4. Что есть здоровое строительство
Несложно заметить, сколько вреда нанесено миру делами человека.
Едва ли не любой продукт может быть трактован как нечто, приобретенное
ценой ущерба природе и человеку. Из этого понимания, пусть весьма
ограниченного, где-то около 1970 года вырос принцип "ограниченного
ущерба" в подходе к строительству. Была вспышка моды на экологические
автономные дома "нулевой энергии" и самоподдерживающее
фермерское хозяйство. Два десятилетия спустя, уже проще раздвинуть
горизонт проблемы и обнаружить, что архитектура, как и другие
виды искусства,способна привносить духовные блага, способные перевешивать
материтальный ущерб, наносимый строительным процессом. Мир был
бы куда беднее без Шартрского собора, хотя его возведение потребовало
огромных каменеломен. Конечно же, мы в принципе можем строить
из земли, соломы и веточек так, чтобы впоследствии дом мог биологически
"раствориться" полностью, однако все без исключения
постройки, отвечающие критериям использования в современном
мире, не могут не наносить некоторый экологический урон. Материалы,
из которых они созданы, почти без исключений добываются из недр
— даже лесное хозяйство наших дней может быть уподоблено шахте.
Многие из строительных материалов привносят в среду загрязнения
в процессе их производства, поглощая при этом значительный объем
энергии, производство которой в свою очередь чревато дурными экологическими
последствиями.
Каков же этот ущерб? Что за цену мы платим? Мы вычитываем из
газет информацию об отравленных грунтовых водах, радиоактивном
заражении пищи, умирающих морях и лесах, об экологическом крахе
целых регионов. Это не результат чьих-то злокозненных действий.
Это эффекты и пост-эффекты образа жизни и стиля строительства.
Такая форма загрязнения среды была почти неизвестна до времен
промышленной революции, а наихудшией её компоненты вообще появились
лишь в пару последних десятилетий. Конечно, наш образ жизни не
единственно возможный, но он стал нормой современности.
Ясно поэтому, что нелегко внести в жизнь такие изменения, что
были бы и достаточно эффективны и вместе с тем приемлемы для людей,
которые их оплатят. И всё же, коль скоро мы стремимся создавать
архитектуру, способную оказывать целительное воздействие, нам
не обойтись без солидного фундамента.
Строительство отмечено несколькими особенностями своего воздействия
на среду, включая и выделение токсинов в биосферу в результате
процесса производства материалов — нередко далеко от строительной
площадки.
Только Великобритания производит их ежегодно пять миллионов тонн[1].
Каждый, кто хотя бы раз был на месте, куда сваливаются химические
отходы, знаком с этим поистине леденящим ужасом — вопль умирающей
земли.
Энергия в любой её форме всегда имеет средовую цену. Даже и гидроэлектрическая
энергия, хотя в целом и менее опасная для мира, чем произведенная
атомными станциями, имеет огромную цену за счёт разрушения местной
экосистемы. Парниковый эффект в глобальном масштабе, сейчас уже
необратимый, является прямым следствием избыточного потребления
энергии. Текущий процесс строительства поглощает порядка 50% энергии,
потребляемой Соединенным Королевством, и эта пропорция почти не
меняется уже два десятка лет, так как повышающиеся требования
к комфорту уравновешивали совершенствование теплоизоляции.
В дополнение к рассеивающимся эффектам, рождаемым производством
строительных материалов, сами постройки — их расположение, материал,
проектное решение, инженерные сети оказывают воздействие в местном
масштабе. Они влияют на здоровье и людей и самих мест.
Из этих ясных вещей следуют сложные вторичные эффекты, в особенности
если учесть, что рассматриваемые одномерно, они вступают в конфликт.
Достаточно сказать, что за последние двадцать лет преувеличенная
забота об энергосбережении стала причиной "заболевания"
множества зданий, сказывающегося на здоровье их обитателей. Внимание
к пресечению сквозняков привело к тому, что возникли здания, вентилируемые
хуже, чем когда-либо в прошлом, но ведь свежий воздух необходим
нам, чтобы жить! Почти все виды термоизолятов, выпускаемые промышленностью,
обладают весьма опасными характеристиками: острые минеральные
волокна, порождение пыли, испарение газов, даже радиоактивность.
Есть "непромышленные" материалы, но поставку термоизолятов,
вроде пробки или кокосового волкна, или (при отказе от теплоизоляции)
дров для каминов, невозможно резко увеличить без дополнительного
ущерба лесам. Многие из традиционных местных материалов также
чреваты ущербом здоровью, провоцируя ревматизм или бронхит в связи
с сыростью, пылью или спорами плесени.
С другой стороны, консервация накопленной энергии оказалась относительно
легким делом — пару десятилетий назад о пассивной инсоляции никто
и не слыхал, тогда как теперь правила и приёмы её достигли такого
уровня известности, что останавливаться здесь на них нет смысла
совершенно.
Внимание к особенностям местного климата обладает заметным энергетическим
содержанием. В моей зоне основной проблемой является охлаждение,
вызываемое ветрами. Здания, прижимающиеся к земле, рекомендуют
себя лучше всего. Отопление здания есть в первую очередь отопление
воздушного объема и чем компактнее, чем более собрано внутреннее
пространство, тем меньше нужно энергии на его обогрев. Любопытно,
но я не всегда справлялся с тем, чтобы объяснить это клиентам,
вроде бы, глубоко встревоженных вопросами энергосбережения! Значит,
чтобы уменьшить затраты энергии и их побочное воздействие на среду,
включая площадь отбрасываемой тени, в первую очередь резонно мыслить
малым. При этом компактные пространственные решения отнюдь не
обязательно означают создание затесненности. Далее я постараюсь
аргументировать, что иные качества могут оказываться важнее, чем
размеры как таковые.
С узко энергетической точки зрения различные климаты требуют
и различных форм зданий. Жаркий климат нуждается в затененных
и просторных местах, вроде веранд или внутренних двориков. Разные
уровни влажности и максимальных температур, перепады дневных и
ночных температур — всё это породило использование разных традиционных
материалов и приемов охлаждения — начиная с больших вентилируемых
чердаков (используемых и как зернохранилища) и кончая глинобитными
стенами с их колоссальной теплоёмкостью. Конечно же, недопустимо
копировать традиционные строительные формы — копии всегда так
мертвы. Нужно однако убедиться в том, что мы внимательно осмыслили
то, что предшествовавшие поколения ophmhl`kh за самоочевидное,
прежде чем слишком радикально сделаем выбор в пользу чего-либо
иного. Если этим пренебречь, жизнь таких построек будет в полной
зависимости от значительного потребления энергии — для обогрева
или охлаждения — тогда как энергия имеет ещё большую экологическую
цену, чем выраженную в деньгах.
Можно, конечно, смеяться над стандартными постройками давней
британской колониальной администрации: кровли из волнистого железа
и непременный очаг внутри даже в тропиках — свидетели мне рассказывали,
что внутри очага было достаточно прохладно, чтобы спокойно там
стоять, когда все вокруг было как пылающий очаг. Но с другой стороны,
мы сами принимаем как самоочевидный факт то, что офисы охлаждаются
и вентилируется механическим путем. Но ведь всякий раз, когда
здания требуют дополнительных затрат энергии, чтобы обеспечить
условия бытия, которые могли бы быть достигнуты одними проектными
средствами, придётся признать, что именно проектное решение ответственно
за совершенно излишние загрязнения среды.
В наше время следует считать твердо установленным, что беречь
энергию дешевле, чем производить дополнительную. Многие тут же
начинают рассуждать об альтернативных источниках энергии и хитроумных
способах её получения. Они интересуют меня в последнюю очередь,
хотя некоторые простые способы получения энергии могут иметь определённый
смысл. Их относительная экономичность целиком зависит от способа
осуществления расчетов — так, можно доказать, что в принципе подогрев
воды в солнечной батарее экономит средства, однако сами эти установки
никогда себя не окупают. Вот почему я всегда спрашиваю клиентов,
чего они в самом деле хотят: установить солнечные батареи потому,
что считают это правильным или потому, что надеются сэкономить
расходы.
В устройстве солнечного подогрева воды нет ничего сложного. Как
правило я использую систему, в которой тонкие алюминивые лепестки
крепятся к медным змеевикам, а теплообменная жидкость самостоятельно
поднимается в ёмкость первичного подогрева. Эта схема начинает
работать, когда теплоотдача потока солнечного света — или от светлого
участка неба в пасмурную погоду — превысит температуру холодной
воды. Основные сложности устройства солнечного подогрева связаны
с архитектурно-конструктивным решением — в частности, становятся
невозможны любые дополнения на кровле с применением гвоздей. В
собственном моем доме применена интегральная схема, элементами
которой являются солнечная батарея, котел подгорева воды, вмурованный
в заднюю стенку кухонного очага и минатюрная гидроэлектростанция,
так что вся избыточная энергия используется для подогрева воды
или воздуха в интерьере. Мало кто имеет счастливую возможность
производить собственную электроэнергию с использованием силы воды
или ветра, однако следует помнить, что простейшая блокировка домов
за счёт одной общей стены даёт экономию тех самых скромных 1,3
киловатта, что получаются от моего генератора! Ошибкой однако
было бы замечать только сугубо физическую сторону этого решения.
Чрезмерное внимание к энергосберегающей стороне дела нередко
блокирует внимание к децинфицирующим и жизнетворным качествам
солнечного света и огромности его воздействия на настроение. Подобно
тому, как большинство ссор между людьми зависят не так от того,
что было кем-то из них сказано, сколько от того, как это было
произнесено, качество результата здесь может весить больше, чем
сугубо физические характеристики.
Простые таблицы корреляции между температурой воздуха и мерой
комфортности самочувствия игнорируют различение между излучающей
схемой отопления (когда воздух прохладнее) и обычными конвекционными
схемами. Принудительная конвекция может безусловно создавать нужную
температуру, измеряемую в градусах, не создавая чувства комфорта,
хотя бы потому, что трение в вентиляционных каналах уменьшает
ионизированность воздуха на 95%!, к тому же перевёртывая отношение
между положительно и отрицательно заряженными ионами. Синтетические
материалы на поверхностях, порождающие немалый объем статического
электричества, дают такой же эффект. Прослежено, что при этом
снижается содержание серотонина в крови, есть и другие физиологические
эффекты, однако строго научные данные всё ещё противоречивы[2].
Ученые ещё спорят между собой, но великое множество людей реально
страдают головными болями или сонливостью, когда отрицательных
ионов мало, и количество положительных ионов решительно перевешивает.
В воздухе меньше пыли и мы ощущаем себя здоровее и жизнерадостнее,
когда ионизация воздуха не просто высока, но отрицательные ионы
относятся к положительным в пропорции шесть к четырем.
Различные электронные системы могут придавать воздуху "свежесть
горного ручья", как гласят рекламные проспекты, но это достигается
ценой дополнительного шума и электризации воздуха. Там, где загрязненность
внешней среды невысока, достаточно бывает открыть окно. Однако
в отравленных регионах, или в случае крупных зданий, где неконтролируемая
естественная вентиляция чревата опасностью сквозняков, или там,
где есть особые требования к обеспыливанию, как в случае аллергиков,
чувствительных к пыли, можно использовать водные потоки. Обычный
освежающий эффект, всегда вызываемый фонтанами на загазованных
городских площадях, может быть подхвачен и усилен приданием особых
качеств движению воды, и "флоуформы" были изобретены
для этой цели.
Чтобы соответствовать, люинисцентный свет должен быть мощнее,
чем от ламп накаливания. Люминисцентные лампы экономят энергию,
если только не включать и не выключать их слишком часто (если
приучить себя не выключать, сами трубки экономят больше, но общие
потери энергии всё же возрастают!). Беда в том, что обычная флюоресценция
с её незаметной глазу частотой миганий, ровностью и ограниченностью
цветового спектра, способна вредно влиять на здоровье людей. Головные
боли и резь в глазах относятся к самым обычным эффектам, хотя
нарушениями метаболизма и даже социальными напряжениями не следует
пренебрегать[3].
Несправедливая концентрация внимания на одномерных темах, вроде
тепла, света, акустических свойств, удобства для уборки и прочего,
до сих пор как правило приводит к тому, что на то, как всё это
в отдельности и тем более вместе воздействует на человеческий
организм, не обращалось надлежащего внимания. Лишь в последнее
десятилетие идея внутриархитектурной, интерьерной загрязеннности
в какой-то степени вырвалась из тьмы забвения. Каждый знает, как
здания наполняются несвежим дыханием, запахом тела и табачного
дыма, если они не вентилируются надлежащим образом. Однако датские
исследования полутора десятков офисов, где не было жалоб на самочувствие,
показали, что всё это вместе ответственно только за 12% интерьерной
"грязи"[4].
А ведь во многих случаях дела обстоят значительно хуже.
То, что сейчас признается как "синдром больного здания",
отнюдь не сводится к вопросу неадекватной вентиляции. Он охватывает
микробиологическое, термальное, химическое и электробиологическое
измерения. Однако это нечто, поддающееся вполне нормальной фиксации,
а простые меры, вполне доступные здравому смыслу, могут в значительной
мере уменьшить масштаб проблемы. К "синдрому больного здания"
начали относиться всерьёз, когда поняли размах отсутствия на работе
по болезни, что имеет вполне экономическое измерение. Более серьёзные
последствия для здоровья не привлекли пока ещё к себе должного
внимания. Однако при чтении Строительных Правил не столь уж трудно
придти к выводу, что формальдегид не многим уступает тем раздражающим
слизистую оболочку испарениям, что порождаются теплоизоляционным
материалом на основе уреаформальдегида. Это в действительности
эффективный яд и канцероген впридачу, входящий в состав многих
лаков и многих клеев, а в связи с последними — в древесноволокнистой
плите, фанере и современной мебели.
Я вовсе не хочу при этом впасть в механистическую иллюзию прямой
и неизбежной связи между причиной и следствием. Организм человека
в конце концов несводим к чему-то, что элементарно реагирует на
законы природы, он одухотворен. Отравленное окружение не в большей
степени способно вызвать заболевание, чем патогенные бактерии
или вирусы. Отнюдь не каждый, кто вдохнул. к примеру, "бациллу
легионеров", непременно заболеет[5].
Болезнь развивается в нас, как уже говорилось выше, лишь в связи
с тем, что внутренние изменения вызываются нарушением равновесия.
Если наше окружение скорее способно вызвать стресс, чем оказывать
терапевтический эффект, оно способствует тому, чтобы изменение
приняло форму заболевания. Так обычно и обстоит дело.
К сожалению, дело обстоит так, что системы иммунной защиты и
нашего организма и планеты существенно ослабли. Распространение
аллергии — призна коварный при всей своей неэффектности, и одно
из недавних исследований сенной лихорадки зафиксировало удвоение
масштаба бедствия за одно десятилетие[6].
Аллергические реакции превратились в ведущий источник заболеваний
в западном обществе, охватив треть всего населения[7],
и в корпусе медицины быстро растет направление поиска внешних,
средовых причин аллергий. Может быть, крайний случай из мне известных
по литературе — американский врач, осматривающий своих пациентов
в газовой маске на случай, если они пользуются косметикой, к которой
он аллергик. На самом деле аллергия вызывается множеством причин,
но шведские изыскания показали, к примеру, непропорциональный
рост аллергий на севере, где воздух гораздо чище, но зато распространен
перегрев в жилых помещениях, что заставляет обратить на здания
особое внимание: пыльца растений может запускать процесс, но дело
явно сложнее[8],
так как аллергический механизм очевидно имеет синергетическую
природу. Когда пришлось закрыть полицейский участок в связи с
тем, что полицейские изнемогали от воспаления кожи, пришлось отказаться
от взгляда, будто здания воздействуют лишь на истерически сверхчувстивтельных
персон.
Все сооружения изменяли человеческое окружение от исходного "естественного"
состояния уже многие тысячи лет, пока не возник сегодняшний биологический
опыт. Не только то, что характеризует здание как инертное тело,
воздействует на обитателей зданий — как они проектировались, из
чего они построены, как они построены, меблированы, как их ремонтируют,
отопляют, вентилируют, как в них наводят чистоту, — всё это сверхсущественно
и всё это вовлекает в процесс владельцев, пользователей, строителей,
производителей строительных материалов и архитекторов. В современных
материалах для строительства и отделки используется около 70.000
химических комбинаций[9],
которые высвобождают в воздух до 1000 агентов[10].
Известно, что есть эффект синергии, как это и происходит с загрязнениями,
температурой, электрическими зарядами и ионизацией воздуха, но
и без того существует бесчисленность химических сочетаний, воздействие
которых на организмы неизвестно.
Дополнительная сложность заключается в том, что великое множество
симптомов, вроде головных болей, раздражительности, нервических
состояний, проблем с памятью и усталостью, дерматиты, астма, вечный
насморк, гриппозное состояния, раздражение бронхов, глаз, горла,
воспринимаются чаще всего как несерьёзно, или вообще от них отмахиваются,
считая "нормальным" легким недомоганием[11].
Раковые заболевания чаще всего обнаруживаются много лет спустя
воздействия канцерогенов, нередко после большего промежутка времени,
чем эти вещества вообще существуют. Гороче говоря, мы попросту
недостаточно знаем о том, чем нам грозят сооружения.
Наблюдается отчаянный дефицит достоверной информации по этим
вопросам — особенно на английском языке. Есть специализированные
консультанты, однако их услуги слишком дороги для учреждений,
вроде благотворительных организаций, с которыми я обычно работаю.
Волей-неволей приходится отталкиваться от интуитивного убеждения.
Интуиция, распростираясь за пределы точного персонального знания,
конечно же, ненадёжна, но её надёжность удается повысить долгой
отработкой и шлифовкой на практике. Все же у нас недурная база
для интуитивного различения здорового и нездорового, в категориях
хорошего и скверного самоощущения, в опоре на запах, вкус, осязание.
Чувствительность ко всему этому поддается развитию. Тот, кто хоть
раз пилил или стругал дерево с пропиткой на основе мышьяковистых
соединений (т.н. танализация) или хотя бы забивал в него гвозди,
знает, как мертво оно в работе — на звук, на запах, на прикосновение.
В наши дни мало людей, которые проводили бы менее трёх четвертей
своей жизни в помещениях и транспортных средствах, а ведь современные
здания существенно отличаются от тех, в каких жили всего поколением
раньше, и по материалу и по микроклимату. С одной стороны, те
проблемы здоровья, что сопряжены с сыростью, холодом, свирепыми
сквозняками, нехваткой солнечного света или затесненностью, почти
исчезли. С другой — возникли новые, те, что вызываются токсинами,
радиацией, электричеством. Новые материалы, новые конструкции,
новые стандарты привнесли с собой и совершенно новые проблемы,
к которым никто не был подготовлен — когда в 1971 году государственная
лаборатория инспекции пищевых продуктов в Женеве переехала в новое
здание, внезапно обнаружилось, что все без исключения продукты,
представленные для инспекции, имели неприемлемо высокие уровни
токсичности. Обнаружилось, что газы, выделяемые краской, пластиком,
древесностружечными плитами и прочим, отравляли воздух помещений
в столь значительной степени, wrn это заметно сказывалось на лабораторных
образцах[12].
До самой Второй Мировой войны обычный состав материалов в постройках
был на 30-40% органического происхождения, на 60-70% неорганического,
но природного: камень, кирпич, известь. Большинство современных
построек возведены на 90-100% из искусственных, синтетических
материалов[13].
Синтетические материалы как правило наиболее дешевы, их удобно
использовать и у них лучшие материальные характеристики, но они
могут быть отнюдь небезопасны для здоровья. В случае пожара многие
из них, особенно пластики, становятся убийственными в буквальном
смысле слова. Во многих современных зданиях дым пожара убивает
в считанные секунды.
Не одни только ядовитые испарения, но и способы сочетания инертных
материалов могут порождать тяжкие биологические последствия. Как
показали эксперименты, крысы утрачивают способность к деторождению
уже в третьем поколении жизни внутри т.н. Фарадеевой клетки, с
которой многие сравнивают здания из железобетона. Когда в Бирме,
во время войны, прошел слух, что антималярийные таблетки вызывают
импотенцию, солдаты отказались их принимать, однако жизнь в многоэтажных
железобетонных зданиях почему-то не вызывает столь бурного протеста.
В многоэтажных зданиях биологические эффекты, порождаемые излучением
земных недр и фильтруемые через подземные водотоки (включая трубопроводы),
равно как и геомагнитные излучения, поступательно усиливаются
каждым железобетонным перекрытием, и многие считают решительно
нездоровым жить выше 8-го этажа[14].
Все материалы до некоторой степени блокируют излучения земли
и небосвода, однако некоторые, в особенности металлы и пластмассы,
делают это со значительно большей эффективностью. Воздействия
солнца и луны на приливы или поведение всех живых существ, включая
растения, наблюдать легко, но что мы знаем о других излучениях,
невидимых и неслышимых? Дело не только в том, что после тысячелетий
обитания в естественных условиях мы плохо приспособлены к существованию
в изоляции от космических сил. Все живое существует в месте встречи
космического и земной тверди, в паре миль от которого жизни уже
нет. Человек, тем отличаясь от птиц или земляных червей, живет
в горизонте этой встречи: ноги на поверхности земли, голова —
в воздухе. Уменьшая влияние и той и другого, мы неизбежно сокращаем
восстанавливающую мощь и усравновешивающую способность супружества
земли с космической энергией.
Прихотливые Извивы улиц средневековых городов отнюдь не случайны.
Инфракрасные фотографии Регенсбурга убедительно показали, что
улицы проложены вдоль подземных водотоков таким образом, что основания
домов их не переступают[15].
Принято считать, что излучения глубин земли, дополненные ионизацией
при их проходе через водотоки с их трением, оказывают вредное
воздействие на организм, отзывающееся бессонницей, ревматизмом
и даже раком. Подземные потоки и медленные течения улавливаются
лозоискательством, которое всегда применялось нашими предками
перед началом строительства. У извилистых улиц есть и другие достоинства,
о которых мы поговорим позже, но здесь нас волнует только биологический
аспект архитектуры и строительного процесса.
Во многих современных зданиях уровень внутренней радиации превосходит
естественный фон в 20-25 раз. Из всех стран, по поводу которых
есть точные документированные сведения, Швеция в наибольшей степени
пострадала от Чернобыля, однако обычно люди получают в десять
раз больше радиации от своих собственных домов!
Газ радон является побочным продуктом распада урана. Он всегда
есть в материалах, добываемых из земных недр, и не сгорая, возврастает
в концентрации при сгорании таких материалов, так что в пемзе,
доменных шлаках или золе (из которых делается основной объем теплоизоляционных
материалов) радона уже значительно больше. Молекулы радона прилипают
к частицам домашней пыли, так что их вдыхают, после чего они некоторое
время находятся в легких.
Средний уровень радиации в отдельностоящем доме составляет порядка
200 беккерелей на кубометр воздуха помещений, хотя в тех исключительных
случаях, когда используются легкие бетоны[16],
этот уровень может подниматься до 800 Bq/m3. При таком радиационном
уровне смерть от рака легких после 60 лет жизни в доме в 80 раз
более вероятна, чем смерть при пожаре, однако радиоактивность
вообще не упомянута в Британском Строительном Кодексе, тогда как
предупреждению пожара в нем посвящены 88 страниц!
Радон земного происхождения рассеивается в атмосфере, но в интерьерах
он попадает в ловушку, и хотя "уровни тревоги" (свыше
400 Bq производных радона в кубометре воздуха) отмечены лишь в
нескольких районах Британии, относительно низкие уровни встречаются
весьма широко. Иногда концентрацию радона сокращают за счёт полной
герметизации подошвы здания (насколько таковая вообще возможна),
тогда как хорошо вентилируемые подвалы справляются с этой задачей
гораздо лучше.
В дополнение к грамотному расположению за участке, выбору материалов
и тонкой сыгранности проекта с особенностями рельефа, радиционные
эффекты удается уменьшить за счёт сокращения объемов пыли в воздухе.
Это достижимо при сочетании хорошей естественной вентиляции, отказа
от конвекционного обогрева или обогрева с поддувом, исключения
нагрева поверхностей выше 45о С[17]
(что усиливает конвекцию) с отказом от электростатических, пыле-
или волокноопасных материалов и проектных решений, создающих своего
рода пылесборники в углах.
Сегодня к кругу "электрических заболеваний" относят
раки, выкидыш, нарушения метаболизма и аллергию к электричеству,
достигающую иной раз такой силы, что обычная жизнь становится
невозможной[18].
Сейчас мы подвергаемся электромагнитной радиации, в пятнадцать
миллионов раз превышающей радиацию спокойного солнца с частотами
от 50 герц до 7.000.000.000 гигагерц. Её нарушающее воздействие
на равновесие организма — электромагнетическое, электрическое,
электрохимическое — начали исследовать лишь в самое последнее
время. Кратковременные симптомы включают головные боли, слабость,
нарушения сна, тошноту, потерю потенции[19].
Более серьёзные последствия обычно развиваются в течение длительного
времени, но многие учёные считают, что до 15% случаев рака у детей
и до 90% смертельных случаев от, казалось бы, обычных детских
заболеваний[20]
имеют связь с электромагнитными полями.
Трение о синтетические ковры, обои, краски, поручни и пр. способно
заряжать человеческое тело статическим зарядом в несколько тысяч
вольт. Если это отрицательный заряд, он притягивает пыль и микроскопические
волокна, вызывая раздражение кожи и слизистой глаз. К тому же
статическое электричество ускоряет "старение" воздуха,
усиливая недомогания, связанные с недостачей кислорода в крови,
подобным депрессии и сонливости.
Если, как известно, одежда из синтетической ткани, приводит к
формированию электростатического заряда, достаточного для того,
чтобы взорвать заряд[21],
резонно задуматься над тем, что означает покрасить интерьеры синтетическими
красителями и набить дом синтетической мебелью, коврами, покрывалами,
губками и пр. и пр. В современных офисах ко всему этому добавляются
компьютеры, флюоресцентное освещение и многоэтажные разводки подпольной
кабельной сети!
Размножение источников электромагнитных излучений — нечто, с
чем индивиду невозможно бороться (разве что отказываясь от покупки
микроволновых печей или радиотелефонов), но мы в состоянии несколько
уменьшить их воздействие путем грамотного размещения зданий, особой
заботы об их пространственных решениях, вниманием к тому, чтобы
не размещать жильё вблизи мощных трансформаторов, силовых линий
электропередачи (включая железные дороги) и в особенности зон
между этими линиями и большой гладью воды. Внутри здания бронированные
кабели должны прокладываться в зоных пониженного использования
и не ближе 1 метра от водопроводных труб, спальных или рабочих
мест. Ясно, что следует всемерно избегать всяческих ночников,
не говоря об одеялах с электроподогревом, встроенных в спальное
место телевизоров и тому подобных штучек, поскольку спящий организм
регенерируется и потому наиболее чувствителен к внешним воздействиям.
Расширение внимания к воздействию интерьера на здоровье происходит
очень медленно. Внимание публики сосредоточено в первую очередь
на проблеме сохранения лесов, патогенных свойствах кондиционирования
воздуха и т.п., но в целом профессиональный мир архитектуры, во
всяком случае в Британии, не проявляет интереса к чему-либо сверх
этого. Военные, однако, относятся к этим вещам серьёзнее, и использование
определённых видов света и звука в виде оружия уже, похоже, стало
фактом[22].
В глазах множества людей современный дом куда здоровее, чем сырое,
пронизываемое сквозняками и зараженное грибком жилище. Было бы
однако неосторожностью считать, что мы полностью избавились от
этих старых проблем в новых домах: бетону нужно от трёх до пяти
лет, чтобы высохнуть полностью, однако дома чаще всего занимают
сразу же после завершения строительства. Реальное отличие новых
домов от старых заключено в том, что всевозможные угрозы для здоровья
стали малозаметны. Раньше, когда дома продувались насквозь и были
построены из материалов, добытых из земли или из леса, радиационный
эффект даже гранитной скалы мог ощущаться в минимальной степени.
Да, конечно, сквозняки очень неприятны и в иных случаях почти
равнозначны открытой настежь двери, так что вслед за термоизоляцией
заделка всех щелей оказывается наиболее эффективным средством
экономии энергии и денег. Потому-то так распространилась мода
на "запечатанные" здания. Однако меньше сквозняков —
слабее и вентиляция, что в свою очередь может приводить к конденсации
влаги и на поверхностях и внутри материала. Первая может приводить
к росту плесени и грибков, споры которых опасны для здоровья.
Вторая — к быстрому разрушению зданию, особенно вследствие развития
так называемой сухой гнили. "Барьеры для паров", которые
лучше бы именовать "полупроводниками испарений", решают
эту проблему. Это тем серьёзнее, что почти любая из современных
деревянных построек может быть уподоблена коробке, внутрь которой
вложен пластиковый мешок, тогда как reumnknch кирпичной кладки
с заполнением пустот пенопластом или стирофомом, а затем покрытые
изнутри такими же синтетическими красками или обоями, немногим
лучше.
Достаточно скверно уже ходить в синтетических тканях, но жить
в пластиковом мешке означает, что мы вдыхаем множество нежелательной
дряни: несвежий воздух, табачный дым, дымы и пары от газовой плиты,
пыль и минеральные волокна, а в дополнение к ним токситчные выделения
строительных материалов, сантехники и мебели. Решить эти проблемы
можно активно впуская внутрь свежий воздух, что однако влечёт
за собой или потерю комфорта или чрезмерно высокие счета за отопление.
Другим решением служит устранение мешка из пластика — строительство
зданий, способных дышать.
Здание можно трактовать как третью кожу нашего организма, следующую
за собственно кожей и одеждой. Кожа выполняет много функций: она
дышит, всасывает, испаряет и регулирует помимо того, что закрывает
и защищает. Всякий способен ощутить здоровье дома, ткани которого
обеспечивают умеренной интенсивности обмен между интерьером и
внешней средой, — такое здание и в самом деле здорово. В нем есть
качество жизни, тогда как запечатанное в свои ткани здание полно
мертвого воздуха.
Некоторые породы камня имеют ничтожную паропроницаемость. Встроить
их в стену дома, связав прочным цементом, то же, что возвести
стену в бетоне. Напротив, раствор на известковой основе обладает
высокой проницаемостью и способностью поглощать влагу. Когда разбираешь
стены старых ферм, построенные из гранита на известковой растворе,
видно, что содержание влаги в толще стены мало различается в летнее
и в зимнее время. У таких стен огромная способность стабилизировать
влажность.
Известняк был когда-то раковиной; брус и доска — деревом; кирпич
— глиной, этим удивительным минералом, коллоидные свойства которого
роднят его с миром живого. Пластик и сталь столь давно уже оторвались
от предыстории живого, что здания, выстроенные из них, напрочь
лишены уравновешивающего дыхания и животворного воздействия на
пространство интерьера. Дерево напротив, помимо выравнивания влажности
за счёт множества микроскопических ёмкостей, наполненных воздухом,
способно впитывать частички пыли и токсины[23].
Если оно не запечатано снаружи краской или полиуретаном и не отравлено
изнутри консервантами, оно — из числа самых здоровых для жизни
материалов. Однако стандартные способы возведения зданий в дереве
требуют, чтобы конструкции были защищены паронепроницаемой оболочкой,
хотя это и прямое насилие над жизнью за счёт многократного превышения
уровня загрязненности воздуха по отношению к внешней среде.
Чтобы поднять жизненную силу воздуха внутри жилища я всегда ищу
безопасных путей обойтись без паронепроницамеых оболочек. Следует
помнить, что в одних сооружениях, где полагалось бы иметь такие
оболочки, но их не сделано, и никаких отрицательных эффектов не
обнаружено, тогда как в других из-за ошибок отмечен рост плесени
и грибка, угрожающих здоровью. Одним из надёжных приемов является
выворачивание наизнанку стандартной каркасной конструкции в дереве
— когда дерево снаружи обкладывается кирпичом — и возведение кладки
внутри, позади теплоизоляционной прокладки и деревянной или шиферной
внешней оболочки, свободно вентилируемой изнутри. В этом случае
нужда в паронепроницаемой оболочке отпадает. Эта технология точно
соответствует правилу, согласно jnrnpnls паропроницаемость материалов
и конструкция должна возрастать изнутри-наружу. Несомненное преимущество
имеют материалы, способные, не разрушаясь, впитывать, удерживать
и испарять влагу — в конце концов тростник обеспечивал жилищу
водонепроницаемое утепление в течение многих тысяч лет.
Хорошо организованная вентиляция даже в случае чердаков, у которых
внутренняя обшивка кровли выполняется по стропилам, предохраняет
от конденсации вполне эффективно и без устройства "замков"
для конденсата[24].
И всё же желательно применять дополнительную мембрану — для того,
чтобы воспрепятствовать проникновению в испольуземое пространство
минеральных волокон или испарения фенольных компонентов теплоизоляционных
материалов, а также во всех тех случаях, когда нет уверенности
в равновесии между объемом влаги, влагостойкостью материалов и
качеством вентиляции. "Полудышащие" конструкции, когда
кровля или стена влагонепроницаема, но со стороны жилых помещений
устраивается ёмкость, заполненная паропроницаемым материалом и
вентилируемая с внешней стороны, также облегчают решение проблемы.
Норвежская фирма Cobolt Arkitekter разработала систему, по которой
удается проектировать здания так, чтобы они более вдыхали, чем
выдыхали, так что почти эффект промежуточной конденсации сводится
вообще к минимуму. "Батарейный" способ устройства вентиляции,
создаваемый применением открытого очага, может обеспечить всасывание
воздуха через толщу стены. Если стеновой материал обладает достаточно
высокой паропроницаемостью, а сквозняки устранены эффективно,
излишне влажный внутренний воздух не может проникнуть в толщу
стены, так как его отжимает внутрь наружный воздух. Такая конструкция
стены обладает и высокой энергосберегающей способностью, так как
тепло интерьера подогревает воздух, просачивающийся извне. Однако,
учитывая порывы ветра или штормовой ветер, даже при использовании
ставень паро- и влагопроницаемость материала приходится ограничивать,
чтобы предотвратить возможность просачивания воздуха наружу. Отсюда
чрезвычайно повышенные требования к способности материала уравновешивать
влагообмен. К тому же повышаются и требования к устранению любого
источника химических загрязнений, характерного для древесноволокнистой
плиты или фанеры, так что конструкции такого сорта довольно сложно
выполнить, принимая во внимание все варианты, сопряженные с капризами
погоды и случайностями режимов использования зданий. Напротив,
стандартные паронепроницаемые конструкции изготовить гораздо легче
— легче, потому что они одномерны и безжизненны.
Этот-то вопрос жизненности или мертвенности оказывается в архитектуре
ключевым. Многие конструкции спроектированы так, чтобы скорее
защитить строительный материал как таковой, а не обитателей дома.
Если дом поражен древоточцем или гнилью, что лучше — травить обитателей
вместе с обеззараживанием материала или использовать не столь
надёжные, но более безопасные для здоровья средства? Консерванты
выделяют большой объем паров в течение относительно недолгого
времени (эффект ощутим, когда работаешь с постройкой, опрысканной
пару месяцев назад), но на долгие годы обитатели обречены на то,
чтобы вдыхать импрегнированную пыль и ощущать её прикосновение
к коже. Есть альтернативные способы, но они сложнее. Так, защита
от древоточца достигается при прогреве в 50-60°С, но мне известна
лишь одна британская фирма, выполняющая такую работу. Можно, разумеется,
и использовать менее токсичные препараты, основой которых служит
борная кислота или пиретрум[25].
Институт исследований в области строительства трактует уничтожение
ядами сухой гнили (serpula lacrimans) как нежелательную борьбу
со следствиями, сосредоточив внимание на устранении условий её
развития и самого грибка[26].
Проблема заключается в частности и в том, что яды даются с 30-летней
гарантией, тогда как применение более безопасных методов зависит
уже от страхования архитектурной деятельности.
Если я применяю дерево со стандартным импрегнированием, то по
крайней мере я должен осознавать, что при сжигании его обрезков
в воздух выделяется диоксин, а в почву — мышьяк. Если я пользуюсь
промышленным продуктом, я включаюсь в круг источников загрязнений,
включая и самые чудовищные, и тогда я вспоминаю груды химикалий,
сжигаемых в Северном Море, и менее страшные, и тогда я вспоминаю
о ландшафте, уничтоженном карьерами. В ту пору, когда забота об
окружающей среде была модной новинкой, я обратил внимание на рекламу
синтетических ламинатов с фактурой дерева под названием "Спаси
дерево!". Однако сколько деревьев пало жертвой загрязнений,
порождаемых теми самыми фабриками, что производят такие продукты?
Ничего не поделаешь — наша ответственность, как и воздействие
нами построенных зданий, далеко выходит за рамки самого строительного
участка!
Стоит начать думать экологически-ответственным образом, и приходится
принимать во внимание множество новых связей, включая воздействие
даже одного сооружения на микроклимат, флору и фауну. В старые
времена амбары строились непременно с продухами для сов такого
рода симбиотические соображения испарились почти совсем. Что происходит
с качеством воздуха, когда мы возводим здание или устраиваем замостку?
В городах всякий немедленно регистрирует различия воздуха в парке
и на мощеных площадках, а ведь, чтобы только возместить кислород,
вдыхаемый одним человеком, нужно полтора квадратных метра травы
или крону дерева пятиметрового диаметра[27].
Если начать мыслить здания в категории опоры для озеленения и
использовать местные, доступные материалы в маскимальном доступном
объеме, мы в целом существенно сокращаем эффекты и ближнего и
дальнего переноса загрязнений. Замечено многократно, что в городской
среде, как и в открытом ландшафте, чем в больше степени гармонизирован
экологический строй, тем выше и достигаемый художественный результат.
Городская среда формируется через решения множества "ответственных"
профессионалов: градостроителей, архитекторов, инспекторов, инженеров
и ещё многих других, включая управленцев. Однако на результатах
эта ответственность многих сказывается слабо! В целом в современной
городской среде люди ощущают себя хуже, менее в ладу с самими
собой и менее способными бороться с житейскими проблемами, не
обращая их переживание в катастрофу.
Можно на то же посмотреть с иной точки зрения и спросить — перед
кем ответственны все, принимающие решения о судьбе среды? При
выборе между продолжительностью жизни здания и, скажем, стоимостью
отопления, с одной стороны, и здоровьем обитателей — с другой,
экономические факторы оказываются отнюдь не на стороне жизни точно
так же, как когда правительство сопоставляет расходы на профилактику
здоровья с суммой налогообложения. Но при всех своих прегрешениях,
правительство хотя бы обязано думать о наличии такого выбора.
Для большинства из нас однако этот сюжет вообще не входит в сферу
сознательного. Но если мы отказываемся о чем-то размышлять, другие
силы непременно выступают на первый план.
Какую роль мы бы ни играли — архитектора, строителя, домовладельца
или пользователя, мы лишь часть среди множества тех, кто формирует
окружение человека. В любом случае наша работа не будет жизнеутверждающей,
если только мы не сочтём само утверждение жизни первостепенной
задачей, какова бы ни была цена достижения результата.
Примечания
[1]
Environment Digest No 10, Narch 1988.
[2]
Planverkets rapport 77, Sunda och Sjuka Hus, Stockholm, 1987,
p.111.
[3]
Joachim Eble, 'The Living Language of Architecture' (lecture at
a cinference), Jarna, Sweden, 1986; Environment Digest No 9, February,
1988; David Weatherhall, New Light on Light, Management Services,
September 1987, p.30.
[4]
Birgitta Bruzelius, 'Dold olf bov i sjukthus', Byggsforskning
No 3. Stokholm, April, 1988, p.17.
[5]
Только от одного до семи процентов! (Dr de Nutte, "indoor
air qality' paper at Sick Buildings and Healthy
Houses seminar, London
22/23 April, 1989).
[6]
Sunda och Sjuka Hus, p.197.
[7]
Kerstin Fredholm, Sjuk av Huset, Brevskolan, Stokholm, 1988, p.51.
[8]
Esko Sammaljarvi, 'How to build a healthy house' in Det Sunda
Huset, p.119.
[9]
Kerstin Hejdenberg and Inger Savenstrand, 'Allergiutredingen i
Svegrige", (in Davidovicz, Linvall and Sundal, Det Sunda
Huset, Byggsforningradet, 1987, p.34.)
[10]
Kerstin Fredholm. Op.Cit.,p.50; Sammjalarvi, Op.Cit., p.89.
[11]
Johann Hogberg, 'Kroppens varningssignalar pa toxiska effekker
av kemoska amnen', in Sunda och Sjuka Hus, p.140.
[12]
Vasella, 'Third Skin', Permaculture Journal 14, 1984, p.23.
[13]
Michael Schimmelschmidt, unpublished paper.
[14]
Joachim Eble, unpublished lecture, Jarna,
Sweden, 1981.
[15]
Joachim Eble, idem.
[16]
Swedish figures, Radon i bostader, Socialstyrelsen, statens planverk,
statens stralskyddinstitut, Sweden,
1988, p.3.
[17]
Esko Sammaljarvi, Op.Cit., p.120.
[18]
Dagens Nyheter, Stokholm, 5
November 1987.
[19]
Dr. Leslie Hopkins, 'Health Problems arising from geopathic stress
and electrostress', paper given at Sick Buildings and Healthy
Houses seminar, London, 22/23 April 1989.
[20]
Environment Digest, August 1987, p.6. — всеобщее увлечение компьютерными
играми, когда дети сидят прямо перед экраном, может лишь ухудшить
ситуацию; Roger Coghill, 'Power frequancy Hazards', lecture at
Sick Buildings and Healthy Hoses seminar.
[21]
Предположения британских военных, что именно этим объясняется
немалое число преждевременных взрывов зарядов в руках боевиков
ИРА, принимаются с достаточным скептицизмом.
[22]
Kim Besly, 'Ekectronic warfare', Peace News 7, March 1986.
[23]
Hartwin Busch, 'Biologically safe building fabrics and the "indoor
climate"', lecture at Sick Buildings and Healthy
Houses seminar.
[24]
Строительный кодекс, HMSO, 1985, art F2, p.697.
[25]
Перметрин на основе синтетического пиретрума имеет слабую токсичность
для млекопитающих — он безопасен для летучих мышей, тогда как
Линдан сохраняет высокую токсичность в течение 30 лет. Дерево,
обработанное мыльным раствором на основе борной кислоты (Тимбор
и пр.), импортируется из Финляндии, но мне ни разу не удалось
его прибрести. Биозащитные консерванты начали появляться на британском
рынке только в самое последнее время.
[26]
'Dry Rot: its recognition and control', Duilding Research Establishment
Digest 299, July 1985.
[27]
Andreas Engelhard: 'Colararchitectur im Industrie- und Verwaltungsbau'
in Gesundes Bauen und Wohnen 1/90 March No 38, p.38.
|