| В
процессе возведения новых зданий, а то и на стадии предшествующих тому слухов,
между властями, инвесторами и нами, простыми гражданами, нередко складываются
не самые безмятежные отношения. Разрешить подобные трения призван посредник, многоопытный
эксперт, чьи трудные обязанности уже многие годы успешно выполняет профессор Московского
архитектурного института, доктор искусствоведения Вячеслав Глазычев. — Вячеслав
Леонидович, вы, пожалуй, одним из первых в нашей стране освоили должность, о которой
прежде никто и не ведал. Сразу же возникает вопрос: а насколько она «перекликается»
с вашей основной профессией — архитектурой? Глазычев В.Л.: Конечно,
быть экспертом — значит, работать в межпрофессиональном поле. Нужно обладать познаниями
в области социологии и культурологии, чего, кстати, часто не хватает ни юристам,
ни менеджерам, берущимся за наше дело. Без этого трудно грамотно выстроить отношения
между людьми или их группами, отстаивающими порой самые противоположные интересы.
Быть архитектором при этом совершенно недостаточно. Но и первая моя профессия
тоже оказывается востребованной: она помогает видеть город как целое, а на его
фоне лучше понимаются межчеловеческие отношения, которые разворачиваются в измеримом,
живом и ощутимом пространстве. — Роль ваша миротворческая по своей сути.
Но всегда ли вам удается «впрячь в одну телегу коня и трепетную лань»? Глазычев
В.Л.: Не всегда. И в основном из-за профессиональной неграмотности, а
то и откровенной наглости инвесторов, что и служит причиной большинства конфликтов.
Вспомним скандальное начало так и несостоявшегося строительства жилых домов по
Ленинскому проспекту, там, где он соседствует с Нескучным садом. Я тогда руководил
экспертизой по просьбе Москомприроды. На первый, неискушенный взгляд, жильцы,
препятствующие новому строительству, отстаивали благое дело. Но парадокс был в
том, что дома, возведенные вдоль Нескучного, могли бы стать щитом, спасающим зелень
от постоянной «газовой атаки» со стороны перегруженной автомагистрали. Говорите,
что в этом случае москвичи, вселившиеся в новые дома, приняли бы её на себя? Здесь
уже другой вопрос, напрямую обращенный к строителям, которые сегодня вполне способны,
воспользовавшись соответствующим остеклением и современной вентиляцией, избавить
жильцов от проникновения в их квартиры выхлопных газов с Ленинского проспекта.
Казалось бы, это строительство оборачивалось выгодой и для инвесторов, и для новоселов,
и для Москомприроды, чьи интересы, не до конца разобравшись в них, влобовую и
искренне отстаивали жители района. Инвестору бы в пору вложить незначительные
средства в так называемую разъяснительную работу, которую следовало провести с
ними: успокоить их, познакомив с выводами экспертов. Может быть, в чем-то пойти
и на мелкие уступки, потратив невеликую сумму на местное благоустройство. Но инвестор
шел напролом, должно быть уверовав в магию имен тех, кто благословил это строительство.
Кончилось тем, что по решению суда его пришлось свернуть, котлован был засыпан,
а выхлопные газы продолжают атаковать Нескучный сад. Инвестор потерял огромные
деньги, а если смотреть в корень, то проиграли все. И только потому, что вхождение
нового в старое чаще всего не рассматривается как задача социальная, предполагающая
деликатную работу с людьми. — Мне кажется, примером такой сверхделикатной
работы может служить ваш рассказ о Набережных Челнах середины 80-х годов.
Глазычев В.Л.: Этот город в ту пору был, по существу, огромной
промышленной слободой, состоящей из многоэтажных жилых зданий, собранных в так
называемые комплексы, между которыми лежали пустыри. Во всем этом административном
образовании остро не хватало городского начала. Чем можно было его восполнить?
Это следовало понять не столько мне, сколько самим горожанам. И тогда было решено
провести такой эксперимент: ко всем местным школьникам десяти, одиннадцати лет
обратились с просьбой сделать рисунок на тему: «Мой город». Из полутора тысяч
рисунков отобрали сотни полторы наиболее содержательных, которые составили выставку,
развернутую в фойе Дворца культуры КамАЗа. Проходя в зал, невозможно было её миновать.
И представьте себе, это сильно сработало: взрослые люди будто впервые увидели
город, в котором живут, увидели глазами своих детей. Мало кто мог предположить,
что с этой выставки все начнется: пусть на первых порах обходилось без масштабных
изменений, но благоустройство стало с того времени постоянной заботой и городских
властей, и руководителей предприятий, впредь уже обращавших внимание на то, что
не представляет прагматического смысла, но необходимо по-людски, сугубо эстетически,
и что было замечено детским глазом. Кстати, самые простенькие фонтаны в Набережных
Челнах появились именно тогда. И то, что сегодня здесь множество фонтанов, выполненных
впоследствии профессиональными скульпторами из Казани, объясняется давнишним движением
за благоустройство, что начиналось с памятной детской выставки. — Интересно,
что сам факт участия детей в решении важной городской проблемы совершенно снял
конфликтные ситуации, от чего, как правило, бывают не свободны взрослые при решении
своих насущных задач. Глазычев В.Л.: Как снять конфликт
— это одна из основных моих забот. А для того необходимо вникнуть, говоря профессионально,
в ресурс территории. Ведь инвестор нередко воспринимает её как мертвое пространство,
в которое он пришел «вдохнуть жизнь». И начинает себя вести, хоть и простору много,
как слон в посудной лавке. А после удивляется конфликтам с местными жителями.
По-другому бывает, когда с первых шагов к делу подключается эксперт. Так, мною
с коллегами выполнялась работа для группы молодых предпринимателей из Омска, получивших
в аренду большой участок городской земли, на которой ещё с дореволюционного времени
размещалась воинская часть. Перед ними встал наипростейший вопрос: а что на ней
делать? Без понимания городской среды, без знания настроений жителей прилегающих
улиц, что, того и гляди, «поднимутся с дубьем», невозможно грамотно выстроить
сценарий жизни, которая должна возникнуть на новой территории. Потом этот сценарий
будет передан архитекторам… Понадобилось провести глубокую и интересную исследовательскую
работу. И уже в соответствии с нею предприниматели осваивали свой немалый участок.
Для начала мы предложили организовать на пустыре новогоднюю елку, которая быстро
окупила себя. Затем пустырь осваивался шаг за шагом, когда вместе с бизнес-центром
здесь возник спортивный комплекс, сразу же привлекший к себе местное население.
А теперь там и гостиница построена. И всё это приносит предпринимателям постоянный
доход. Окрестные жители в них признали достойных соседей, да и власти им благоволят.
Следовательно, тот бесконфликтный опыт обычно болезненного освоения пустыря посреди
обтекающего его, отдельно от него живущего города, оказался вполне успешным. Или
вот другой, уже совсем недавний пример того, как работа эксперта может помочь
в решении задачи со многими неизвестными. В Рузаевском
районе, что в Мордовии, сложилась драматическая ситуация. Здесь от лучших
времен осталась школа, рассчитанная на 400 учеников, а их на сегодня — всего 120.
Дорого и невыгодно её содержать. Рядом расположена больница, чей медперсонал —
30 человек. Хорошее здание, кроме косметического ремонта, ничего не требует. Да
вот незадача — больнице не хватает пациентов. Тоже, выходит, содержание её — сплошной
убыток. Итак, что школа, что больница — два минуса. А нельзя ли их превратить
в плюс? Собрались вместе с районной администрацией, членами поселкового совета,
главным врачом больницы и директором школы. Проанализировали создавшееся положение
и поняли, что единственно верный выход из него — создание
лечебно-учебного профилактория для всего района. Это решение тут же было принято
районной администрацией. И вот такого рода мини-проекты для меня особенно ценны,
потому что помимо реальной выгоды они вселяют в людей надежду на лучшее, избавляя
их от привычной уже безысходности. — А может быть, для пущего оптимизма
следовало бы наших людей заинтересовать самостоятельным решением собственных проблем,
хотя бы на уровне территориальных общественных самоуправлений или районных собраний.
Вспомнил о том, поскольку вы когда-то занимались этой проблемой. Глазычев
В.Л.: Я теперь очень сдержанно отношусь к словам из лексикона представителей
властных структур, если те начинаются с «само-». Вокруг самоуправления накрутили
много вздора. Нельзя однажды объявить группе случайных людей: «А вот теперь управляйте
сами». Из этого до сих пор ничего хорошего не получалось. Почти во всех крупных
городах мира самоуправление работает плохо. В малых и средних городах оно более
удается. Что же касается районного собрания, то оно в нынешнем оформлении, по-моему,
лишено перспектив. Нужно, чтобы население знало: глава собрания имеет реальную
функцию, реальное дело, реальный бюджет. Сегодня же он ничем не распоряжается.
Собрание должно контролировать расходование средств и утверждать районный бюджет.
Но оно от этого отстранено, да и само фактически не имеет никаких средств. В результате
люди воспринимают все, что связано с районным собранием, как игру, и в ней участвовать
не хотят. Поэтому во многих районах собрания так и не были выбраны: народ просто
не пришел голосовать. — Вы участвовали в качестве эксперта в работе комиссии
конгресса США по муниципальному жилью и, в частности, хорошо знакомы с организацией
самоуправления в Вашингтоне. А как у них? Глазычев В.Л.: Сколь
ни удивительно, но Вашингтон не так уж и давно был своего рода советским городом
— он управлялся Конгрессом. Лишь в 80-е годы, чуть раньше, чем у нас, здесь был
избран городской совет и мэр, принявшие, с моей точки зрения, мудрую схему, основу
которой составили «соседские согласовательные
комиссии». В каждую из них вошли семь человек, избранных 11-12 тысячами жителей
отдельных микрорайонов. У комиссий три права: выражать своё мнение по поводу любой
инвестиции, осуществляемой на подведомственной им территории, с которым вышестоящие
власти вынуждены считаться; получать своевременную информацию обо всех законодательных
инициативах, выдвигаемых в масштабе города, и доводить до властей своё отношение
к подобным нововведениям; тратить небольшую субсидию из городского бюджета на
самостоятельную деятельность. Деньги эти, по американским меркам, ничтожные —
1,5 тысячи долларов на одного члена комиссии в год, который их расходует, например,
на проведение выставки кактусоводов, на ремонт уличных скамеек и прочие мелкие
заботы, но ни в коем случае не на собственную зарплату — ведь он выполняет общественную
работу. На мое недоумение в связи с такой мизерной суммой автор закона о соседских
согласовательных комиссиях, по-моему, прекрасно ответил: «Нет
лучшего способа приучить людей к взаимодействию и выработке согласованных решений,
чем предоставив им возможность решать, как рациональней потратить не свои деньги».
Я думаю, нам бы в первую очередь этому-то и следовало учиться — выработке правил
взаимоотношений между деловыми людьми, когда не принято продавливать решение,
а необходимо убедить всех, что оно справедливо и разумно. — Чем в основе
можно объяснить, что в Вашингтоне за короткий срок смогли наладить самоуправление?
Глазычев В.Л.: Да потому что там умеют отстаивать, говоря
экономическим языком, стоимость недвижимости на территории каждого микрорайона.
Необходимость этого понимают как члены соседских согласовательных комиссий, так
и их избиратели. Поскольку, если их общему хозяйству будет нанесен урон (предположим,
неправильно размещена парковка и т.п.), то пострадают все: стоимость жилья каждого
горожанина там, где допущена подобная ошибка, уменьшится. Вот через такие примеры
и можно воспитать культурного собственника. Однако для нашей страны нельзя предложить
единую схему самоуправления. Допустим, Адыгея и Коми-Пермяцкий округ — это две
разные планеты. — И всё же американский опыт может нам пригодиться?
Глазычев В.Л.: И из американского, и из европейского, и иного
другого можно почерпнуть полезное. Нужно только всё это пропустить через собственные
мозги. |
