Пора политических решений

Важнейший вопрос, который стоит сегодня перед новой формой советской власти, перед будущим Верховным Советом СССР,— это вопрос о действительном соотношении власти и жизни людей в реальном пространстве. Я глубоко убеждён, что интересы сохранения и развития реальной среды человеческого существования в нашей огромной и невероятно разнообразной стране упираются сегодня в несколько ключевых проблем, решение которых предопределяет возможность или невозможность развития архитектуры и строительного комплекса,

Изначально искусственно заниженная стоимость строительства (я имею в виду жилищно-гражданское) обрекает всех профессионалов, вовлеченных в процесс, на совершенно безумную гонку по кругу, разорвать этот круг можно, только приведя в соответствие действительной общественной потребности в достойной человека среде выделяемые на это финансовые и материальные ресурсы.

По сути, речь идет о политическом решении, требующемся для того, чтобы отнять гигантские средства, закапываемые в землю Минводхозом, Минэнерго и иже с ними. Часть этих средств должна быть немедленно переброшена на реализацию программы «Жилище-2000» (лучше бы говорить о достойной среде начала будущего столетия, основы которой закладываются сегодня.

Принципиальное значение имеет и сама система обеспечения реализации общественных целей при градостроительстве. Сегодня мало одной декларации о передаче власти Советам на местах, что на деле нередко выливается лишь в переход Советов или исполкомов на хозрасчет и может приводить лишь к удорожанию проживания в тех же самых условиях. Поэтому при обсуждении проекта Закона о местном самоуправлении (а оно грядет и развернется уже вскоре) необходимо добиваться изменения структуры самого его текста. Потому что известные мне его редакции являются слепками традиционных нормативных суждений. Тогда как без закона, определяющего способ приведения среды к норме человеческого существования путем создания экономического механизма реализации прав человека,— без этого мы сделать ничего не сможем.

Необходимо также проведение системы мер по ликвидации монополии как таковой. Монополии в промышленном производстве и уж тем более монополии в строительном комплексе. Сегодня мы имеем дело с супермонополизированной системой, которая воспроизводится во всех деталях при формальном расчленении по ведомственным системам строительного обеспечения (или по территориальным, как в Москве, Ленинграде и Киеве). Разрушение монополии есть шаг к действительному завоеванию свободы от диктата производителя. Глубоко убеждён, что без расчленения строительного комплекса на разномасштабные строительные фирмы, что можно сделать с помощью некоего подобия антитрестовского законодательства, известного в других странах, мы не сможем обрести действенного рычага в борьбе с этим гигантским домостроительным конвейером. Потому что в его власти — мощное орудие общественного шантажа: «мы можем работать только так, потому что иначе не выполним политически первозначимую программу «Жилище-2000».

Законодательное расчленение этого тотального монополиста на элементы, вынужденно конкурирующие друг с другом, влечёт за собой другую задачу: отнять возможность распоряжаться средствами на капитальное строительство у каких бы то ни было ведомственных структур, полностью передав это в систему заказов — городского, колхозного, кооперативного, индивидуального. Сегодня это тоже требует политических решений.

Если эту мысль продолжить, то мы переходим к следующему этапу: мы не можем сдвинуться всерьёз в нашей деятельности без ликвидации той гигантской командной структуры, которая наросла над строительной, градостроительной, архитектурно-строительной деятельностью. Я имею в виду ликвидацию Госстроя СССР. В принципе для того, чтобы строить дом, поселок, город, никакой Госстрой не нужен. Означает ли это отрицание каких бы то ни было государственных органов контроля, надзора и обеспечения минимальных, подчеркиваю, норм среды обитания во всех её элементах — от проветривания квартиры до безопасности на улицах городов? Нет, не значит. Когда я говорю об устранении ныне существующего Госстроя СССР, я предполагаю острейшую необходимость иметь комитет ли, комиссию на его месте с функцией государственной инспекции, располагающей чрезвычайно высокими правами и являющейся вневедомственной, непосредственно подчиненной Верховному Совету или Совету Министров. Без такой инспекции в нашей пока еще чрезвычайно низкой по уровню культуры системе заказа и подряда мы были бы обречены на то, что в огромном количестве мест качество жизни могло бы только ухудшиться.

Но ведь это потребует, с одной стороны, закрепления в очень чётком архитектурно-градостроительном законе минимальных требований к городу, дому, подъезду, квартире, проезду, связям между городами и т.д. С другой стороны, никто и никогда не сможет отказаться от системы определенных строительных норм. Нельзя даже выжить без норм на минимум вентиляции, пожарной безопасности и т.д. и т.п. Следить за такими вещами может только государственная инспекция. Но работать всерьёз она сможет лишь тогда, когда рядом с ней будет общественная инспекция, которая смотрит уже не на минимум, а оценивает совокупное реальное качество.

Это трудно. Мы к этому не привыкли. Придется не только добиваться внедрения этих норм в сознание, но нужно еще добиться их понимания. И здесь мы невольно передвигаемся на следующую ступень магистральной задачи, увы, тоже носящей характер политического, а не просто организационного решения. Мы имеем дело с невероятно низким уровнем обыденной, бытовой культуры. Значит, перед нами неизбежно встает вопрос о необходимости радикального изменения положения с выработкой культурного стереотипа, стандарта (я не говорю сейчас о высотах духовной культуры). Вот этот стандарт недопустимо низок, и он как гиря тянет вниз любую форму производственной деятельности, любую форму общежития человеческого. Стандарт — фундамент нормальной среды, поэтому и архитектуры тоже.

Поэтому реальная задача сегодня — реформа образования с целью выработки элементарных навыков художественной культуры с самого низкого возрастного уровня наряду с всей системой приобщения к знаниям и умениям. Борьба за завоевание большинства в понимании бездны, в которой оказалось наше человеческое общежитие и наша среда, оказывается сегодня принципиальным условием вообще всякого качественного сдвига.

Сегодня необычайно важно поднять общую норму наших требований к среде. Архитекторы в изоляции, сами по себе, добиться перемены ситуации не могут. Необходимо выстраивать некоторый общий фронт давления, агитации, пропаганды, убеждения со стороны тех, кому небезразличны судьбы культуры и экономики страны, направленный на одну цель: защиту нормальной человеческой среды и поэтому человеческого достоинства. Это право человека, оно записано в декларации, которая подписана нашей страной. Но мы еще ни разу не приблизились к тому, чтобы это право осмыслить как категорийную задачу. Значит, нам необходимо завязывать все сегодняшние группы давления, возникающие в среде академической науки, в среде наших коллег по другим творческим союзам, фондам, общественным организациям в единую программу реформирующей деятельности.

Очень трудно профессионалам давалось и даётся действительное взаимодействие с общественным мнением. Это трудно, потому что всякий профессионал естественно мыслит себя монопольно обладающим определенным представлением о необходимом, будь то форма нового города, фасон платьев или выбор оборудования. Работают здесь совершенно понятные и чёткие несхождения общественного мнения и стереотипов профессионалов, которые не очень-то заинтересованы во владении этим знанием общественного мнения. Поэтому возникает магистральная проблема вхождения в систему общественных представлений, чтобы работать не с призраками, а с фактами.

Должен сказать, что мне в этом отношении повезло: опыт нескольких месяцев теснейшего сотрудничества с активистами движения «Мемориал», опыт убеждения людей на улице, а не через текст был очень мучителен, потому что я должен был постоянно сламывать собственные привычки действовать, как мне казалось, эффективно. Но и очень полезен.

Это заведомо трудно. Но эта задача носит сегодня совершенно очевидный программный характер. Особенно в условиях, когда индивидуальный заказчик или малая группа горожан в качестве заказчика начинает маячить на горизонте как реальная сила в рамках первых шагов начинающейся экономической реформы.

Вопрос ставится предельно однозначно: архитектор должен выступать действительным представителем действительного заказчика. Другого пути просто нет. Все остальное означает остаться в хвосте того оздоровительного вихря культурно-социальных процессов, который проносится над страной.