Российский город в концепции долговременного развития России

Глазычев В.Л.: Добрый день!

Я всё-таки вынужден начать с некоторой реакции на слова Михаила Эгоновича (Дмитриева, Директора Центра стратегических разработок — прим. Ю.К.), что это напрямую соотносится с темой моего небольшого выступления. Слова "диалог" звучат хорошо, но пока это диалог со стеной по одной простой причине: кадровая обеспеченность всего этого дела близка нулю. Я говорю не об отсутствии квалифицированных работников — масштаб этого понятен только тогда, когда разговариваешь с людьми, которые взвалили на себя функцию некоторых госкорпораций, вроде авиадвигателей и прочего, когда выясняется, что найти 50 человек со всей страны удается, а 500 — никак не удается (мы слышали это совсем недавно от человека, которому мы верим). Я говорю об отсутствии специалистов в самих органах управления, министерствах, которые назывались здесь, когда людей в предмете вообще может не быть. Министерство регионального развития — такой пример: там нет сейчас людей, знающих страну, вот и всё, знающих, что такое город, что такое территория. Может оно функционировать? Конечно, может. Но мы тогда обязательно получим Госплан без Госснаба и ЦК КПСС. Пока это и получается.

Теперь, собственно, почему я на это так остро реагирую. Да потому, что можно составить большие таблицы, но достаточно просчитать проекты, заложенные в КДР (концепцию долговременного развития), и мы немедленно обнаруживаем, что людей с необходимыми компетенциями в рассматриваемые сроки мы получить не можем, и поэтому половина этих проектов как минимум просто нереализуема по этой простой причине.

Каждый, кто знает, что такое составление генерального плана, понимает, что генеральные планы выполнить на качественном уровне в намеченные сроки невозможно, потому что для этого нет людей. Невозможно просчитывать массу других вещей, но главная беда в другом: до сих пор административная структура считает себя субъектом развития. Себя, а не бизнес, не город, не сообщество. И беря на себя эту функцию, обрекает себя на построение такого рода химерических конструкций. Почему мне хочется говорить о городе — не только о крупнейшем городе, хотя за спиной написано о метрополии? Именно потому, что никакого диалога с городами и городскими сообществами до сих пор не было, все стратегии территориального развития (а я просматривал их все, готовясь к межведомственной комиссии) не содержали даже в идее обсуждения самой стратегии вместе с городами, крупнейшими в том числе — ни с Екатеринбургом, ни с Челябинском, ни с Новосибирском — города, которые дают от половины до двух третей регионального продукта, как субъекты не представлены в стратегическом планировании. Думаю, что исправить эту штуку будет очень тяжело, потому что навык таков.

Но не исправив, нельзя вытащить главного, поскольку Олег Анатольевич говорил про конкурентность — действительно, сейчас, когда мы оказались в демографической яме — уже оказались, прежде всего с провалом по людям трудоспособного возраста, имеющим голову, руки, а ещё совсем хорошо бы немного сердца, — провал этот создаёт конкуренцию между крупнейшими городами за этих людей уже на невероятной остроте. Деньги здесь уже не решают. То, что предлагается выпускникам некоторых институтов как стартовый капитал (стартовый!), в общем найти в Европе и Америке довольно сложно, и это уже сейчас. Каждый год будет наращиваться перетягивание, переманивание основного движущего человеческого капитала, прежде всего нашими 10-11 миллионниками — они будут рвать людей друг у друга.

Значит, качество городской среды, образ жизни — а не только формальное наведение порядка, чем занялись кое-где уже и в средних городах, выходит на первый план как действительное конкретное преимущество. Поэтому разговор в Перми об этом очень естественен, потому что здесь есть некоторая энергетика, и я надеюсь, что (прежде всего в зоне "культура" мы будем всерьёз об этом говорить) инвестирование в город оказывается самым основным инвестированием, которое гораздо важнее… Если дать волю Якунину — они и до Луны готовы дороги протянуть. Вопрос просчитанности вложений в железо и вложений в городскую среду в широком смысле слова, заслуживает, по-моему, большого взвешивания. Насколько я понимаю, может быть, Наталья Васильевна об этом что-то скажет, но я таких расчетов не знаю — что такое вложения и отдача собственно в город. Это очень важно дважды, ради него самого. Но каркас, опорный каркас российского расселения, крепится сегодня и на метрополии, и на средние города.

Средние города оказываются в этом отношении, может быть, в ключевой позиции по отношению ко всему, потому что на них крепятся остаточные города малые. Мы уже понимаем, что из трёх малых городов останется два в ближайшие 20 лет, может быть, даже и меньше — на них не хватает людей, а без них не может быть никакого агрокомплекса, потому что он крепится на города, и вне городов существовать не может и не будет, и это абсолютная иллюзия, всякая ностальгия по деревне — это смешно. Малые города — это ещё их удержание, это снижение нагрузки на города средние и крупнейшие — той нагрузки, которую их изношенная инфраструктура сдержать сегодня не может дополнительно, и скорость её приведения в чувство пока ещё отстает от скорости распада этой инженерной и прочей инфраструктуры.

Соответственно, возникает крупнейшая, на мой взгляд, миссия городов-миллионников, городов-метрополий — это миссия колонизаторская, в добротном, подлинном понимании этого слова, повторной колонизации страны. Колонизация территории, которая крепится на средних и малых городах, и где только крупный город может осуществлять эту функцию, поскольку человеческий капитал здесь достаточен для действия. Я не знаю — очень строгой науки здесь нет, но в исследованиях по стране я все время пытаюсь уловить, где проходит грань физического уплотнения людей в пространстве города, за которой этот город теряет жизненные силы. Или это 150 тысяч, 200 тысяч, 250 тысяч — это надо смотреть; более того, в разных частях страны это по-разному, и единого подхода здесь не существует. Увидеть страну как страну городов — по-моему, сегодня это является важнейшей задачей администрирования в самом широком смысле слова, потому что ничего другого, кроме города уже не существует.

Вот мы обсуждали сейчас с несколькими коллегами проблему северных проектов, все они в КДР прописаны. Часть из них, конечно, может существовать только на вахтенной конструкции, потому что стоимость удержания качества — это уже не просто подсчёт квадратных метров бетона, цемента и содержания больниц, — безумно велика, но детский вопрос сразу возникает: а откуда будут люди на этих вахтах? Или это будет как сейчас — со всей земли сходцы, не помнящие родства, как это в Тюменской области и Ханты-Мансийском округе, случайные люди, или это люди, которые крепятся в городах, в которые тогда надо вкладываться (Сыктывкар, Салехард, Архангельск, и прочие), откуда люди одного климатического темперамента, временно, по крайней мере, будут — тогда туда надо вложить средства, а не считать, какие же заводы там можно поставить.

Этот разворот сознания, мне кажется, абсолютно принципиален. И здесь очень важно понять, что говорят о постиндустриальной экономике (я пока ещё не знаю, что это такое, хотя читаю), а фактически мы вошли в градозависимую экономику, если можно так выразиться. И от того, как город будет в этом отношении обеспечивать достойный человеческий симпатичный образ жизни, как он будет обеспечивать энергетику взаимодействия, будут зависеть все проекты — гораздо больше, чем от денег. Хотя деньги, конечно, тоже нужны.

И последнее, что мне хотелось сказать. Олег Анатольевич говорил о конкуренции — это справедливо, и она оживляет, она действует. И в этой конкуренции сегодня у городов, вчера в несколько угнетённом состоянии пребывавших (я Пермь отношу к этим городам), гораздо больше шансов. А у тех городов, в которые в предстоящие тяжелые экономически кризисные годы (всякий здравый человек понимает, что впереди достаточно сложные времена) наступает психический упадок — а есть такие крупные города, — шансов будет гораздо меньше. У Перми есть такой шанс, я в этом не сомневаюсь.

Также происходит это со школами. Старейшая профессиональная архитектурная школа, которую я кончал и где преподаю (МАрхИ), на глазах отстает от школ, которых раньше никогда не было: в Иваново, в Вологде, в Туле, что уж совсем непонятно было бы. Но это означает, что в этих городах уже накоплена та культурная энергетика, которая позволяет отбросить массу старых предрассудков и работать по-новому.

Поэтому когда я начал со слов "диалог" и "диалог со стеной", сегодня бесконечно важен диалог городских сообществ друг с другом, формирование в этом смысле гражданского общества (от слова горожане). Это и есть тот потенциал политический, который пока не задействован. И мне кажется, что те города, которые здесь окажутся в лидерах, изменят страну довольно серьёзно. Спасибо.

Соловьев: Кстати, достаточно простой способ страны борьбы за кадры, который наша страна вела много лет: зачем повышать зарплату, если можно ввести мобилизационный … и поставить … выпускников любых вузов к желанию выпускников находиться в том или ином климатическом поясе…

Глазычев В.Л.: Второй раз этого не получится.

Соловьев: Вы оптимист. Потому что первый раз у нас это было абсурдом. Вопросы у кого-то есть? Единственное, что меня страшно смутило — когда приезжаешь и говоришь о потрясающей красоте природы, мы видим уродство городов. У нас города — это форма ненависти к человеку. Был Чиркунов в Москве, и он предлагал совершенно замечательные переустройства именно города, которые я очень редко слышу в других рациональных сообществах — город изнутри. Я никогда не слышал этого, например, в Москве. Наверняка в вашем лице должны были сталкиваться с тем, что должен измениться и сам город.

Глазычев В.Л.: Красивым стать город может. Для этого нужно лет 70.

Соловьев: Это немного. Санкт-Петербург — город немаленький, и специалистов сколько угодно.

Вопрос из зала: Вячеслав Леонидович, скажите, пожалуйста, город номер три — без Москвы и Питера, я взял умозрительно, 2010, 2015 и 2020 — город номер три в России? Вопрос абстрактно-гипотетический — во всяком случае, Ваше мнение?

Глазычев В.Л.: 2010 — это понятно, это Екатеринбург, а 2020 — очень сложно сказать, это будет зависеть от множества факторов. Не хочу изображать льстеца, но примерно равные шансы есть у Перми и Челябинска. Но это суждение, цена ему невелика.

Соловьев: Если судьба …, то 2020 может быть Владивосток, а 2015 — Сочи, после Олимпиады. Встречный прогноз.

Глазычев В.Л.: Вы оптимист.


Выступление Глазычева Вячеслава Леонидовича на пленарном заседании "Перспективы развития городов" IV Пермского экономического форума,
12 сентября 2008 года

См. также

§ Доклад "О состоянии местного самоуправления в Российской Федерации"

§ Стратегии территориального развития России



...Функциональная необходимость проводить долгие часы на разного рода "посиделках" облегчается почти автоматическим процессом выкладывания линий на случайных листах, с помощью случайного инструмента... — см. подробнее