Город и культура

Урбанизация — многосторонний общественный процесс, вызывающий изменения в самых разнообразных сферах жизни общества — социальной структуре, демографических процессах, образе жизни, семье, способах проведения досуга и т.д. Однако существует общий источник этих многообразных сдвигов — изменение характера общественного производства. Огромной теоретической и методологической роли исторического материализма в анализе городских процессов, изменению соотношения города и общества в условиях научно-технической революции, влиянию производства на жизнь города было посвящено вступительное слово вице-президента АН СССР академика А. Румянцева. Прежде всего следует подчеркнуть, что проблемы города и деревни всегда ставились классиками марксизма исторично, связывались с уровнем развития общественного производства, с характером общественно-экономической формации. «История классической древности — это история городов, но городов, основанных на земельной собственности и на земледелии; история Азии — это своего рода нерасчленённое единство города и деревни (подлинно крупные города могут рассматриваться здесь просто как государевы стены, как нарост на экономическом строе в собственном смысле). В средние века (германская эпоха) деревня как таковая является отправной точкой истории, дальнейшее развитие которой протекает затем в форме противоположности города и деревни. Новейшая история есть проникновение отношений в деревню, тогда как в древнем мире, наоборот, имело место проникновение деревенских отношений в город» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. 1, стр. 470).

Таким образом, современный город — не изолированный социальный феномен, а важнейшая форма существования современного общества, в определённом смысле модель этого общества, отражающая и кристаллизирующая основные закономерности его развития. Трудно сегодня назвать сколько-нибудь существенную социальную проблему, которая не была бы связана с судьбой урбанизации, с проблемами городов. Город — это важнейший функциональный элемент социальной системы, называемой обществом. Все сдвиги в социальной структуре общества, его социально-политической организации, формах общения и многих других его сферах как бы «пронизывают» город. С другой стороны, именно потому, что новейшая история — «это проникновение городских отношений в деревню», проблемы города — это не только собственно городские проблемы. Город и деревня тесно связаны и активно взаимодействуют. Это ясно видно сейчас, когда благодаря развитию средств связи и массовых коммуникаций «городские отношения» (по выражению Маркса) быстро распространяются по стране, с каждым днем охватывая все новые социальные слои и районы; современная деревня во многом сегодня живет по-городскому.

Подчеркивая тесную взаимосвязь процессов города и общества, не следует впадать в крайность — полностью «растворять» проблемы города в общесоциальной проблематике. Сложность и в то же время увлекательность задач, стоящих перед социологами в изучении урбанизации, заключается в том, что город — это не просто «слепок» с общественной истории, но и специфическое социальное явление, обладающее определённой автономией своего развития. По выражению К.Маркса, само существование «города как такового отличается от простой множественности независимых домов. Здесь целое — не просто сумма своих частей. Это своего рода самостоятельный организм» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. 1, стр. 470).

Сегодня происходит интенсивный процесс формирования новой отрасли марксистской социологии — социологии урбанизации. Потребность в ней ощущается остро. Только на основе широкого теоретического подхода и комплексных социологических исследований можно совершенствовать наше знание о социальных процессах в городах капиталистического мира, а в условиях социализма — реально воздействовать на ход урбанизации, совершенствовать методы социального планирования города и деревни. Такова основная мысль выступления члена-корреспондента Академии наук СССР Т. Тимофеева.

Проблема урбанизации для марксистской социологии относительно нова, систематические исследования этого социального феномена в Советском Союзе и социалистических странах начались не более 5— 8 лет назад. Однако в последние годы наблюдается резкое повышение интереса общественных наук к проблеме урбанизации, судьбам городов. И к этому есть весьма серьёзные основания как в социальной действительности, так и в сфере науки и идеологической борьбы. В условиях научно-технической революции темпы урбанизации увеличиваются. По некоторым прогнозам к 2000 году в городах будет жить не менее 75% всего населения земного шара. Быстро растет городское население социалистических стран, которое за последние 15 лет увеличилось более чем в полтора раза. С 1927 по 1968 г. доля городского населения СССР увеличилась с 17,9 до 55%; предполагается, что к 1980 г. в городах страны будет жить 190 млн. человек, или 78% всего населения.

Эти цифры сами по себе достаточно внушительны, однако необходимо подчеркнуть, что урбанизация — не изолированный социальный феномен (как это иногда пытаются представить буржуазные социологи), не внешнее свойство или признак общественного развития. Важность познания социально-экономических закономерностей урбанизации, необходимость проникновения в её специфику объясняется тем, что урбанизация — важнейшая сторона, момент развития современного общества, взятого в его конкретно-исторической целостности. Урбанизация — это мировой исторический процесс, теснейшим образом связанный с развитием производительных сил и форм социального общения, оказывающий влияние на демографический и социально-профессиональный состав трудящихся, их образ жизни, на структуру потребностей в сфере труда, образования и досуга, на психологический склад личности и т.д. Возрастающее влияние урбанизации на развитие современного общества и мировой революционный процесс позволяет очертить круг первоочередных задач в изучении урбанизации. Представляется, что на первое место следует поставить исследование урбанизации в эпоху научно-технической революции, роли урбанизации в социально-экономическом развитии современного мира.

Превращение науки в ведущий, определяющий вид производства вызывает сдвиги не только в собственно материальном производстве, но и во всей системе социальных отношений и связей. Если на предыдущем этапе исторического развития урбанизация была тесно связана с индустриализацией, то в условиях научно-технической революции её ведущим фактором являются социально-информационные процессы. Воспроизводство же индустриального, научно-технического потенциала страны зависит прежде всего от развития личности, которая, в свою очередь, воспроизводится в городской среде в широком смысле слова. Отсюда внимание исследователей должно быть сосредоточено на «личностном» факторе урбанизации.

Другой важный аспект — изучение специфики социально-культурной среды современного города и е` роли в формировании личности трудящегося. Названные выше моменты, сопровождающие научно-техническую революцию (увеличение подвижности, взаимопроникновение сфер труда и досуга, вытеснение традиционных способов общения средствами массовых коммуникаций и др.), создают новый тип городской среды — глубоко социально дифференцированный, организованный главным образом по признаку общности деятельности, высоко динамичный во времени, пространственно деконцентрированный, психологически обезличенный. Первоочередным объектом социологического исследования должна быть социально-культурная среда новых урбанистических форм — мегалополисов, урбанизированных районов, городских агломераций. Основными вопросами исследования должны быть каналы социально-культурного взаимодействия различных слоев городского населения (в первую очередь — работников материального производства и научно-технической интеллигенции), специфика образа жизни, потребностей и форм общения этих групп населения.

Вопрос об определении понятия урбанизации — один из наиболее сложных. В науке существуют прямо противоположные точки зрения: от рассмотрения этого процесса как обособленного социального феномена до полного отождествления понятий «современное общество» и «урбанизированное общество». Социологическому определению понятия урбанизации, «вычленению» этого процесса из многообразных социальных явлений современного динамического мира, «внутренней структуре» урбанизации как социального процесса — этим вопросам было посвящено выступление Ю.Левады.

Урбанизация в самом широком смысле представляет собой характерную для нашего времени форму социального процесса. Урбанизацию можно определить через понятие «городского образа жизни». В данном случае под образом жизни понимаются прежде всего определённый тип человеческих организаций, групп и т.д. и, во-вторых, определённый тип культуры, причём культура здесь понимается как вся совокупность способов действия, способов передачи информации в обществе, как совокупность исторически развивающихся и накладывающихся друг на друга систем общения людей.

Среди характеристик городского образа жизни следует, считает Ю.Левада, выделить две наиболее существенные. Это — дифференциация социальной деятельности и возможность выбора её типа. В отличие от «традиционного» общества, которое представляло собой некоторое нерасчленённое целое и было достаточно однородно, современный городской образ жизни — это высокая степень дифференциации деятельности людей — временной, пространственной и функциональной. Сюда же нужно отнести высокую степень профессионализации современного общества вследствие продолжающегося углубления разделения общественного труда. Факт «расчлененности» урбанизированного общества позволяет объяснить целый ряд его закономерностей, в частности нарастание информационной активности в современной городской среде.

Другое следствие дифференциации — возможность выбора. В традиционном обществе этой проблемы не существует, поскольку там человек, по словам Маркса, ещё не оторвался от пуповины своего общественного целого. В урбанизированном обществе, в условиях городского образа жизни создаётся возможность выбирать профессию, друзей, семью, стиль одежды и т.д. Следует подчеркнуть, что речь идёт не только о свободе выбора для отдельной личности. Каждая социальная организация, любое предприятие, учебное заведение должны иметь возможность выбирать.

Функция города в современном обществе определяется тем, что город выступает как аккумулятор и транслятор всей культуры. В некотором смысле можно говорить об «экспансии» городской культуры, которая не только сосредоточивает культурное наследие общества, но и является господствующей формой культуры, господствующей формой передачи социальной информации в обществе.

С точки зрения «организационного» определения городского образа жизни следует выделить в городе два типа образований: структурное, то есть упомянутые организации и группы со всеми их многочисленными разновидностями, и массовидные. Последнее станет ясно, если мы рассмотрим городскую жизнь как поле деятельности средств массовых коммуникаций. Кроме того, в городской культуре всегда присутствует иной тип массификации — деревни, её культуры, «опрокинутой» на город. Безусловно, эти типы культуры — городской и деревенский (традиционный) — мы нигде не встречаем в «чистом виде», это лишь крайние случаи, полюсы аналитического рассмотрения сложного целого, называемого урбанизированным обществом.

Город — всегда система коммуникаций, поле человеческих взаимодействий. Города различных эпох различаются не только характерными архитектурными формами и композиционными приемами, но определёнными способами общения. В условиях научно-технической революции производство знаний, информационные процессы становятся важнейшими градообразовательными факторами. В выступлении О. Яницкого были рассмотрены основные параметры структуры социальных коммуникаций города, их отличия от традиционной модели.

Главная особенность современного этапа развития общества заключается в том, что производство знаний превращается в ведущий, определяющий вид производства. Знание, по определению Маркса, есть продукт всеобщего труда. По своей природе знание развивается только в направлении сосредоточения и всегда является атрибутом человеческой культуры в целом. Так например, закон рассеяния публикаций, открытый С.Бредфордом, согласно которому, в профильных для какой-либо отрасли науки журналах публикуется только половина статей по этой отрасли (так, искусствоведческие статьи рассеяны в огромном количестве художественных и других журналов), ставит общество перед объективной необходимостью максимальной централизации обработки информации по каждой отрасли знания» что может быть достигнуто только при сосредоточении этих процессов в немногих крупнейших центрах. Таким образом, каждая из сфер информационной деятельности имеет тенденцию к глобальному развитию. Благодаря продолжающемуся углублению разделения общественного труда, в том числе в информационной сфере, число таких информационных «узлов» в обществе продолжает возрастать.

Углубляющаяся дифференциация общества усиливает взаимозависимость между его отдельными элементами, что проявляется в форме усиленного информационного обмена. Дифференциация и интеграция — две стороны одного процесса: чем выше степень специализации производства вещей или знаний, чем уже вид профессиональной деятельности, тем более многосторонних связей он требует.

Изменяется и структура коммуникативных систем. Иерархический (ступенчатый) способ передачи информации вытесняется «референтным», то есть обращением всех участвующих в общении к равноудаленному источнику информации. Особенно это видно в образовании— при переходе от ученичества к систематическому образованию, основанному на научном знании.

«Референтный» способ есть форма общения, соответствующая всеобщему характеру производства знаний. С точки зрения временных параметров урбанизации существенно, что общение, развернутое во времени (по ступеням иерархии), вытесняется синхронным, развернутым в пространстве. Далее, знание, освобождаясь от личностной формы передачи, становится также более стандартным и мобильным. Окончательно преодолевается и другая черта традиционного общества — нерасчлененность информации о процессах и способах деятельности. Современная культура в высокой степени «алгоритмизирована» и «методологизирована», она является главным образом хранилищем рациональных программ, то есть принципов, общих закономерностей деятельности.

Всё это реализуется в нарастающем разнообразии городской среды. В отличие от традиционного, современное общество разнообразно, и город есть концентрат этого свойства, причем эта характеристика присуща всем уровням общественной системы: это разнообразие личностей, культур, ценностных ориентации и норм поведения, соответствующих регулятивных систем. В интересующем нас аспекте разнообразие городской среды означает разнообразие связей общения, что является условием существования данной городской общности. Однако это не односторонний процесс, а динамическая связь: разнообразие — организованность. В принципе разнообразие среды должно преодолеваться («сниматься») её растущей организованностью, то есть среда в целом становится всё более сложной, расчлененной, иерархизированной и т.д. Разнообразие городской жизни в сочетании с функциональной, временной и пространственной расчлененностью сфер человеческой деятельности делают быстрое перераспределение (переключение) контактов другим важнейшим условием устойчивости существования городской общности и, одновременно, в силу постоянного расширения сферы связей — движущей силой урбанизации.

Тема «Город и культура», но уже в историческом аспекте, была продолжена в выступлении В. Долгого. Вместе с рядом других выступавших автор подчеркнул теоретическую значимость и практическую применимость понятий «городская культура» и «городской образ жизни» , являющихся важными качественными характеристиками урбанизированного общества.

Интенсивное общение — уникальное свойство города. Нигде, как в городе, не существует такой основы для многочисленных и разнообразных контактов между людьми. Число потенциальных человеческих взаимоотношений ускоренно возрастает вместе с ростом плотности населения в городе.

Особое значение в процессах трансляции культуры имеет самая древняя форма человеческого контакта — непосредственный личный контакт. Значительная доля культуры может быть передана на основе только таких именно контактов. Уникальность прямого человеческого контакта как средства трансляции культуры и уникальность города как узла коммуникаций проходят через всю историю города и, вероятно, сохранятся и в будущем. Город — поле контактов разнородных людей с неодинаковым социальным опытом. Неоднородность социальной среды создаёт благоприятную почву для возникновения мутаций в культуре — культурных нововведений. Однородная среда примитивного или сельско-традиционного общества неизмеримо меньше имеет оснований для таких отклонений в культуре и образе жизни и значительно нетерпимее относится к ним, если они всё же появляются. Именно в городе создаётся и особое средство для интенсификации культуры — развивается и распространяется письменность. Письменность отличается от устной, фольклорной в своей основе формы хранения культуры не только объемом информации, но, что ещё более существенно, увеличивает возможность для индивидуальных нововведений.

Развитие письменности впервые приводит к делению культуры по её реальным функциям на актуальную и потенциальную. Актуальная культура — это реально действующая система норм, ценностей и знаний, которая определяет массовое поведение, массовый образ жизни. Потенциальной мы называем ту социальную информацию, которая так или иначе объективирована, но почему-либо не влияет до поры до времени на актуальную культуру. Такая дифференциация в культуре возможна и реально существует именно в городском обществе.

В городе не просто сгущается сеть коммуникаций, существующая в сельской общине, но она приобретает сложный характер, иерархичность, в ней возникают новые элементы и т.д. Усложнение коммуникационного строя культуры создаёт возможности для появления автономности индивида. В городском обществе вместо полного совпадения общины и отдельного человека создаются условия для образования двух культурных полюсов: господствующей культуре общества может противостоять личность индивида. Последствия поляризации неизмеримы.

Характерной особенностью городского образа жизни по сравнению с сельским становится его относительная внутренняя нестабильность. Она проистекает от концентрации людей, общения, институтов. Здесь любое нововведение в культуре и повседневном поведении вызывает неизмеримо большие последствия, чем в негородском сообществе. Кроме того, в модели всякой культуры, даже культуры примитивных обществ, имеются элементы или структуры, противоречащие общей модели, ведущие к её отрицанию. Очевидно, что город в большей мере, чем село, концентрирует подобные элементы отрицания.

Все эти черты превращают городскую среду в хранилище особого типа культуры — городской культуры, которую можно представить как определённое отрицание негородской, традиционной культуры. Городская культура не только сама складывалась как специфическое социальное явление, но и оказывала влияние на другие, ранее существовавшие культурные формы. В ходе ломки культурных барьеров, интеграции и расширения сферы культурных контактов, которые сопровождают урбанизацию, в систему массовой культуры современного общества включается и «этнографическая» культура. Изменению её роли в современной городской жизни было посвящено выступление С.Артановского.

Города и раньше были своего рода «узлами» культурных сношений, они нередко возникали там, где скрещивались великие торговые пути, которые были также путями распространения культуры. Города впитывали в себя наибольшее богатство международных влияний и сами становились центрами «излучения» культуры в окрестные, а порой и весьма отдаленные земли.

Поистине интернациональные веяния современной эпохи непреодолимы, однако они весьма сложно преломляются в богатой и противоречивой действительности нашего мира. В частности, неоднозначно их действие в процессе переосмысления «этнографической» культуры, которое происходит в условиях урбанизированного быта.

По мере того как «этнографическая» культура втягивается в жизнь современного города, становится одним из слоёв массовой культуры, она теряет старые и приобретает новые социальные функции, а в силу этого подвергается преобразованию. Можно схематически наметить следующие случаи переосмысления «этнографической» культуры в современную массовую.

«Этнографическая» культура теряет свой локальный колорит, но сохраняет живое функционально-эстетическое значение, доставляя людям её воспринимающим, непосредственное удовольствие. В других случаях «этнографическая» культура теряет свое первоначальное функциональное значение и приобретает «декоративный» характер. Такова судьба палехской иконописи, в давние времена удовлетворявшей духовные запросы простого люда царской России, а потом, в связи с коренным изменением этих запросов, потерявшей почву и вновь обретшей её в совсем иной сфере декоративного искусства.

«Этнографическая» культура в современном мире нередко теряет свой смысл явления, непосредственно удовлетворяющего материальные и духовные потребности людей, и переосмысляется в символ. В терминах семиотики это означает переход некоммуникативного в коммуникативное, вещи в знак. Предметы национальной «этнографической» культуры используются не в своём первоначальном и даже не во вторичном декоративном смысле (хотя элемент декоративности обычно присутствует), но как символы национального престижа в мире, охваченном национальными распрями, как знаки приверженности к собственной, родной культуре в обстановке взаимовлияний, а подчас и насильственного ассимиляторства.

«Этнографическая» культура может стать и становится предметом внимания как исторический памятник; как таковой она изучается, хранится и передается следующим поколениям. Она входит в комплекс современной культуры как отдельный, строго отграниченный уголок; её содержание и формы сознательно оберегаются от переосмыслений, но это стоит в связи с полным отказом от её первоначальных функций и переходом к новой, весьма специфической функции — исторического памятника. Таков, например, архитектурный ансамбль Кижи, оформленный недавно.

«Этнографическая» культура в отдельных своих проявлениях может стать стимулом для «туристской индустрии» сувениров. Это частный случай декоративного и символического переосмысления народного творчества, для которого характерно обсуждение самобытного содержательного и формального начала, поверхность символики.

Одним из факторов урбанизации, переселения в города являются социальные ценности. В принципе структура социальных ценностей современного общества такова, что она постепенно ориентирует сельского жителя на «городские» виды труда, городской образ жизни, городские способы проведения досуга и т.д. Однако притягательная сила города сложилась не сразу, ей предшествовал длительный период развития деревенской культуры, внутри которой, по мнению А. Левинсона, постепенно сформировалась, а затем и пространственно обособилась такая специфическая городская функция, как праздник.

Город — не только средоточие определённого типа деятельности, но и знак, символ с определённым культурным значением, функционирующий в определённой информационной системе. Характер социальных ценностей — одна из главных проблем урбанизации. Этот процесс всегда может быть представлен как процесс предпочтения города деревне — безразлично, выражается ли это в действительной миграции или в состоянии сознания, то есть городские ценности выступают как фактор урбанизации. Таким «магнитом» является образ города, существующий в сознании жителя традиционного общества. Надо напомнить, что традиционная система способна к восприятию далеко не всякой информации, а только той, которая соответствует «духу» этой культуры. Следовательно, в традиционной культуре существуют какие-то моменты, представляющие городские ценности как положительные. В этой связи обращает на себя внимание ритуально-праздничная функция города в традиционном обществе, выражающая состояние свободы, снятие запретов. Эта социально-регулятивная функция постепенно обосабливается во времени и пространстве и в конечном счёте превращается в город как центр религиозной и светской власти, лежащий вне территориальных границ общины.

С этой точки зрения попытаемся сделать некоторые замечания относительно ценностных аспектов процесса урбанизации в развивающихся странах. Мы предполагаем хотя бы частичное сохранение городом своей регуляционно-восполняющей (праздничной) функции по отношению к окружающим деревням как сохранение в культуре соответствующего образа города. С другой стороны, мы предполагаем и сохранение соответствующих ценностей, ценностей праздника, то есть положительная оценка свободы, праздности, веселья и т.п. не как исключительных состояний, а как равноправной и важной доли всего хода жизни. Город при этом выступает для деревни как вечный хранитель этих состояний, как вместилище этих ценностей, поскольку традиционная культура хранит память о том, что в городе всегда праздник. С другой стороны, в силу своей основной функции город для всех сельских жителей выступает как место, где могут разрешаться противоречия их жизни. Город — испытанное лекарство, подобное молебну.

Когда под действием тех или иных причин — возросшей колониальной или помещичьей эксплуатации, войны, голода и др. — деревенская социальная структура начинает испытывать перегрузки, компенсировать которые она не в состоянии своими собственными средствами, люди обращаются к городу. Переезд в город, подобно паломничеству к святыне, должен принести личное спасение, решить все противоречия личного существования. Именно ввиду наличия в культуре подобного образа города может оказаться практически действенной информация о конкретных возможностях, предоставляемых городом для работы, учебы и т.п. Система деревенской культуры открыта для таких сведений, ибо в общем виде они в ней уже имеются. Таким же образом обстоит дело с «соблазнами» города, поскольку предлагаемые им ценности — независимость, веселье, лёгкость жизни, роскошь — не что иное как традиционные ценности праздника. Нарастание неразрешимых в рамках деревни социальных противоречий заставляют с нарастающей частотой прибегать к попыткам иллюзорного их снятия.

Важнейшим функциональным элементом современного города является жилище. Как показал А. Баранов, структура жилища не может быть определена лишь семейным бытом; в противовес утопическим концепциям, ратующим исключительно за коллективные формы быта и досуга, автор на конкретном материале показал, что современный процесс урбанизации сопровождается функциональным обогащением жилища в первую очередь как сферы труда и психологического отдыха. Очевидно, что жилищная потребность горожанина не сводится к биологическому минимуму, а в три-четыре раза превышает его. Городское жилище сохранило ряд неосновных функций и, кроме того, несколько иначе, богаче предстали основные.

Новым аспектом основной функции жилища стала изоляция, защита от избытка информации. Обилие воспринимаемой информации и эмоциональная напряженность как следствие интенсивности городской жизни и множества человеческих контактов утомляют психически. Для снятия психологической усталости человек должен отключиться от значительной части общественной информации, от вынужденных, нежелательных в данный момент контактов с другими людьми как источниками информации.

Кроме обилия информации, причиной психологической усталости горожанина являются формализованные, преимущественно обезличенные взаимоотношения с другими в организации, в городском транспорте и т.п., словом, во всех пунктах, где выполнение предписанной социальной роли требует от человека сдержанности в проявлении своей личности, где господствует дисциплина ролевых норм. Поэтому для психологического отдыха требуется, с одной стороны, изоляция от социально напряженных ситуаций, то есть, в первую очередь, от вынужденных контактов, а с другой стороны, нужно свободное личностное общение с психологически близкими людьми. Жилище — это место в городе, где человек имеет наивысшую концентрацию личностного общения и наименьшую — формализованного, «делового».

Что касается других функций, то наиболее интересную трансформацию переживает жилище как место для работы. На вопрос, который мы задавали жителям Ленинграда: «Хотели бы вы иметь для себя в квартире рабочее место для систематической работы, и для какой именно?» — 76,3% ответили утвердительно. Любопытно, что потребности квалифицированного рабочего оказались как раз статистическими средними для Ленинграда в целом. Те, кто нуждается в рабочем месте, в большинстве нуждаются в нём для интеллектуального труда (в среднем 57,8%). Интеллектуальный труд дома наиболее характерен для молодых и более образованных; среди других видов труда надомная работа (главным образом физическая) преобладает у неквалифицированных рабочих и в семьях с низким доходом; квалифицированные рабочие и военные больше других склонны к занятиям любительским трудом.

По-видимому, процесс функционального истощения жилища заканчивается, если говорить о крупных урбанизированных районах с развитой системой обслуживания.

Более того, уже начался обратный процесс функционального обогащения жилища. Последнее не приведет, конечно, к восстановлению прежней модели жилища аграрного общества, включавшей в себя весь мир производства и потребления семьи. Но функциональное обогащение жилища должно было привести и привело к повышению его значимости, ценности для человека. Динамическая, разнообразная, информационно насыщенная среда современного города формирует особый тип личности, отличительной чертой которого является высокая социализированность и пространственная подвижность. Несмотря на все ограничивающие меры (в том числе и планировочные), современный городской житель всё больше ездит, смотрит, общается. В выступлении Л. Когана рассматриваются характер культурного потребления и формы общения современного высокомобильного жителя крупного города.

Информационное богатство больших городов, повышение престижа информации в обществе представляются, как показывают результаты исследований, на современном этапе более значимыми (для определённых социальных групп), чем близость природы, сокращение времени на передвижение, чистота воздушного бассейна и т.д., характерные для небольших поселений. Ориентация на «поиск» новой информации лежит в основе феномена мобильности. Мобильность выражается в постоянной потребности к обновлению информации (в самом широком смысле), в реакции личности на разнообразие стимуляторов, в готовности к смене социальной группы, занятий, вкусов, а также пространственной локализации. В современном городском обществе от степени мобильности зависит эффективность деятельности социальных слоёв и групп, она становится признаком определённого типа культуры.

Мобильность служит важнейшим элементом механизма «включения» в сферу урбанизации всё новых социальных групп и районов страны, интенсифицирует процесс общения. Важнейшую роль в этом плане играют средства связи и массовой коммуникации (кино, радио, печать, телевидение). Их развитие всё более вытесняет многие рутинные передвижения, позволяя увеличить объем и эффективность наиболее существенных для развития личности видов общения, максимально интенсифицировать их. Этот процесс как отражение общей тенденции замещения техническими устройствами, «технизации» относительно непроизводительных элементов человеческой деятельности приводит не к снижению пространственной подвижности (как иногда считают), а к её увеличению. Именно этим, в значительной мере, объясняется развитие больших городов, где система средств массовой связи и коммуникации получает наибольшее распространение.

Такое толкование рассматриваемых механизмов позволяет объяснить наблюдаемую прямую зависимость между развитием средств связи и массовой коммуникации и усилением процесса урбанизации, концентрацией и интенсификацией общения в крупнейших городских образованиях, возрастанием роли непосредственных межличных контактов. В противном случае каждый последующий шаг в «технизации» общения должен был бы приводить к ослаблению процесса урбанизации, и, например, промышленная революция конца XIX — начала XX веков не сопровождалась бы «городской революцией», бурным развитием городов. Средства массовой коммуникации являются существеннейшим элементом в стимулировании, усилении непосредственных межличных контактов, в стремлении непосредственно приблизиться к источнику информации с более высоким потенциалом (индивид, учреждение и т.д.). Важнейшую роль в механизме этого явления играет изменение социально-культурной ориентации индивидов, социальных групп и слоев, которое влечёт за собой изменение потребностей, образа жизни и т.д.