Любой практик — сначала теоретик!

Глазычев В.Л.:Очень важно, что иметь в виду под словом «руководитель». Чем руководить? Если срабатывает старая советская модель, а вернее — российская модель, когда царь Николай Павлович проверял, как несут службу будочники, — то тут, конечно, вопрос ясен. Да, мне не очень нравится слово «интеллигент». Давайте оперировать термином «интеллектуал». Так вот, интеллектуал может управлять в том случае, если он определяет некую политику, в рамках которой исполнители, находящиеся под его началом, имеют максимум возможной свободы и простора для инициативы. Тотальную систему интеллектуал возглавлять не может.

— Вы сами в большей степени практик или теоретик, принадлежащий институтской кафедре?

Глазычев В.Л.:В большей степени — практик, хотя трудовая книжка лежит в институте и я там преподаю. Но практик какого рода? Приведу вам пример. Вот книга — материалы Первого Международного Семинара по реконструкции городской среды с участием жителей, проведенного Академией городской среды, которую я как раз тогда зарегистрировал. Вы увидите здесь полный анализ ситуации у тогда ещё функционировавшего Черемушкинского рынка. Вы обнаружите здесь формулу волновой реконструкции, замещения пятиэтажек, организации рабочих мест, сохранения городского сообщества. Эта работа не была воплощена в жизнь из-за известных трудностей 91-92 годов, но многие из наших идей "вросли" в технологию работы московской администрации. Это была первая работа такого рода в России. Я делал программу коммерческой реконструкции с учетом социальных потребностей района Якиманки. Самое смешное, что оплатило её министерство строительства Германии, которое тогда интересовалось инвестиционным климатом в России. Работа была недурно сделана, обсуждена и во многом использована.

— Вы работали только в Москве или участвовали в иногородних и зарубежных проектах? И что вы больше всего цените в конкретной, пусть небольшой по масштабу, практической работе?

Глазычев В.Л.:Остроумное решение сложного узла проблем. Если взять последние работы, то, к сожалению, недавно погиб мой партнер в Калининграде — бывшем Кенигсберге. Перед нами стояла сложная задача, которую удалось остроумно решить и сделать из четырёх минусов — плюс. Главный минус — у города нет денег. Минус — неорганизованная площадь у вокзала. Минус — множество хаотически расставленных киосков, которые усложняли жизнь покупателю. Минусов было ещё очень много. Плюс заключался в программе, которую мы предложили городской Администрации и городскому Совету, которые к тому же были в оппозиции, и ещё одной задачей было их не рассорить окончательно. В результате было создано акционерное общество владельцев киосков, которое финансировало создание временного торгового центра. Срок его существования — 7-10 лет, таковы конструкции. Впервые в России была введена контрактная позиция: город гарантировал участникам этого АО право на участие уже в будущем инвестиционном проекте на этом месте по истечении срока работы временного центра. Одно торговое место — три на три метра — обходилось в десять тысяч долларов. Строилось это зимой, под тентом при прожекторах и без копейки городских и зарубежных средств, причём многие участники АО продавали машины, чтобы купить шесть или восемь таких блоков и торговать. Главной же нашей задачей было рационально использовать ценнейшую территорию для будущего развития, не дать его разорить, и при этом не огораживать его забором — известно, что в России делается за заборами. Это место должно было приносить деньги городу.

— Да, это остроумное частное решение, но теория — это ведь нечто более общее?

Глазычев В.Л.:За этими маленькими и большими проектами стоит именно большая теория. Да — я переводил книги, приглашал экспертов, у них учился. За счёт этого, работая в маленьких городах, я приобретал опыт. Были и неудачи, что в наших условиях просто неизбежно. Но иначе опыт не приобретается. По первому образованию я архитектор, по первой ученой степени — социолог, по докторской степени — культуролог. Все эти знания я хочу применить в сфере управления. Всегда основной задачей руководителя, управленца было найти те три процента населения, которые обладают интеллектом и энергией, чтобы быть первопроходцами и вести людей за собой. Социальные психологи давно вычислили их процент, но надо отметить, что в России он выше, чем на Западе: у них — три, у нас — пять. Этим людям нужно задать вектор, предотвратить конфликты, не дожидаясь их развития. Не подменять собой ни проектировщика, ни инвестора, а создавать им обоим поле для деятельности. В Москве предостаточно первоклассных специалистов. Возьмем область строительства. Со многими из них я лично знаком. Драма столицы в том, что перед этими людьми неверно ставятся задачи.

— А нельзя ли поподробнее об этом? Во всех газетах ведь только и пишут, что Москва — единственное место в стране, где строят новое жильё и массу других объектов…

Глазычев В.Л.:Огромный строительный комплекс Москвы — самый неэффективный в стране. Поделите три с половиной миллиона квадратных метров ежегодно на семьсот тысяч занятых в нем людей. Ни Владимир, ни Тверь, ни Тольятти себе такого роскошества позволить не могут: им, чтобы строительный комплекс оставался на плаву, нужно строить сорок-пятьдесят метров на человека. Значит — в Москве задача не поставлена. Значит, срабатывает инерционная энергия советского строительного комплекса, подпитываемого искусственно бюджетными деньгами и бесчисленными льготами, служебными, ситуационными. Московские строители остались наполовину во вчерашнем дне. Вот ДСК-1 может выдавать миллион квадратных метров в год. Цифра впечатляет, но теория, которая показала свою состоятельность во всех странах мира, говорит нам, что любая строительная организация, выдающая в год более ста пятидесяти тысяч, — нерентабельна. Её громоздкие структуры, скорость прохождения по ней сигнала, накладные расходы — всё это пожирает деньги. Тут не нужно теоретизировать, это просто нужно знать. Кстати, за пределами МКАД это уже выучили на практике, и были вынуждены создавать мобильные, компактные, хищные и бьющиеся за клиента и за деньги организации. То же самое с жилищно-коммунальным хозяйством.

— Это чисто Московская и российская в целом проблема или подобное происходит и в других странах, в больших городах?

Глазычев В.Л.:Мне довелось изучать проблемы города Вашингтон в США, готовя раздел для доклада по заказу Конгресса США. Вашингтон переживал кризис как система управления. В Америке тоже далеко не все делается умно. Анализ показал и очень интересные практические вещи. Там, где управляющие компании компактны и автономны, где они обслуживают порядка 275-ти квартир, не больше, затраты на содержание муниципального жилья в три раза ниже, чем там, где работает привычная нам советская модель. В Вашингтоне тоже есть ДЭЗы, только по другому называются! Проблема в том, что в советских гигантских организациях множество людей дублируют друг друга, делая одну и ту же работу, и всё равно с ней не справляясь. А когда проанализировали структуру маленькой и компактной компании, то обнаружилось, что из её штата, в десять-двенадцать человек, пятеро — социальные работники, которые занимаются профилактикой разрушения обслуживаемого ими жилого фонда. Говоря просто, они находят на крыше маленькую дырочку и сразу о ней сообщают техническим работникам. А в большой структуре, даже если дырочку обнаружат вовремя, — пока сигнал пройдет через всю систему ко всем, кто должен что-то делать, бригада выедет на место ремонтировать маленькую дырочку и застанет там уже большую, чинить которую у нее не будет сил и материалов, потому что финансы отпущены на маленькую...

— Получается, что громоздкий московский строительный комплекс воздвигает лишь потемкинские деревни для избирателей и гостей столицы?

Глазычев В.Л.:Мне не нравится выражение «потемкинские деревни». Столица должна располагать столичным лицом, и на это нужно тратить определённые дополнительные деньги. Вопрос, какое это должно быть лицо, — это вопрос вкуса. Давайте пока не будем его касаться. Главная же проблема вот в чем: при тех деньгах, которые может использовать до сих пор Москва, используя своё столичное положение, в градоначальники можно посадить коня Калигулы — и вообще ничего не изменится. Я знаю российские города не как турист, а как человек, с ними работающий. Вот вам пример Балашихи. Все слышали только про Балашихинские группировки, но никто не говорит ни слова о молодом балашихинском мэре. Город это не дотационный, а стало быть, ни копейки из бюджета не получает. К тому же за молодость и настырность молодого мэра тоже приятно поучить. Что удалось? Ежегодно при его руководстве городом количество жалоб граждан падает на тридцать процентов. Неплохой показатель? А в Москве, к сожалению, этот показатель каждый день увеличивается на те же тридцать процентов. Или ещё пример. Все долго говорили о том, как безумно сложно и дорого ввести в Москве смарт-карты. В Балашихе их ввели, и пенсионеры получают льготные лекарства в аптеках по смарт-карте. Их принимают в аптеках и магазинах, по тем же смарт-картам пенсионеры имеют кредит в полпенсии. За кольцом сразу. Здесь же… Молодой мэр скрутил голову своему горэнерго и гортеплу, а в Москве эти организации не помню когда проверяли в последний раз. А это структуры, через которые проходит львиная доля городских денег… Словом, я хочу сказать: настоящий практик — всегда теоретик. А тот практик, который только практик, — на самом деле просто инерционщик. Некоторое время это работает, но в меняющемся мире за это однажды приходится платить. Уважая энергию Практика, снимаю перед ним шляпу: это тоже талант. Но каждый хорош на своем месте.

— Часто нам говорят, что люди устали от реформ, что им сейчас вовсе не нужна возможность самостоятельной работы, а наоборот, нужно, чтобы ими руководили, взяли не себя бремя их проблем…

Глазычев В.Л.:Терпеть не могу обобщений. Мы уже говорили о том, что среди людей есть в российских условиях пять процентов тех, за которыми идут другие. В больницах такие люди рассказывают, о чем идёт речь в телесериале. И вот на них и нужно ориентироваться. Если возможности для работы даются абстрактно в воздух, то это будет впустую. Если же мы сориентируемся на этих людей, на эти пять процентов, то ситуация меняется. Пример. В городе Владимире тридцать территориальных блоков старой одноэтажной застройки в самом центре города. Там все в холмах и оврагах, и пятиэтажки туда было просто невозможно воткнуть. Половина этих домиков муниципальная, половина частная. Какие из них какие, сразу видно — по-разному покрашены, по-разному прибраны дворики, и так далее. Мы выбрали одну из этих зон, очень удобную для расчетов — около тысячи человек. Город хотел, чтобы эта работа была модельной для всего города. Кстати, деньги на эти исследования дали в Брюсселе, по программе «Демократия европейского сообщества».

Настоящая демократия начинается с уборки во дворе, а не с лозунгов. В рамках этого исследования за восемь уик-эндов мы выявили только около сорока человек, способных к активной работе. В кабинете мэра семь человек докладывали свои инвестиционные проекты, пусть крошечные. Но среди них была, например, семейная гостиница, которую решилась создать дама с пятью детьми, талантливый человек очень. С легкой нашей помощью она составила поэтапный план строительства такой гостиницы. Или проект бывшего режиссера русского театра в Литве. Проект превращения бывшего "Дома учителя" в культурный центр этого района, а чтобы он зарабатывал — с трактиром, потому как во Владимире можно съесть что угодно, кроме русской еды. Таких проектов нашлось семь. И что было радостнее всего — докладывали о них не мы, а сами люди. И вещи эти были официально приняты мэрией города, как методический образец для тридцати территорий.

А дальше предстоит огромная работа — но выполнимая. Как я это назвал бы, «задача из класса решаемых». Я не приемлю такого подхода, как «дать свободу вообще». Это значит бросать слова и деньги на ветер. Бросать лозунг и говорить — «гуляй, куда хочешь!» — нонсенс. Нужно найти людей, задать образец, сделать этот образец вместе с людьми — и вот тогда начинается процесс самоорганизации, который нужно чуть-чуть подпитывать. Иногда толикой денег, иногда методической литературой, иногда школой, учебой. Работа это безумно интересная, потенциал людей огромен. Москва вообще не использует интеллектуальный потенциал людей и на долю процента. Судите сами — у нас масса декоративных Советов, из которых работают два, а остальные… Большинство из них возглавляет мэр! Извините, мэр занятой человек! Он не может везде председательствовать.

— Кстати, о мэре Москвы. Я все никак не пойму. Когда появилась «Московская альтернатива», «горячая линия», по которой принимались жалобы на работу администрации города, у него был прекрасный выход — не топать в гневе ногами, а просто сказать: «О! Какое хорошее дело! Спасибо, что помогаете мне навести в моем хозяйстве порядок!» Денег не дать ли? Может, с помещением помочь?» И как бы дальше ни повернулось, он бы заработал очки на этой ситуации. Отчего он так легко повелся на скандал?

Глазычев В.Л.:Я не хотел бы обсуждать это в категориях личного действия. Здесь срабатывает инерция самой системы, которая считает, что все знания и умения расположены в ней самой, а за пределами системы никаких знаний нет. Да, в системе — масса толковых, умных и очень умных людей. Но порок системы в том, что каждый ум находится в ней в подчиненном положении, и либо встраивается в систему, роняя свой потенциал, либо ею отторгается. Установка на то, что есть внешнее знание, что свободный эксперт ценен своей свободой, — отсутствует в принципе. Эта система не изобретение Юрия Михайловича.

Возьмем великую русскую императрицу Екатерину Вторую: умнейшая женщина, переписывавшаяся с Вольтером, искренне стремившаяся к добру и свету, писавшая неплохие пьесы, готова была принять якобинца Камерона и с наслаждением обсуждать с ним груды архитектурных проектов. Единственное, чего она не могла принять, так это того, что кто-то другой может принести свой проект улучшения жизни в России, что кто-то другой знает, как накормить голодающих. За это и поплатился Новиков. Эта модель в России в некотором смысле не устранена. Дело не в Иксе, Игреке или Зете лично, дело в том, что пирамида власти давит любую инициативу, не приемлет стороннего знания, и тем самым снижает интеллектуальный потенциал руководимого ею общества.

— А вы верите в то, что однажды Россия избавится от тяжести этой пирамиды?

Глазычев В.Л.:Абсолютно. Более того, я бы сказал, что ситуация эта абсолютно созрела. Уже есть немало знакомых мне директоров московских школ и главных врачей районных московских больниц, которые хотят подчиняться районной администрации, потому что районная власть сделает все быстрее и дешевле, чем городская. Назрела муниципализация. Её нельзя будет ввести простым постановлением, это будет процесс поэтапный, который сначала надо решать политически: реализовать выборность глав районов и повысить роль районных собраний. Потом можно отщипывать от городского бюджета по кусочку для районных нужд и учить районы с деньгами обращаться. Никаких революций! «Да здравствует эволюция!» — начертано на наших знаменах.