|
Говорят, "средний класс" — основа основ, становой хребет постсоциализма.
Ну-ну!
Содружеству Гайдар
& Co идея приватизации жилья в качестве первого шага к состоянию
ответственного собственника казалась безукоризненной. Как рациональная
схема она и была таковой, но люди рациональны только отчасти.
Собственниками стали многие, ответственными — далеко не все. При
чем не стали во многих смыслах.
Вот картинка из быстротекущей жизни: новый многоэтажный дом, отнюдь не "элитный". Люди потратили от 50-ти до 120-ти тысяч долларов на то, чтобы приобрести в нем квартиру. Так или иначе, они эти деньги нашли. Нашли и ещё по 15 — 50 тысяч, чтобы преобразовать бетонную коробку в жильё в полном смысле слова. По российским меркам, это люди из upper middle class. Дом оснащен довольно сложным оборудованием, так что всякому Homo Sapiens должно быть понятно: обычный ДЕЗ обеспечить грамотную, бережливую его эксплуатацию не сможет. Надо отдаться одной из немногих на рынке жилья управляющих компаний. Если отдаться просто, не мудрствуя, это уже сейчас обойдется в 36 рублей с квадратного метра только за техобслуживание. Если упорно сквалыжиться и напрягать способности как умственные, так и дипломатические, можно сбить цену до 26 рублей. По правилам хорошего тона, которым управляющие компании не обучёны, цена и должна быть сегодня от одного до двух долларов с метра квадратного в месяц.
Как ведет себя случайная выборка верхне-среднего класса?
Так же, как ведет себя вся российская популяция.
Для того чтобы провести кабель и обеспечить дом цифровой связью, нужно найти как минимум 100 желающих — треть от числа собственников. Цена вопроса умеренная. Записались 11 человек, остальные готовы ждать годами, пока не расширят АТС: сотовые телефоны у них есть, а Интернет — на работе, то есть дома им всерьёзне пользуются.
Владельцы больших и потому наиболее дорогих квартир вообще не
вступали в ТСЖ или игнорируют собрание его членов, которому только
и доверено по закону определить, с кем и на каких условиях заключить
контракт. Голосуют на собрании квадратными метрами — соответственно,
собрание начинается двумя часами позже, когда часть отсутствующих
по телефону передает свои полномочия присутствующим. Немалая часть
собственников — фиктивные: старушки, на которых удачливые детки
записали недвижимость (озаботившись дарственной — на это рациональности
хватает). В таком случае собственники реальными членами ТСЖ быть
не могут, голосовать не могут, да и не слишком всем этим озабочены.
Большая часть новых собственников были только что "собственниками"
приватизированных квартир в домах, бывших на муниципальном обслуживании,
и не имеют опыта проживания хотя бы в старых кооперативах. Они
считают, что цена слишком высока, и верещат, что надо перейти
в ЖЭК. Они не знают, что Москва вот-вот проведет приватизацию
этих гениальных учреждений, так что из объятий контор, обслуживающих
равно скверно и дорого, им не выскочить всё равно. Стоит ли говорить,
что никто, кроме нескольких чудаков, вошедших в правление, чтобы
добиться какого-то порядка, устав
ТСЖ не читал, закон
о ТСЖ не читал. И тратить усилия на чтение не желает. Понять,
что такое капитализация их жилья, они отчасти не могут, отчасти
не желают... Совки они были, совки они и есть, и другого народа
у нас долго ещё не будет.
Возможно, обучатся через годы, если у чудаков в правлении хватит душевных сил. Хватит на то, чтобы до посинения растолковывать каждому в отдельности азы кооперативного бытия. Легко просчитать: при КПД порядка 30% (очень хорошем) 300 квартир нужно перемножить на 2 — 3 часа разговора, к чему следует причислить столько же на уговоры о встрече. Всего нужно порядка 1000 часов или 125 полных дней тяжелой работы, на которую — по компетентности — способны от силы пять человек из 300, по свойствам характера и семейным возможностям — один (одна). Может быть.
Будь новые дома поменьше, будь в них физически охватное количество квартир, процесс сложения рационального сообщества шел бы скорее. Озаботься город тем, чтобы создать сотни non-profit управляющих компаний (и тысячи рабочих мест при этом), которые взялись бы за дело профессионально, процесс не только ускорился бы, но и облегчился многократно (Мне довелось знакомиться с работой таких комиссий в городе Вашингтоне, где им удается без скандалов совладать с обитателями муниципальных квартир — цветными, безработными, необразованными, причём из десятка служащих компаний пятеро — социальные работники). Но ведь именно новые собственники раз за разом избирали московскую власть, которая так называемой эксплуатацией нового жилья не интересуется вовсе.
Если говорить жёстко, то экспертная компания, не выходящая далеко за рамки телевизионного кадра, отличается от моего ТСЖ единственно большей воспитанностью и известной гладкостью речи. Вполне комфортно запускать в небеса летучий змей рассуждений о тоталитаризме и демократии, об ответственном бизнесе и о проблеме бедных. Увы, я все более понимаю, почему верховная власть относится к экспертному сообществу с оттенком снисходительного неуважения. Внимательному наблюдателю заметно, что эта самая верховная власть, в силу обязанности демонстрируя уверенность и твердость, пребывает в состоянии, близком к отчаянию. Всех победивши, она не видит способа реализовать плоды пирровой победы. Самые внимательные могли бы заметить, что она протягивает руку за помощью, но в руку ложатся одни только камни.
Другой вопрос, что власть пуглива и недоверчива настолько, что и протянутый хлеб может оттолкнуть, не веря уже никому и ничему. Это не освобождает тех, кого Бертран Рассел, посетивший Советскую Россию в годы Большого голода, назвал "The intelligent Few", от ответственности за само уже присутствие мышления в аналитико-конструктивном залоге. Я имел возможность убедиться в том, что расселовские "немногие" наличествуют всюду, не исключая администраций сельсоветов. Понимаю, что хождение в народ может быть лишь демонстрационным инструментом, но не средством реальной политики. Но уж точно знаю, что оболочку круговой поруки наплевательства удается разрывать или хотя бы надорвать только демонстрацией реального соединения интересов бизнес-молекул, социальных молекул, молекул ответственного менеджмента и атомов экспертных компетенций. После демонстрации требуется развёртывание опыта. Иногда это удается.
Если не удастся, шансов сохранить Россию на карте мира не будет. |
