийся инженер А. А. Бетанкур. Комитет в составе ведущих зодчих того времени К. И. Росси, В. П. Стасова, А. А. Михайлова и других рассматривал, разрабатывал и утверждал проекты всех общественных, казённых и "образцовых" зданий, мостов и прочих сооружений столицы и предложения по её благоустройству. Аналогичную работу в 1813-1843 гг. вела Комиссия для строений Москвы (рук. О. И. Бове), восстанавливая город после пожара 1812 г. В течение нескольких лет каждый зодчий, ведавший застройкой отдельных частей города (О.И. Бове, Д.И. Жилярди, А.Г. Григорьев и др.), контролировал сотни построек. Основополагающим в деятельности Комиссии стало стремление к созданию гармоничного архитектурного облика города.

Деятельность этих государственных организаций, непосредственно руководимых правительством вплоть до середины XIX в. во многом определяла формирование архитектуры России. Централизация архитектурно-проектного дела в масштабе всей страны, беспрецедентная по отношению к европейской традиции, создала предпосылки для целостной застройки городов и в итоге обусловила возникновение художественных ансамблей мирового значения.

Ко второй четверти XIX в., однако, архитектурное руководство постепенно сосредоточивает внимание лишь на строительстве отдельных объектов. Взаимоотношения, складывавшиеся в это время между заказчиком, архитектором и строителем-подрядчиком, особенно наглядно проявились при строительстве Исаакиевского собора. Случайный выбор архитектора (не обладавшего необходимым профессиональным и строительным опытом), вмешательство заказчика-дилетанта (царя), навязывавшего свою волю строительной комиссии, злоупотребления подрядчиков, — всё это создало технические трудности строительства, растянуло реализацию многократно корректировавшегося проекта на десятилетия (1818-1858 гг.) и способствовало возникновению в архитектуре здания элементов эклектики[3]. Это грандиозное строительство, к которому было приковано внимание всех кругов Петербурга, предопределило расширение компетенции комиссии и распространение её на другие сооружения столицы и Москвы и способствовало распространению эклектики в масштабе страны.

В связи с новой фазой развития капитализма в России и созданием новой структуры администрирования участие государства в строительстве городов резко сокращается. Прежние градостроительные организации распались, контроль строительства ослаб, а спекуляция городскими земельными участками достигла гигантских масштабов. Формально в эти годы управление гражданским строительством Империи было возложено на центральный орган — Техническо-строительный комитет Министерства внутренних дел (1885 г.). В его компетенцию вошло рассмотрение и оценка планов городов и проектов крупных сооружений, поступавших из губернских правлений и ведомств[4].

Однако в действительности министерства, ведомства, промышленные и торговые фирмы, многие из которых имели в своем составе специальные архитектурные службы, проектировали и строили независимо от комитета. При этом большая часть проектов выполнялась частными строительно-техническими, инженерно-архитектурными конторами, бюро, кабинетами (среди них контора Бари, гл. инж. В. Г. Шухов; товарищество "Дело", гл. архит. П.А. Всеволожский и др.). Четкая регламентация (нормы, "образцовые" дома, унифицированные системы) и единство принципов, бывшие до этого времени характерной чертой российского архитектурного дела, все более захлестываются стихией, порождаемой столкновением эгоистических интересов.

Крупные архитекторы (академики архитектуры И. В. Жолтовский, И.А.Иванов-Шиц, Р. И. Клейн) зачастую становились предпринимателями, имевшими наёмный штат учеников и сотрудников. Абстрактность учебных программ Академии художеств чрезвычайно затягивала дальнейший процесс профессионализации — её единственной формой было ученичество при мастере, что ставило ученика в очень жёсткие условия. Ученик-помощник, развивающий контакты с подрядными и строительными фирмами, и архитектор как частный предприниматель — внутренняя иерархия архитектурного проектирования как профессии исчерпывалась этими ролями.

Образованные в 1870 г. городские управы хотя и сосредоточили определённые архитектурные силы (в московской управе, например, к 1905 г. работали 24 из 305 архитекторов, практиковавших в Москве), но наблюдали за строительством также формально. Требования к художественному качеству построек по сравнению с ХУIII и началом XIX в. были значительно снижены и ограничивались соблюдением красных линий, санитарных и противопожарных правил. С середины XIX в. даже в Петербурге не было должности главного архитектора, который мог бы дирижировать формированием сложного городского организма.

С 1860-1870—х гг. создаются первые объединения зодчих, органы архитектурной печати, позднее входят в традицию съезды архитекторов, свидетельствующие о стремлении расширить рамки деятельности зодчих, объединить усилия в разработке профессиональных проблем. Однако неспособность государства и городских муниципалитетов стать реальными заказчиками на проекты развития городов вела к тому, что зодчие конца XIX — начала XX в. были лишены возможности реализовать свои градостроительные замыслы и ограничивались строительством отдельных сооружений, хотя ряд архитекторов (Л. Н. Бенуа, Ф. Е.'Енакиев, И. А. Фомин и др. ) выдвигали интересные предложения по урегулированию сложившихся городов и их частей. Одновременно многими передовыми архитекторами ставились вопросы организации творческой работы, её связи с содержанием деятельности и уровнем задач, которые она способна решать[5].

К моменту составления ориентировочной программы строительства (1918 г.) советское правительство уже могло таким образом опереться на значительную группу зодчих, тяготевших к решению крупных задач и прежде всего к градостроительной проблематике. Национализация, освободив архитектора от частного заказчика, радикально изменила его роль в обществе и предоставила ему обширное поле деятельности. Государственная организованность архитектурного творчества, позволяющая ставить перед архитекторами такие творческие задачи, решение которых в принципе невозможно в капиталистическом обществе, определилась уже тогда и стала важнейшей особенностью советской системы архитектурного проектирования.

Несмотря на неодновременность возникновения архитектурных организаций, естественную на ранней стадии становления, сквозь путаницу непрерывных преобразований проступает чёткое стремление к консолидации сил в архитектурных коллективах и централизации архитектурно-строительного дела. Советы депутатов, возникшие уже во время Февральской революции, имели к моменту Октября опыт организационной работы и налаженные контакты с деятелями искусств. Поэтому закономерно создание именно в Строительном отделе Московского Совета архитектурной организации нового типа — Архитектурно-художественной мастерской (апрель, 1918 г.)[6] действовавшей под руководством признанных авторитетов — академиков архитектуры И. В. Жолтовского и А. В. Щусева. Они вдохновлялись примером известной "Комиссии художников", организованной Конвентом Французской революции 1789 г. и её предложениями по перепланировке Парижа. При отдаленности в то время реальных строительных задач единственным способом сохранить высококвалифицированных специалистов оказалась активная работа на перспективу, "чистое" проектирование. Разработав проект нового плана Москвы, мастерская стала главным учреждением по всем вопросам функционального зонирования города и его застройки.

Хотя архитектурное творчество в мастерской трактовалось как коллективная деятельность, за образец была взята существовавшая в Европе до конца ХУШ в. цеховая структура организации, дававшая право на самостоятельную работу каждому мастеру, но не подмастерьям. В состав мастерской вошли как молодые архитекторы, окончившие вузы в последние предреволюционные годы, так и опытные зодчие (С. Е.Чернышев, Э. И. Норверт, Н.Д. Колли, И. А. Голосов, В. М. Докучаев, В.Ф. Кринский, Н.А. Ладовский, К.С.Мельников и др.) — 11 мастеров, по числу районов Москвы.

В последующем тесное взаимодействие между московскими архитектурными организациями обеспечивалось активным участием в их работе И. В. Жолтовского, который (как и многие деятели того времени) возглавлял сразу несколько учреждений. Но цеховая структура мастерской противоречила поискам молодёжью самостоятельных путей творчества. В итоге ряд сотрудников И. В. Жолтовского был вовлечён в сферу влияния основанного в отделе ИЗО Наркомпроса объединения Живскульптурах, где велись напряженные поиски нового языка архитектуры. Несмотря на творческие разногласия в результате активной работы архитекторов, были разработаны принципы реконструкции Москвы, получившие затем развитие в генеральном плане 1935 г.

Аналогичная архитектурная мастерская в мае 1919 г. была создана и в Петрограде под руководством академика архитектуры И. А. Фомина (при Совете коммунального хозяйства). В её работе приняли участие около 20 архитекторов (В.А. Гельфрейх, А.С. Никольский, Н.А. Троцкий и др.), в роли консультантов выступили художники А.Н. Бенуа, М. В. Добужинский, А. П. Остроумова-Лебедева.

Одновременно с работой этих мастерских в Наркомпросе с осени 1918 г. формировался архитектурно-художественный центр Республики. При московском (зав. В. Е. Татлин) и петроградском (зав. Д.П. Штеренберг) отделах ИЗО были сформированы архитектурные подотделы. Руководителем московского подотдела, цель которого была определена как "руководство художественной стороной всего государственного строительства"[7], стал М. В. Жолтовский, активно поддержанный А. В. Луначарским, глубоко убеждённым, что "в отношении архитектуры нам важнее как можно скорее опереться На правильно понятые классические традиции"[8].

Поскольку между Жолтовским и "производственниками", в Москве, равно как между архитекторами и художниками в Петрограде, возник конфликт, А. В. Луначарский весной 1919 г. предложил выделить из ИЗО самостоятельный Архитектурно—художественный отдел, который в будущем должен был представить собой "компетентный художественный штаб архитекторов, который мог бы разработать основы великого коммунистического строительства к тому времени, когда оно станет возможным, и художественно руководить им"[9].

В качестве важнейших шагов отдел наметил пересмотр строительного законодательства, организацию художественно-строительного контроля, проведение реформы архитектурно-строительного образования. Для разработки основных принципов планировки городов, новых типов общественных и жилых зданий в составе отдела в Москве также была образована Архитектурная мастерская (ст. мастер В. И. Фидман)[10] которой и был проведен ряд конкурсов. При этом программы составлялись на основе предварительных соревнований сотрудников мастерской. Формирование архитектурных мастерских роходило одновременно со становлением учреждений строительства. В декабре 1917 г. при определении структуры ВСНХ как общеэкономического центра республики предполаалось ввести в его состав центральный орган по делам строительства[11]. В мае 1918 г. им стал Главный комитет государственных сооружений (Главкомгосоор), функцией которого первоначально являлось планирование строительства во всех областях народного хозяйства и возведение наиболее важных сооружений.

В основу деятельности комитета (с 1920 г. гл. архит. И. В. Жолтовский) были положены принцип сосредоточения всех строительных операций, концентрация технических и художественных сил, создание барьера узковедомственным тенденциям в строительстве. Исполнительным органом Комитета было Главное управление государственного строительства, среди подразделений которого особое место заняло Управление городского и сельского строительства (Угорсельстрой, позднее Архитстрой). В конце 1918 г. в числе 163 служащих этого управления были 43 архитектора и инженера[12].

Вслед за созданием центрального аппарата Угорсельстроя формировались сеть его отделов на местах, ряд построечных управлений на крупных стройках и прежде всего Управление работами по восстановлению Ярославля со специализированными мастерскими, действовавшими в тесном контакте c местным Советом. Ярославль был задуман как «первый современный образцовый социалистический город с коммунистическим обоснованием всей жизни»[13]. Поскольку эта первая реально начинавшаяся строительная работа имела важное агитационное значение, к проектированию города были привлечены около 30 известных архитекторов и других специалистов Москвы и Петрограда.

Проектная работа Архитстроя возлагалась на соответствующую мастерскую, которая в 1921 г. была преобразована в Проектный отдел (зав. Г. Б. Бархин), включавший отделения поселкового, жилищно-больничного строительства, правительственно-административных и культурно—просветительных зданий[14]. Мастерская должна была дать образцы типовых зданий школ, народных домов, городов, поселков и сел. Сюда на утверждение и переработку стекались проекты со всех концов республики. По предложенному архит. Я. И. Райхом варианту организации мастерской, в её состав должны были войти 50 зодчих[15]. Однако число реально работавших в ней (а затем в Проектном отделе) архитекторов, как и в других мастерских, не превысило 20 — Л. А. Веснин, В. Д. Кокорин, Н.Д. Колли, Э.И. Норверт, Д. В. Разов, Я. И. Райх, С. Е. Чернышев и др[16].

В 1920 г. в связи с обострением жилищного кризиса было решено в первую очередь начать санитарное оздоровление городов. Созданный в Москве Особый строительный комитет (Оском, гл. архит. И.В. Жолтовский) объединил все крупные строительные организации столицы — часть Отдела сооружений Моссовета, Санстрой и Особое совещание по строительной политике. Оском стал основой Москомгосоора, типологические подразделения которого действовали в тесном контакте с Архитстроем. Хотя практическая работа велась в очень ограниченных масштабах, всё же Москомгосоору удалось выполнить серьёзную программу восстановления больниц Москвы.

Наряду с перечисленными организациями в структуре ряда наркоматов были сохранены и проектно-строительные отделы некоторых дореволюционных министерств. Кроме того, едва ли не во всех главках ВСНХ в связи с попытками развернуть жилищное строительство на местах добычи топлива, при заводах по переработке сельскохозяйственной продукции и т.д. — в Главторфе, Главсахаре, Главугле, а также в Гомзе и других объединениях возникли проектные группы. Таким образом, параллелизм организации проектирования по отраслям хозяйства, известный нам сегодня, возник уже в первые годы развития архитектурно-строительного дела и естественно должен был приводить к его дальнейшему расслоению.

С переходом к НЭПу раздробленность деятельности естественно усилилась, поскольку кредиты стали распределяться непосредственно по ведомствам. Главкомгосоор утратил значение общегосударственного органа регулирования строительства и был ликвидирован. Большой архитектурный коллектив, сформированный в Архитстрое, распался, архитекторы оказались рассредоточены в хозяйственных организациях ведомственных учреждений. В ходе реорганизации Наркомпроса и сокращения его аппарата был ликвидирован его Архитектурный отдел.

В 1922-1925 гг. с первыми выпусками архитекторов МИГИ, МВТУ и других вузов безработица среди архитекторов возрастает, лишь частично ослабляясь концентрацией сил в Инхуке, Гахн и других теоретических учреждениях. Некоторые в поисках работы уезжали за границу, многие работали не по специальности.

В этих условиях роль организатора архитектурного дела берет на себя Московское архитектурное общество, развертывающее конкретную работу таким образом, чтобы при малом числе проектируемых объектов привлечь к оплачиваемой работе как можно больше архитекторов. Благодаря чётко разработанным условиям конкурсов заказчики (тресты, синдикаты, акционерные общества и т.п.) выплачивали до 10 достаточно крупных премий. Конкурсы способствовали формированию новых идей и выдвижению лидеров. В результате проведения многочисленных конкурсов выявились архитекторы широкого профиля, не замыкавшиеся в рамках узкой типологии.

В какой-то мере проектирование объединялось хозяйственными строительными органами, наиболее мощные из которых формировались промышленными трестами союзного значения — "Азнефть", "Донуголь", "Югосталь" и др. Но поскольку строительная деятельность подобных трестов концентрировалась в провинции, а основные архитектурные силы были сосредоточены в Москве и Ленинграде, должного профессионального уровня проектирования добиться не всегда удавалось (за исключением "Азнефти").

Одновременно проектирование ведётся группами при строительных комитетах на строительных площадках важнейших объектов. Первым крупным строительным мероприятием в период НЭПа, повлиявшим на формирование новых архитектурных коллективов, стала Сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка 1923 г. в Москве. Хотя конкурсный проект её генерального плана, разработанный И. В. Жолтовским, был признан лучшим, главным архитектором выставки был назначен А. В. Щусев, тогда как И. В. Жолтовский взял на себя руководство по проектированию, включая разработку всех рабочих чертежей и шаблонов для павильонов. Возникла своеобразная система разделения труда, которую усложняло то, что часть работ выполнила проектная мастерская под руководством А. В. Щусева и И. В. Жолтовского, часть проектов выполнили архитекторы на основании персональных заказов (К.С. Мельников, В.А. Щуко, В.Г. Гельфрейх, Ф.О. Шехтель) и, наконец, совершенно независимую часть — раздел "Новая деревня" — преподаватели и студенты ВХУТЕМАСа.

Другой элемент организационной практики архитектурного проектирования, существующий до настоящее времени, сложился в Проектном бюро Стройкома ленинградского Отдела коммунального хозяйства (1925 г.), образованного в связи с началом застройки Тракторной улицы. Стройком перед началом строительства проводил заказной конкурс, в котором участвовало и его проектное бюро. Премии обычно выдавались приглашенным архитекторам, но для окончательной разработки всегда выбирался проект, сделанный в бюро и вобравший в себя многое из премированных проектов, авторы которых к дальнейшей разработке не привлекались.

Строительство комплекса Центрального института минерального сырья (1925—1928 гг.) привело к формированию небольшого коллектива проектировщиков под руководством В.А. Веснина (его проект был одобрен на конкурсе). Временные проектные группы создавались и на других объектах. Некоторые из них оказывались достаточно устойчивыми и переходили с одной стройки на другую, по мере расширения работ включая в свой состав все новых сотрудников. Именно в таких группах складывались коллективы, составившие основу крупных подрядных проектных организаций конца 20-х — начала 30-х гг. Так, проектировщики ленинградского Стройкома составили основу "Ленпроекта", коллектив архитекторов на строительстве Института минерального сырья — проектную группу Днепростроя, преобразованную в начале 30-х годов в трест Средволгострой и т.д.

Опираясь на опыт сооружения Сельскохозяйственной выставки, развернули работу акционерные строительные общества "Стандарт" (1922-1925 гг.) и "Стандартстрой", создавшие свои проектные группы. Проектное бюро "Стандарта" (15 челочек во главе с архитекторами А. А. Андреевским и Л. А. Весниным) рассматривалось как важнейшее звено производства, непосредственно подчиненное правлению. В функции бюро входило обеспечение местных управлений общества проектной документацией и разработка показательных типовых проектов, являвшихся содержательной рекламой "Стандарта". Общество реализовало в массовом рабочем строительстве принцип сборности, изготовляя детали типовых жилищ из дерева заводским способом. Главной работой "Стандарта" стало проектирование и строительство рабочего поселка в Иваново-Вознесенске (1924—1925 гг.), первого по масштабам и быстроте возведения среди подобных объектов. Десятки акционерных строительных обществ развернули работу в последующие годы, возводя преимущественно единичные объекты.

Одновременно действовали и личные архитектурные мастерские. Так, А. С. Никольский организовал мастерскую "на началах участия всех членов её в определении заработка каждого при отрицании анонимности работников". Однако не во всех личных мастерских элементы коллективного творчества внедрялись столь энергично. Некоторые из архитекторов снова выступили в роли предпринимателей. Возникли и частные акционерные общества — в 1923 г., к примеру, было учреждено строительное общество "Акстрой", которое основала группа архитекторов и инженеров во главе с А. В. Щусевым. Общая картина организационной дробности была бы неполной без учета деятельности строительных кооперативных товариществ. Они стали переходным звеном от личных мастерских, частных и смешанных акционерных обществ к развитой системе государственных организаций архитектурного проектирования. Кооперативная конституция товариществ позволяла свободнее, нежели государственным, организациям, ограниченным штатными расписаниями и лимитами, вступать в деловые контакты.

Товарищество "Техбетон" (1925—1935 гг.), основанное инженером. С. Л. Прохоровым, стало первой в СССР подрядной архитектурно—проектной организацией (в её структуре не было строительного аппарата). Проекты были разработаны для строительства зданий из бетонных пустотелых блоков, изготовлявшихся по запатентованной С. Л. Прохоровым технологии. "Техбетон" имел возможность обоснованного выбора специалистов для выполнения того или иного проекта. В качестве консультантов были привлечены М. Я. Гинзбург, И. А. Голосов, Н.А. Кашкаров, Б. А. Коршунов, А. В.Кузнецов, С. Е. Чернышев. Прочные связи с лидерами нового творческого направления советской архитектуры, осуществлявшими свои творческие идеи в конкретной практике "Техбетона", гарантировали профессиональное качество проектной продукции товарищества. Гибкая форма коллективной творческой работы, значительно повышавшая продуктивность деятельности архитекторов, предоставила и "Техбетону" возможность быть на передовом, рубеже архитектуры. Четкая упорядоченность стадий работы, участие консультанта только в её архитектурно-творческой части (он поставлял архитектурные идеи будущих сооружений), сохранение авторства и жёсткий регламент оплаты способствовали стабильному интересу автора к работе и завершению её в обусловленные договором сроки.

"Стандарт", "Техбетон", позднее "Русгерстрой" и другие организации, использовавшие на первых порах частный капитал, положили начало появлению архитектурных учреждений широкого профиля, обособившихся на базе технического изобретения. Так, на базе "Русгерстроя" (1926-1930 гг. возникло одно из направлений индустриализации строительства, внедрившее в практику монолитный шлакобетон по патенту немецкой фирмы "Пауль Коссель и К°".

Основным государственным, элементом, реализующим, строительные начинания, становятся постепенно крупные подрядные строительные конторы. Первой из них стал "Госстрой" (1921—1926 гг.), который к 1924 г. вел строительство более чем в 200 пунктах. Сложностью первых лет существования контор была их многочисленность при сравнительно слаборазвитом строительном рынке: только в Москве действовало более 50 контор, причём структура обособления определялась принадлежностью к совнархозам, исполкомам, органам коммунального хозяйства или жилищной кооперации.

Наиболее крупными проектно-строительными конторами с середины 20—х годов стали "Мосстрой" и "Строитель". Мощный проектный отдел Первого (почти 200 проектировщиков под руководством архит. М.В. Крюкова) осуществил проектирование и застройку обширных участков Москвы: Усачевки, Дубровки, Нижней Пресни, Дангауэровки и других бывших окраин. Контора "Строитель" имела преимущественно промышленную ориентацию.

Проектные отделы названных контор стали ядром созданного в 1930 г. : "Моспроекта". Обособленность архитектурного проектирования была к этому времени осознана достаточно ясно, что доказывается твердой тенденцией к разделению проектно-строительных контор на проектные и строительные организации. Архитекторы концентрируются в новых проектных конторах, действовавших на подрядных началах и потому обладавших экономической автономностью. Особенно чётко это проводилось в промышленном строительстве, которое являлось прерогативой, созданной в ведении ВСНХ РСФСР и ВСНХ СССР группы мощных проектных и строительных отраслевых трестов, контор и институтов — "Гипромеза", "Химстроя", "Текстильстроя", "Стеклостроя", "Стромстроя" и др.

Дифференциация развивавшейся промышленности, сопровождавшаяся узкоспециализированным дроблением проектно-строительных организаций, совпала с процессом реорганизации структуры управления народным хозяйством в конце первой пятилетки.

Первый пятилетний план опирался, в частности, на программу снижения стоимости строительства вдвое, при этом только рационализация проектирования должна была дать 22,5% экономии. Постановление СНК СССР 1929 г. "О мерах по оздоровлению строительства" потребовало завершить формирование центральных проектных организаций, сосредоточить руководство строительством в новых стройобъединениях. Это постановление существенно активизировало процесс концентрации архитектурных сил. Кристаллизовавшиеся в ряде организаций узкоспециализированные проектные группы, а также группы, тяготевшие к различным архитектурным обществам (ОСА, Аснова и пр.), были включены во вновь созданные государственные проектные тресты ВСНХ СССР ("Госпроектстрой" 1 и 2, позднее объединенные в "Промстройпроект", "Горстройпроект" и др.).

Акцент был сделан и на градопроектирующие организации. В ведении Наркомхоза РСФСР был создан "Гипрогор", объединивший планировщиков (Проектное бюро Картоиздательства НКВД РСФСР под рук. А. П. Иваншкого) и проектировщиков (сотрудники акционерного общества "Проектгражданстрой" под рук. Г. Б. Бархина). Создание республиканских институтов было дополнено сетью их филиалов и местных проектно-планировочных организаций, среди них — "Крайпрогор" (Горький), "Нижволкрайпрогор" (Сталинград), "Облпроектплангор'' (Воронеж), "Дальпрогор" (Владивосток). К 1934 г. проектные работы велись по 240 городам и поселкам. Аналогичные организации были созданы на Украине ("Гипроград" УССР) и в других республиках.

Особую роль в проектной практике 20-х — начала 30-х гг, сыграл коллектив под рук. М. Я. Гинзбурга в Стройкоме РСФСР. Его деятельность была направлена на разработку социально новых типов жилищ и опробование их в экспериментальном строительстве. Важное значение для нормативного обеспечения проектирования имела работа отдела регламентации архитектурно-строительной и проектной деятельности (под. рук. Г.Б. Бархина) того же Стройкома.В секции социалистического расселения Госплана на основе разработок группы разработок М.Я. Гинзбурга удалось поставить вопрос гораздо шире, включив в качестве объекта экспериментирования широкий комплекс урбанистических проблем.

Большое строительство в годы первой пятилетки, обеспечившее исключительные условия для развития советской архитектуры, поставило на повестку для вопрос о формировании единой направленности её развития, о разработке основных вопросов теории советской архитектуры. Однако ещё задолго до роспуска архитектурных объединений и их слияния в Союз архитекторов СССР обнаружилось превращение организационной структуры архитектурного проектирования в механизм, тяготевший к унификации и централизованному управлению.

Июньский пленум ЦК ВКП(б) 1931 г., рассмотревший вопрос "О московском городском хозяйстве и о развитии городского хозяйства СССР", обязал проектировщиков приступить к разработке научно обоснованного плана развития столицы с учетом первоочередной реконструкции её центра. Для руководства архитектурно-художественным оформлением Москвы из проектных аппаратов Планземотдела Моссовета, ЦПКиО и Треста зеленого строительства было создано Архитектурно-планировочное управление — АПУ. Так как многие известные архитекторы — И. В. Жолтовский, А. В. Щусев, Н.Д. Колли, И. А. Голосов и другие — ещё не состояли в штате организаций, ведя в основном преподавательскую работу и участвуя в конкурсах, АПУ привлекло их к оформлению центральных магистралей Москвы. Кроме того, 10 бригад архитекторов приступили к разработке конкурсных проектов перепланировки города.

Решение вопроса о вовлечении всех архитекторов в работу государственных организаций требовало дальнейшей реорганизации проектного дела, связанной с переходом архитектурного проектирования от самостоятельной выработки норм и образцов к реализации вновь заданных норм и образцов, формированию единой направленности образного строя архитектуры. Как известно, заключительные этапы конкурса на проект Дворца Советов чётко определили и эту направленность, и характер её позитивной оценки. Следующей задачей было закрепление нового стереотипа в профессиональном сознании как нормы проектного мышления — соответственно на Моспроект возлагалась задача создания образцов советской архитектуры (всего двумя годами раньше Моспроекту было предложено типизировать: промышленное строительство — на 30%, жилищное — на 98%, клубное — на 100%; максимально типизировать проекты школ, детских садов, яслей, кинотеатров, амбулаторий, гостиниц, прачечных и бань). Хотя типовой проект тоже является образцом, между ним и "образцом архитектуры" огромное качественное различие (см. главу 2), поэтому, естественно, что Моспроект, структура которого при создании была полностью ориентирована на обеспечение экономичности массового строительства, был подвергнут существенной реорганизации.

Было создано несколько мастерских, штаты которых твердо не устанавливались. Мастерским было разрешено выполнять такое число проектов, которым архитекторы могли реально обеспечить высокое качество (в отличие от индустриально-поточного характера загрузки в первоначальной структуре). Во главе мастерской стоял непременно автор проекта (в отличие от новейших организационных структур), художественное руководство Моспроектом возлагалось на Совет, где руководители мастерских сами разрешали все вопросы творческого характера. Идея проекта "в карандаше" представлялась на обсуждение комиссии Совета, и в случае одобрения проект доводился до эскизной стадии, после чего вновь коллективно рассматривался (обычной была практика соревнования нескольких мастерских). В организационной структуре реорганизованного Моспроекта легко опознать принципы архитектурно—художественной мастерской Моссовета 1918 г., настойчиво проводившиеся в жизнь И. В. Жолтовским.

Возрожденная в Моспроекте установка на авторство архитектурного произведения — произведения искусства была утверждена постановлением Моссовета о прикреплении к лучшим зданиям памятных досок с именами архитекторов и строителей.

Главное внимание с этого времени обращалось на качественно новое использование накопленного в стране архитектурного потенциала.

В сентябре 1933 г. МК ВКП(б) и Президиум Моссовета приняли постановление "Об организации дела проектирования зданий, планировки города и отвода земельных участков в г. Москве". На базе расформированных Моспроекта и АПУ были созданы 20 самостоятельных творческих архитектурных мастерских Моссовета, идейное руководство которыми возлагалось на вновь созданную архитектурную инстанцию -Арплан.

Цеховая линия, проводившаяся И. В. Жолтовским и активно поддержанная мастерами, получила своё логичное завершение — каждая мастерская опубликовала вскоре после организации "принципы архитектурного творчества", являвшиеся достаточно чётким, выражением творческого кредо коллектива, возглавляемого мастером: по мастерским проектным — И. В. Жолтовский, А. В. Щусев, И. А. Фомин, И. А. Голосов, Н.Д. Колли, К.С. Мельников, В.А. Веснин, П.А. Голосов, В. Д. Кокорин, М. В. Крюков; по мастерским планировочным -С.Е. Чернышев, Б.М. Иофан, М. Я. Гинзбург, Г. Б. Бархин, Н.А. Ладовский, В. В. Бабуров и др.

Автор-архитектор лично заключал договор с заказчиком, отвечал за сроки выполнения проекта и его качество. Бюджет мастерской определялся непосредственно отчислениями от авторского гонорара. Конкретный заказчик терял значительную долю своих полномочий в определении характера объекта. В роли юридического лица выступала уже не обезличенная организация, а автор-архитектор.

Творческие мастерские, вовлекшие в государственную организацию всех крупных советских архитекторов, стали одновременно школой переучивания архитектурной молодёжи через основательное изучение классики. Мастерские оказались местом активной естественной трансформации множества недавних конструктивистов в движителей новой творческой программы.

Работы мастерских Моссовета составляют весьма значительную часть архитектурно-проектной практики 30-х годов. При этом большая часть проектов по-прежнему создавалась путем конкурсного соревнования между мастерскими Моссовета и мастерскими других проектных организаций (крупнейшим был конкурс на проект здания Наркомата тяжелой промышленности на Красной площади, 1934 г.).

Архитектурная мастерская как специфическая форма проектирования в условиях Москвы, возникшая в ходе поиска рациональной организации творческого процесса, становится ведущей формой коллективного труда архитекторов. К середине 30-х годов они были созданы в большинстве проектных учреждений страны, но конкретная организационная форма мастерской, её подчинения, статус, формы и уровни оплаты труда отнюдь не были унифицированы.

Для настоящей работы достаточно этого сжатого очерка, напоминающего о разнообразии организационных форм и потенциальной гибкости организации архитектурного проектирования, проявившихся в развитии советского архитектурно-строительного дела.


Содержание

§ Предисловие

§ Введение

§ Глава 1. Организация. Система

§ Глава 2. Организация. Элементы

§ Глава 3. Организация. Связи

§ Заключение


Примечания

[1] Автор введения И.А. Казусью.

 [2] Архитектурный архив, сб. 1, М„21-100 1946,с. (Публикация Д. Е. Аркина).

Н.П. Никитин. Огюст Монферран, Л., 1939.

[4] "Устав строительный". Пг., 1915.

6 А. Е. Белогруд. Об упорядочении положения помощников архитекторов, живописцев и скульпторов на больших работах. "Труды Всероссийского съезда художников". Т. 1, Пб., 1912; Г. К. Космачевский. Запросы времени. "Зодчий", 1916, № 16.

[6]Из истории советской архитектуры 1917—1925 гг. М., 'Наука", 1963, с. 231; В. Э.-Хазанова. Советская архитектура первых лет Октября, М„ "Наука', 1970, с. 77

[7] ИГА РСФСР, ф. 2306 оп. 1, ед. хр. 140, л. 67.

[8] "Новый мир", 1966, №9, с. 238.

[9] Там же, с. 239.

[10] ЦГА РСФСР, ф. 2603, оп. 1, ед. хр. 288, д. 15.

[11] Первые годы строительства в СССР. М., 1968, с. 20.

[12] ЦГАНХ, СССР, ф. 2261, оп. 1, ед. хр. 23, л. 35.

[13] Хазанова В. Э. Советская архитектура первыхлет Октября. 1917-1925 гг., М., 1970, с. 93

[14] ЦГАНХ, СССР. ф. 22в&, оп. 3, ед. хр. 1О, л. 13

[15] Там же, ф. 2261, оп. 1, ед. хр. 4, л. 78.

[16] Там же, ф. 2266, оп. 3, ед. хр. 10, лл. 6, 13, 14; ед. хр. 24, лл. 12, 62. 



...Функциональная необходимость проводить долгие часы на разного рода "посиделках" облегчается почти автоматическим процессом выкладывания линий на случайных листах, с помощью случайного инструмента... — см. подробнее