Предисловие
Эта книга замыкает тройную конструкцию, основание которой
было заложено книгой "Архитектура"
(2002 г.)[1],
а корпус сформирован "Урбанистикой"
(2008 г.). Обычно вопросы развития территорий и проблемы
развития городов рассматриваются по отдельности, однако
такой подход всё более расходится с реальностью. Дело не
только в том, что уже более половины человечества проживает
в городах, а в наиболее развитых странах доля городского
населения приближается к 8о, а то и к 90 %. Притом что население
России сокращается, горожане составляют абсолютное большинство
в столь разных регионах, как Псковская или Кемеровская область,
не говоря уже о Московской или Ленинградской областях. К
поселениям, в которых существенная часть жителей занята
сельскохозяйственным производством, всё менее применимо
понятие "село". Ещё одно поколение — и к
слову "деревня" в толковых словарях будет приписано
"уст.".
К этому процессу можно относиться различным образом, но
объективный процесс всеобщей урбанизации неумолим. Разумеется,
попытки ухода индивидов или небольших групп как можно дальше
от влияния города будут продолжаться, но этот вариант
эскапизма обречен на то, чтобы быть сугубо маргинальным
явлением. Мир движется к тому, что всё его население будет
городским. Мир уже таков: природные заказники, заповедники,
национальные парки будут, надо полагать, увеличиваться в
числе и в размерах, но это происходит именно потому, что
в их рекреационных возможностях всё более заинтересованы
те, чья основная деятельность осуществляется в городской
среде. Курорт, санаторий, туристический кемпинг, альпинистский
лагерь — все они представляют собой эманацию городской
среды в природное царство.
Сугубо городским порождением стал в своё время феномен
дачи. Городской является расширяющаяся в габаритах среда
формально загородных поселков. Интенсивное животноводство
и огородничество делят с пригородными жилыми массивами территории
с радиусом до сотни километров, они стали уже частью
городской цивилизации. Благодаря Интернету и глобальным
системам навигации любая точка земного пространства уже
ввязана в единую информационную сеть, в пределах которой
географическое положение этой точки играет существенно меньшую
роль, чем когда-либо ранее. Потребность в личном общении,
потребность периодически оказываться "на людях"
при этом не исчезает, и потому места интенсивного общения
человеческих масс, которые мы по традиции именуем городскими
центрами, всё в большей степени становятся центральными
узлами обширных населенных территорий.
Именно по этой причине целесообразно рассматривать территориальное
развитие и эволюцию города как органическое целое. У этого
целого долгая история, насыщенная конфликтами. Конфликты
и парадоксы, вроде того, что в силу слабости транспортных
коммуникаций перемещение от аэропорта до центра города может
занять больше времени, чем перелет за пару тысяч километров,
остаются и даже нарастают, но это типичный кризис роста.
Отчасти этот кризис вызван темпом, в котором развертывается
процесс перехода от индустриальной экономики к постиндустриальной,
но во многом этот кризис порожден слабой осмысленностью
феномена тотальной урбанизации. Она слабо осмыслена экспертами
в первую очередь, потому что над сознанием экспертов тяготеют
старые догмы, их интерпретаторами и журналистами —
во вторую, властями и горожанами — в третью.
Это универсальное явление. В Германии потребовалось два
десятилетия, чтобы осмыслить феномен Рурского района, превратившегося
из сосредоточения заводов в сгусток научной и культурной
работы как единого целого, в котором индивидуальность крупных
и малых городов не исчезла, но преобразилась. Европейский
союз с немалым трудом интеллектуально осваивает феномен
Базельской агломерации, где единым пространственным целым
становятся районы, входящие в три национальных системы —
немецкую, французскую и швейцарскую. Органичность Ванкуверской
агломерации (metropolitan area), где всё же удалось выработать
модель гармоничных отношений между самостоятельными муниципалитетами,
всё ещё остается обособленным феноменом. Экологическое сообщество
смогло убедить властные структуры и население в том, что
будто бы снижение плотности населения в грандиозных по площади
пригородах создает меньшую нагрузку на природу, чем концентрация
людей в городах масштаба Нью-Йорка, и это притом, что доказательства
противного буквально лежат под рукой. Пренебрежение историческим
знанием мешает осознать, что наиболее приближенная к идеалу
городская среда — это не порождение фантазии, обращенной
к неопределённому будущему, а реальный опыт, накопленный
в разные времена, будь то средневековая Венеция или
город Рестон, расположенный в получасе езды от Вашингтона.
С другой стороны, ностальгическое отношение к прошлому
мешает увидеть ценности, создаваемые настоящим, вроде того,
что, скажем, в США уже более четверти рабочих мест —
это места работы на дому, хотя этот феномен знаменует собой
радикальную реконструкцию и образа жизни, и качества среды
обитания.
Явление универсальное, но для России, мучительно сменяющей
один уклад жизни на какой-то другой, вдвойне важно осмыслить
собственное пространство как единое целое, регулируемое
развитием городов. Существенно понять, насколько наше прошлое
предопределяет рамки возможного и необходимого, насколько
существенно преодолеть заблуждения, накопившиеся за десятилетия
сначала советского догматизма, затем постсоветской имитации
либеральных доктрин и, наконец, эклектического соединения
первых со вторыми, столь характерного для последних лет.
Бесконечно важно уяснить, как, каким образом в ряде случаев
при работе над управлением территориальным развитием удаётся
создать точки уравновешенности между публичным благом и
эгоистическими интересами лиц, групп, корпораций и целых
муниципальных сообществ.
Похоже, что близок момент, когда административное сословие
страны, убедившись в тщетности построения стратегий развития
без погружения в реальность
жизни на конкретных территориях, сумеет осознать то,
что давно уже понято таким же сословием в развитых странах.
Остается надежда: прекратив отмахиваться от специалистов,
тщетно пытающихся убедить власть в том, что они способны
дать ей основу для выработки стратегий, власть сумеет выиграть
гонку со временем в условиях глобальной конкуренции, если
поставит перед специалистами по управлению территориальным
развитием открытую задачу. Тем важнее, чтобы к моменту,
когда разочарование в технократических шаблонах планирования,
разорванного по ведомственным "квартирам", перейдет
в прозрение, ядро специалистов успело сложиться.
Попытка продвинуться к такому пониманию составляет предмет
этой книги. Как представляется, сорок лет осмысления эволюции
поселений дают автору право предъявить персональный образ
урбанизации и освоения городской среды в их динамике. Речь
об активном размышлении, означающем освоение профессиональной
литературы в соединении с непосредственным опытом взаимодействия
с властями разного уровня, с экспертами, с общественными
деятелями, с жителями столиц и малых городов. Если в результате
знакомства с содержанием этой работы читатель захочет продолжить
изучение проблем освоения территорий самостоятельно, цель
автора будет достигнута. При всём обилии информационного
"шума" в Интернете в его недрах, в особенности
на англоязычных сайтах, есть огромный объем дельных материалов
— от добротной эссеистики до официальных документов
по теме.
|
