|
Этот вопрос банален уж две тысячи лет, однако предмет его приложения
всегда нов.
В СМИ подлинная истерика, которую в трогательном согласии раздувают
до крайности независимые комментаторы и вообще все кому не лень.
Все верещат про революцию, которая якобы неотвратимо наваливается
на завтрашний день.
Под воздействием этого шума, временами переходящего в визг, даже
трезвомыслящие аналитики начинают колебаться: а может, и впрямь...
Кому это выгодно?
Банкротам всех мастей — вот кому.
Тому крылу власти, что по-брежневски настроено на безоговорочное
обожание как единственную форму отношения к себе людей, так что
любое недовольство части населения кажется вселенской катастрофой.
Принимая во внимание служение СМИ мамоне и их подверженность обаянию
власти, резонно предположить, что крыло властных структур, идейно
близкое приснопамятному господину Коржакову (равно как и та часть
крупного капитала, что отличается натуральным родством душ с этим
крылом), заинтересовано в том, чтобы отвести единственное в стране
Политическое Лицо от приверженности Конституции.
Коммунистам, которым после долгих лет сползания в никуда померещилась
надежда на светлое для себя будущее.
Кумирам прежних лет по части демократического сленга, узревшим
шанс отщипнуть у левых толику голосов на грядущих думских выборах.
Шмаковским профсоюзам, лимоновским народолюбцам и страстотерпцам.
Обозленным на судьбу обедневшим внепартийным труженикам по умственной
части.
Обозленным на власть экспертам, не принятым ею в объятия либо
после короткого "романа" равнодушно оставленным в тоске
сиротства.
Остервенелым среди пенсионеров, от которых технократически мыслящие
министры, не умеющие правильно оценить психологию льготника, лишающегося
личностного уважения, то есть феодальной чести, рассчитывали откупиться
увеличением реальных выплат статистическому множеству в его целокупности.
Евросоюзным, европарламентским дяденькам и тетенькам и, в особицу,
их радетелям из числа бывших наших сателлитов, для коих не то
чтобы чем в России хуже, тем лучше, но уж ни в коем случае чтобы
лучше не становилось.
Кому не нужна истерика?
Всем, кто занят делом.
Масштабный опрос, осуществленный РОМИР-Мониторингом
по заказу Института общественного проектирования, позволяет сделать
множество умозаключений, и они будут предъявлены, как только гигантский
массив ответов пятнадцати тысяч человек на сотню вопросов будет
до конца обработан и осмыслен. Для этого потребуется немало времени,
поскольку на этот раз удастся соотнести ответы не только с имущественным
положением семей, но также с их образованием и местом проживания
в поселениях разного ранга. Михаил
Тарусин, представляя работу в "Билингве", увлекся
тонкостью стратификации, и ему не хватило времени рассказать о
первичных результатах. Заказчики и исполнители исследования предоставили
мне и ряду коллег право изучать базу данных и самостоятельно их
интерпретировать.
Во всяком случае, одно умозаключение можно сделать уже сейчас:
в стране не просматривается ничего такого, что соответствовало
бы революционной ситуации в классическом её понимании
В самом деле, ровно половина респондентов видит общественную
справедливость как равенство всех перед законом, тогда как равное
и справедливое распределение материальных благ назвали менее четырнадцати
процентов (что точно совпадает с долей тех, кто более всего боится
нищеты и чуть уступает доле тех, кто оценивает своё душевное состояние
как плохое, очень плохое и крайне тяжелое).
При этом почти тридцать процентов определили свободу личности
как высшую ценность, что, честно говоря, неожиданно много — вот
она, сила риторики десятилетней давности.
В то, что сильная государственная власть способна вывести Россию
из нынешнего положения, верит половина, тогда как ровно треть
надеется на объединенные усилия народа — против шестнадцати процентов,
уповающих (пополам) на национальную русскую идею или на Бога.
Чуть более одной пятой видит необходимость в новой политической
партии, которая выразила бы его/ее интересы, но лишь двенадцать
процентов считают для себя возможным участие в политической партии
при почти двух процентах, считающих это для себя необходимым (вот
он, реальный ресурс партийного строительства — от силы два с половиной
миллиона человек, с которыми надо учиться работать, так как неизвестно,
сколько членов КПРФ среди отвечавших).
Почти 78% высказываются за то, что государственная власть в первую
очередь должна обеспечивать в стране порядок.
Без малого восемь из десятерых уверены, что для страны возврат
к прошлому невозможен, тогда как поворот к диктатуре назвали 5,4%,
а к социализму — 4,8%, к монархии — 1,3%. Хорошо или скорее хорошо
к владельцам крупного бизнеса относятся 61,6%, плохо — все те
же 13,5%. К мелкому и среднему бизнесу хорошо и скорее хорошо
относятся 79,7%, плохо и скорее плохо — 14,1%.
И всё это при том, что из года в год, с утра до вечера через
СМИ идёт накачка, которой занят заунывный хор похоронных дел мастеров.
Разумеется, проблемы никуда не ушли: 40% ответивших на вопрос
следует назвать бедными и очень бедными (до 6000 рублей на семью
в месяц), тогда как 15,8% из них балансируют на грани нищеты,
а 7,7% следует называть так, как есть, то есть пребывающими в
нищете. При этом в самоощущении к среднему слою отнесли себя 54,9%
(выше среднего 4%, к высшему — полпроцента). Низкий статус назвали
10,4% и самый низкий — 3,7%. Кстати, аккурат 40,8% имеют в семье
хотя бы один сотовый телефон, что грубо соответствует доле тех,
кто обозначил семейный доход выше 6000 или отказался отвечать
на этот вопрос (за вычетом тех, кто мог отказаться из гордости,
а не из осторожности).
Суммируем: от 14% минимум и до 20% максимум — вот реальная база
отчасти отчаяния, отчасти отчаяния и гнева.
Отчаяние и гнев являют собой, увы, нормальную составляющую жизни
любой страны. Протест против несправедливости или против разумного
действия, преподанного обществу так, что оно воспринимается как
несправедливость, — тоже вещь совершенно нормальная. Пора к этому
привыкнуть.
Однажды я попал в неприятную ситуацию. Уже на аэродроме в Монреале
творилось нечто странное. Самолет был почти пуст, а лица стюардесс
неординарно напряжены. Из окна салона было видно, что у трапа
подозрительно много полицейских. Затем подъехал автобус, из которого
внутрь самолёта вломилась ватага крепких мужиков, каждый из которых
держал в руке авоську. В авоське, как стало ясно, когда ребята
протискивались в хвостовой салон, была водка, кулек с вареными
яйцами и бутылка кефира. Стюардессы сбежали в передний салон и
более не рисковали углубляться в хвостовую пещеру. Самолет взлетел
без приключений, но через пару часов, когда водка была выпита,
а закусь съедена, мужички, сбросив дремоту, встали в проход, обняли
друг друга за плечи а-ля сиртаки и начали раскачивать воздушное
судно с борта на борт. Матерился командир экипажа, бледнели пассажиры,
было страшновато всерьёз. К счастью, сменная команда сейнера всё же хотела долететь домой и, вдоволь натешившись, угомонилась.
Понятно, что внутри элиты достаточно тех, кто, предвкушая предвыборные
битвы седьмого и восьмого годов нового века, дрожат от нетерпения
и хотели бы взреветь в стиле горьковской птички: пусть сильнее
грянет буря! Один раз это плохо кончилось: социальная машина хрупкая
штука, её ведь можно и раскачать до потери равновесия.
|
