|
Глазычев В.Л.: Добрый день!
Я всё-таки вынужден начать с некоторой реакции на слова Михаила
Эгоновича (Дмитриева, Директора Центра стратегических разработок
— прим. Ю.К.), что это напрямую соотносится с темой моего
небольшого выступления. Слова "диалог" звучат хорошо,
но пока это диалог со стеной по одной простой причине: кадровая
обеспеченность всего этого дела близка нулю. Я говорю не об отсутствии
квалифицированных работников — масштаб этого понятен только тогда,
когда разговариваешь с людьми, которые взвалили на себя функцию
некоторых госкорпораций, вроде авиадвигателей и прочего, когда
выясняется, что найти 50 человек со всей страны удается, а 500
— никак не удается (мы слышали это совсем недавно от человека,
которому мы верим). Я говорю об отсутствии специалистов в самих
органах управления, министерствах, которые назывались здесь, когда
людей в предмете вообще может не быть. Министерство регионального
развития — такой пример: там нет сейчас людей, знающих страну,
вот и всё, знающих, что такое город, что такое территория. Может
оно функционировать? Конечно, может. Но мы тогда обязательно получим
Госплан без Госснаба и ЦК КПСС. Пока это и получается.
Теперь, собственно, почему я на это так остро реагирую. Да потому,
что можно составить большие таблицы, но достаточно просчитать
проекты, заложенные в КДР (концепцию долговременного развития),
и мы немедленно обнаруживаем, что людей с необходимыми компетенциями
в рассматриваемые сроки мы получить не можем, и поэтому половина
этих проектов как минимум просто нереализуема по этой простой
причине.
Каждый, кто знает, что такое составление генерального плана,
понимает, что генеральные планы выполнить на качественном уровне
в намеченные сроки невозможно, потому что для этого нет людей.
Невозможно просчитывать массу других вещей, но главная беда в
другом: до сих пор административная структура считает себя субъектом
развития. Себя, а не бизнес, не город, не сообщество. И беря на
себя эту функцию, обрекает себя на построение такого рода химерических
конструкций. Почему мне хочется говорить о городе — не только
о крупнейшем городе, хотя за спиной написано о метрополии? Именно
потому, что никакого диалога с городами и городскими сообществами
до сих пор не было, все стратегии территориального развития (а
я просматривал их все, готовясь к межведомственной комиссии) не
содержали даже в идее обсуждения самой стратегии вместе с городами,
крупнейшими в том числе — ни с Екатеринбургом, ни с Челябинском,
ни с Новосибирском — города, которые дают от половины до двух
третей регионального продукта, как субъекты не представлены в
стратегическом планировании. Думаю, что исправить эту штуку будет
очень тяжело, потому что навык таков.
Но не исправив, нельзя вытащить главного, поскольку Олег Анатольевич
говорил про конкурентность — действительно, сейчас, когда мы оказались
в демографической яме — уже оказались, прежде всего с провалом
по людям трудоспособного возраста, имеющим голову, руки, а ещё
совсем хорошо бы немного сердца, — провал этот создаёт конкуренцию
между крупнейшими городами за этих людей уже на невероятной остроте.
Деньги здесь уже не решают. То, что предлагается выпускникам некоторых
институтов как стартовый капитал (стартовый!), в общем найти в
Европе и Америке довольно сложно, и это уже сейчас. Каждый год
будет наращиваться перетягивание, переманивание основного движущего
человеческого капитала, прежде всего нашими 10-11 миллионниками
— они будут рвать людей друг у друга.
Значит, качество городской среды, образ жизни — а не только формальное
наведение порядка, чем занялись кое-где уже и в средних городах,
выходит на первый план как действительное конкретное преимущество.
Поэтому разговор в Перми об этом очень естественен, потому что
здесь есть некоторая энергетика, и я надеюсь, что (прежде всего
в зоне "культура" мы будем всерьёз об этом говорить)
инвестирование в город оказывается самым основным инвестированием,
которое гораздо важнее… Если дать волю Якунину — они и до Луны
готовы дороги протянуть. Вопрос просчитанности вложений в железо
и вложений в городскую среду в широком смысле слова, заслуживает,
по-моему, большого взвешивания. Насколько я понимаю, может быть,
Наталья Васильевна об этом что-то скажет, но я таких расчетов
не знаю — что такое вложения и отдача собственно в город. Это
очень важно дважды, ради него самого. Но каркас, опорный каркас
российского расселения, крепится сегодня и на метрополии, и на
средние города.
Средние города оказываются в этом отношении, может быть, в ключевой
позиции по отношению ко всему, потому что на них крепятся остаточные
города малые. Мы уже понимаем, что из трёх малых городов останется
два в ближайшие 20 лет, может быть, даже и меньше — на них не
хватает людей, а без них не может быть никакого агрокомплекса,
потому что он крепится на города, и вне городов существовать не
может и не будет, и это абсолютная иллюзия, всякая ностальгия
по деревне — это смешно. Малые города — это ещё их удержание,
это снижение нагрузки на города средние и крупнейшие — той нагрузки,
которую их изношенная инфраструктура сдержать сегодня не может
дополнительно, и скорость её приведения в чувство пока ещё отстает
от скорости распада этой инженерной и прочей инфраструктуры.
Соответственно, возникает крупнейшая, на мой взгляд, миссия городов-миллионников,
городов-метрополий — это миссия колонизаторская, в добротном,
подлинном понимании этого слова, повторной колонизации страны.
Колонизация территории, которая крепится на средних и малых городах,
и где только крупный город может осуществлять эту функцию, поскольку
человеческий капитал здесь достаточен для действия. Я не знаю
— очень строгой науки здесь нет, но в исследованиях по стране
я все время пытаюсь уловить, где проходит грань физического уплотнения
людей в пространстве города, за которой этот город теряет жизненные
силы. Или это 150 тысяч, 200 тысяч, 250 тысяч — это надо смотреть;
более того, в разных частях страны это по-разному, и единого подхода
здесь не существует. Увидеть страну как страну городов — по-моему,
сегодня это является важнейшей задачей администрирования в самом
широком смысле слова, потому что ничего другого, кроме города
уже не существует.
Вот мы обсуждали сейчас с несколькими коллегами проблему северных
проектов, все они в КДР прописаны. Часть из них, конечно, может
существовать только на вахтенной конструкции, потому что стоимость
удержания качества — это уже не просто подсчёт квадратных метров
бетона, цемента и содержания больниц, — безумно велика, но детский
вопрос сразу возникает: а откуда будут люди на этих вахтах? Или
это будет как сейчас — со всей земли сходцы, не помнящие родства,
как это в Тюменской области и Ханты-Мансийском округе, случайные
люди, или это люди, которые крепятся в городах, в которые тогда
надо вкладываться (Сыктывкар, Салехард, Архангельск, и прочие),
откуда люди одного климатического темперамента, временно, по крайней
мере, будут — тогда туда надо вложить средства, а не считать,
какие же заводы там можно поставить.
Этот разворот сознания, мне кажется, абсолютно принципиален.
И здесь очень важно понять, что говорят о постиндустриальной экономике
(я пока ещё не знаю, что это такое, хотя читаю), а фактически
мы вошли в градозависимую экономику, если можно так выразиться.
И от того, как город будет в этом отношении обеспечивать достойный
человеческий симпатичный образ жизни, как он будет обеспечивать
энергетику взаимодействия, будут зависеть все проекты — гораздо
больше, чем от денег. Хотя деньги, конечно, тоже нужны.
И последнее, что мне хотелось сказать. Олег Анатольевич говорил
о конкуренции — это справедливо, и она оживляет, она действует.
И в этой конкуренции сегодня у городов, вчера в несколько угнетённом
состоянии пребывавших (я Пермь отношу к этим городам), гораздо
больше шансов. А у тех городов, в которые в предстоящие тяжелые
экономически кризисные годы (всякий здравый человек понимает,
что впереди достаточно сложные времена) наступает психический
упадок — а есть такие крупные города, — шансов будет гораздо меньше.
У Перми есть такой шанс, я в этом не сомневаюсь.
Также происходит это со школами. Старейшая профессиональная архитектурная
школа, которую я кончал и где преподаю (МАрхИ), на глазах отстает
от школ, которых раньше никогда не было: в Иваново, в Вологде,
в Туле, что уж совсем непонятно было бы. Но это означает, что
в этих городах уже накоплена та культурная энергетика, которая
позволяет отбросить массу старых предрассудков и работать по-новому.
Поэтому когда я начал со слов "диалог" и "диалог
со стеной", сегодня бесконечно важен диалог городских сообществ
друг с другом, формирование в этом смысле гражданского общества
(от слова горожане). Это и есть тот потенциал политический, который
пока не задействован. И мне кажется, что те города, которые здесь
окажутся в лидерах, изменят страну довольно серьёзно. Спасибо.
Соловьев: Кстати, достаточно простой способ страны
борьбы за кадры, который наша страна вела много лет: зачем повышать
зарплату, если можно ввести мобилизационный … и поставить … выпускников
любых вузов к желанию выпускников находиться в том или ином климатическом
поясе…
Глазычев В.Л.: Второй раз этого не получится.
Соловьев: Вы оптимист. Потому что первый раз у нас
это было абсурдом. Вопросы у кого-то есть? Единственное, что меня
страшно смутило — когда приезжаешь и говоришь о потрясающей красоте
природы, мы видим уродство городов. У нас города — это форма ненависти
к человеку. Был Чиркунов в Москве, и он предлагал совершенно замечательные
переустройства именно города, которые я очень редко слышу в других
рациональных сообществах — город изнутри. Я никогда не слышал
этого, например, в Москве. Наверняка в вашем лице должны были
сталкиваться с тем, что должен измениться и сам город.
Глазычев В.Л.: Красивым стать город может. Для
этого нужно лет 70.
Соловьев: Это немного. Санкт-Петербург — город
немаленький, и специалистов сколько угодно.
Вопрос из зала: Вячеслав Леонидович, скажите,
пожалуйста, город номер три — без Москвы и Питера, я взял
умозрительно, 2010, 2015 и 2020 — город номер три в России?
Вопрос абстрактно-гипотетический — во всяком случае, Ваше
мнение?
Глазычев В.Л.: 2010 — это понятно, это Екатеринбург,
а 2020 — очень сложно сказать, это будет зависеть от множества
факторов. Не хочу изображать льстеца, но примерно равные шансы
есть у Перми и Челябинска. Но это суждение, цена ему невелика.
Соловьев: Если судьба …, то 2020 может быть Владивосток,
а 2015 — Сочи, после Олимпиады. Встречный прогноз.
Глазычев В.Л.: Вы оптимист.
|
