Пространство инноваций

Немногим менее ста лет назад в Советской России была выдвинута сверхзадача: преодолеть её отсталость по отношению к наиболее развитым странам Запада. Варварскими средствами, с огромными потерями человеческого капитала эта задача была в целом решена. Энергии рывка хватило до конца 1960-х годов. В современной России сложилась похожая ситуация. Именно об этом говорил Президент Д.А. Медведев, называя вещи своими именами: «Отсталое сырьевое хозяйство, которое в современном смысле слова экономикой назвать можно лишь условно». Глобальный кризис только обострил эту проблему, поставив перед страной задачу сочетания политики противодействия кризису и политики поощрения инноваций.

России удалось смягчить последствия кризиса, пришедшего извне, однако, чтобы преодолеть отсталость хозяйства — а это внутренний структурный кризис с почти полувековой историей, — необходим решительный прорыв в будущее. Этот прорыв предполагает наличие воли субъектов модернизации, из которых именно государство сегодня должно взять на себя основную ответственность, а также стимулов к смене ролей субъектов, осуществляющих одновременно и модернизационные шаги, и попытки внедрить инновационную модель развития. Это означает необходимость реструктуризации пространства развития.

Говоря о пространстве инноваций, важно принять во внимание, что мы имеем дело по преимуществу с плотной средой противодействия какому бы то ни было нарушению status quo, укоренившегося и окрепшего за последнее десятилетие. Более того, установка на инновации вступает в острое противоречие с российской традицией, закрепленной в классической литературе. Пушкин мечтал о том, что «шоссе Россию там и тут во все концы пересекут, и заведет Крещеный мiр на каждой станции трактир». Трактиры появились, с шоссе дела хуже, но главное — ничуть не устарели горькие строки А. Энгельгардта, постоянно недоумевавшего: почему крепкие крестьяне, долго присматриваясь к успеху его агротехнических новаций, норовили их заимствовать, тогда как среди помещиков подражателей не находилось.

Вот и сейчас среднего масштаба предприниматели явно нацелены на модернизацию путем заимствования готового западного продукта. Редкие малые компании, в первую очередь в сфере IT или услуг, демонстрируют способность к реальным инновациям, если им удается разжиться толикой средств и, как в Томске, найти опору в развитой университетской среде. Крупнейший бизнес, будь то в газонефтяной сфере, в жилищном и дорожном строительстве или в автостроении, готов об инновациях рассуждать, но особого рвения воплотить их в жизнь не выказывает.

Пространство сопротивления инновациям нуждается в картировании уже по той причине, что оно несоизмеримо обширнее, чем пространство инноваций, свернутое до небольших обособленных очагов. Инновации всегда означают риск, тогда как минимизация рисков являет собой основу жизненных стратегий подавляющего числа российских акторов — и в бюрократии, и в бизнесе. Тому есть вполне правдоподобные исторические объяснения, но важен факт. В анализе нуждается не некое абстрактное «руководство» — целесообразно осуществить восхождение от фундамента — от места обитания людей.

Местное сообщество на уровне муниципальных районов, отстоящих от крупного городского центра, деморализовано, отчасти пауперизовано. Оно готово склониться перед властью столичного колонизатора, но всеми силами подавляет индивидуального предпринимателя — и местного, и пришлого. Малому бизнесу дышать дают, перед крупным инвестором, если таковой объявится, прогнутся, но средняя фирма с инновационными амбициями здесь не удержится.

Статус городского округа открывает некоторые шансы — монополизм в этом случае обычно подорван, и, как пример, вовсе не удивительно обнаружить крупнейшего российского производителя компьютерных игр в Светлогорске Калининградской области. Мини-наукоград Кольцово в Новосибирской области (самодеятельный технопарк, развивающийся при содействии губернской власти), наукограды Пущино и Обнинск, часть наукоградов Московской области, Особая экономическая зона в Томске — важнейшие точки роста инновационной экономики, но их очень мало. Так, к сожалению, ментальный климат в десятке ЗАТО Росатома, при номинальной мощи человеческого капитала, имеет все признаки глубокого, пафосного консерватизма.

Крупные города, большинство из которых имеет статус региональной столицы, создают условия для известного баланса сил под протекторатом регионального начальства, которое по традиции с уважением относится к осколкам советской индустриализации, покровительственно — к университетам, но которому роль среднего бизнеса с его инновационным потенциалом, как правило, не ясна. Согласно анализу так называемых стратегических планов развития, под развитием почти всегда подразумевается некий план мероприятий, нацеленных на количественный рост. Об инновациях охотно говорят, но любая попытка обсуждать миссию её возможных носителей, а тем более необходимую модернизацию управления, как показывает практика, вызывает глухое отторжение.

Наконец, вершину пирамиды образует Москва, к которой подтягивается Петербург. Управляемая как поместье, Москва являет собой воплощение консерватизма, реализует мечтания позапрошлого века под видом развития, и роль лидера инновационного развития в нынешнем виде ей явно не по плечу.

Представляется очевидным, что роль ведущего игрока в деле модернизации управления, без которой обсуждение инновационного развития неперспективно, наряду с отдельными точками роста приняли на себя торговые сети. Если до недавнего времени поле их деятельности ограничивалось столицами и городами-миллионниками, то теперь они распространили свою активность на все крупные города, а некоторые их них, такие как «Магнит», «Села» и «Метро», все шире внедряются в малые города, привнося в них новые технологии работы и новый стиль жизни. Масштабные проекты в области освоения сырьевых ресурсов и реконструкции транспортной инфраструктуры — в областях, где инновации входят в жизнь с большим трудом, несомненно, сохраняют свою значимость. Однако проблема заключается в том, что наиболее динамичному, наиболее подготовленному к инновациям среднему бизнесу до сих пор уделяется незаслуженно мало внимания в представлениях о развитии страны — представлениях как правительственных чиновников, так и ученых-экономистов. Между тем и в кризисный период именно средние предприятия показали и доказали свои возможности. Достаточно сказать, что в 2008 году, когда общий индекс промышленного производства сократился на 20%, почти половина из 22 тыс. компаний среднего масштаба продемонстрировала рост на треть и подавляющее большинство таких компаний завершили год с чистой прибылью. Самое главное заключается в том, что деятельность средних по масштабу компаний сохраняет тесную связь с городами базирования и именно от этих компаний можно ожидать развития филиализации и диверсификации рынка труда в средних и малых городах. Это задача первостепенной важности, без решения которой под вопросом оказывается само существование множества малых городов (и не только так называемых моногородов), а с ними — и агрокомплекса, которому без развития услуг и формирования разнообразия видов деятельности удержать молодежь не удастся.

Мы обоснованно ставим задачу относительного выравнивания базисных условий существования людей в разных частях страны за счет перераспределения ресурсов между регионами через федеральный центр, но развитие по самой своей природе неравномерно. Инновационное развитие — тем более имело и будет иметь локализованный характер. Следовательно, задача государства и на федеральном, и на региональном уровне состоит в том, чтобы, во-первых, продолжить политику поддержки малого бизнеса, во-вторых, всемерно укреплять точки роста среднего бизнеса, и в-третьих, развивать инфраструктуру развития малых предприятий инновационно-внедренческого типа до уровня средних предприятий.

Особого внимания заслуживает задача государственной поддержки разрозненных усилий по формированию сетевых, кластерных структур предпринимательства, способных охватить и соответственно приумножить ресурсы всё ещё чрезмерно замкнутых в себе регионов. Позитивные результаты такого типа объединений очевидны в тракторном машиностроении, но такого типа конструкций явно недостаточно. Понятно, к примеру, что кооперативные возможности всей Южной Сибири для воссоздания отечественной фармацевтики на порядок превышают возможности компаний, оперирующих в одном регионе, даже если речь идёт о крупных компаниях.

Опорным пространством инноваций должна стать высшая школа, при условии органической связи обучения, исследований и инновационных внедренческих фирм. На это нацелена программа создания федеральных и исследовательских университетов, что предполагает активное вовлечение в данный процесс региональных властей. К этому стремятся в Калуге, в Калининграде, но в целом ректорский корпус склонен держаться в стороне от «мирских» забот регионов и городов. Следует осознавать, что федеральный университет — это не статус, а функция, исполнение которой в необходимом объеме будет обеспечено лишь при том ключевом условии, что его деятельность направляется на развитие обширного макрорегиона, будь то Арктика, Поволжье, Юг или Дальний Восток.

Что остается в пространстве инноваций, кроме ведомственной бюрократии, в которой уклонение от личной ответственности достигло высот совершенства? Госкорпорации? Время покажет, но они пока столь грузны, что одна лишь инвентаризация рыхлого хозяйства поглощает большую часть усилий их руководства, а финансирование инновационных разработок крайне скудно.

Лишь нарушив рассечённость созидательной деятельности по отраслям (ведомствам) и раскрыв в поле инноваций модернизируемые университеты, создав инфраструктуру венчурных фондов поверх региональных границ, мы имеем шанс вывести инновационную деятельность из «ниш» и «щелей», в которых она еле теплится в настоящее время. Назначить места инноваций невозможно, но можно и должно создать счетное число центров фокусировки для сил, нацеленных на инновационное развитие. Формирование по меньшей мере трёх специализированных площадок, функцией которых стало бы функционирование постоянно действующей «ярмарки» как реальных инноваций, так и инновационных проектов, представляет собой задачу ближайших лет. Одну из таких площадок, способных открыть ресурсы регионов Европе, с наибольшим успехом можно сформировать в Калининграде, где для этого есть возможности логистического обеспечения. Другую — во Владивостоке, логистические возможности которого расширятся благодаря АТЭС. Наконец, третью — непременно в Москве. Эта третья площадка, подхватив традицию ВСХВ—ВДНХ, должна стать ведущим «клубом» коалиции за инновации, к которой, по мере становления, смогут подключаться федеральные университеты, бизнес-ассоциации и те из особых экономических зон исследовательского и внедренческого типов, что докажут свою эффективность в обозримом будущем.

Не менее важна отладка института стратегического планирования в масштабе макрорегионов, с системным учетом глобального контекста как инструмента инновационного развития. Речь идет не о воссоздании советской модели схем размещения производительных сил, когда во главу угла ставится сугубо технократический подход, а о целостном рассмотрении всех ресурсов, и в первую очередь человеческого капитала. Решение этой задачи нуждается прежде всего в принципиальной реконструкции статистических исследований, неполнота и чрезмерная обобщенность которых по регионам стала серьёзным препятствием для информационного обеспечения действий государства и бизнеса. Наконец, на первый план со всей очевидностью выступает необходимость реконструкции системы экспертизы, в нынешнем виде излишне привязанной к ведомствам, а потому разрозненной и слабой.

Сделаны только первые шаги на пути к формированию полноценных саморегулируемых организаций, для их вхождения в стадию эффективного функционирования потребуется ещё несколько лет; ограниченность ресурсов в руках региональной власти позволяет рассчитывать лишь на весьма ограниченные по масштабу самостоятельные попытки строить систему узлов инновационного развития. Следовательно, как и прежде, инициативу и связанные с ней затраты придется взять на себя федеральному центру.

Решение названных задач в течение ближайших двух-трёх лет является обязательным условием формирования каркаса для пространства инноваций, что открывает шанс для преобразования недостаточно отрегулированного хозяйства России в полноценную экономику.