|
— Проблема выкупа земли обсуждается достаточно долго,
что является важнейшими препятствиями для принятия принципиальных
решений?
Глазычев В.Л.: Если говорить о техническом препятствии
номер один, то это, по-прежнему, отсутствие делениации между землями
федерального, регионального и муниципального пользования, владения
и распоряжения. Это не сделано нигде, я не знаю пока, во всяком
случае, ни одного субъекта или муниципалитета, где бы это было
выполнено. Поэтому возникает спор, кому что принадлежит и какими
обременениями отягощен тот или иной участок.
Но, на мой взгляд, вся эта история несколько странная ещё по
одной причине. Потому что наличие и владение землей-собственностью
абсолютно не является критерием развития чего бы то ни было. Долговременная
аренда земли является нормой во многих странах, была нормой и
в России. И на самом деле это искусственно раздутая проблема.
По настоящему она жёстко стоит только в городах, где я был противником
приватизации земли, потому что она создаёт бесконечное число проблем
в будущем для развития города. И без особого чёткого перспективного
стратегического плана,
в котором должны быть определены направления, зоны развития и
так далее — выделить участки для приобретения в собственность
— это значит закрыть городу возможность развития. К сожалению
весь этот разговор был «взвинчен» классическим либеральным крылом
уже давно, как будто это было главным препятствием развития в
стране, хотя это не так.
Но если отвечать просто — кадастр не закончен, нет мотивированного
предмета для приватизации или выкупа.
Есть второе, очень важное препятствие. Предоставлено было решать
субъектам Федерации, какова продажная ставка по отношению к базовому
земельному налогу, поскольку там очень большой разлет. Её часто
завышают, исходя из принципа: мне кажется, что это дорого. Настоящей
рыночной оценки земли не было, она все время назначалась сверху.
А это отбивает охоту, прямо скажем.
— Отбивает охоту для её приобретения?
Глазычев В.Л.: Конечно, это задранная величина,
поэтому люди будут ждать, когда она упадет. А упасть она может
только в том случае, если будет выставлена по-настоящему на открытые
торги, но я ещё не знаю у нас таких примеров.
— Какова Ваша оценка данных предложений Правительству
и почему проект закона, касающейся ставок выкупа и аренды земли
под приватизированными предприятиями, воспринимается в экспертном
сообществе негативно?
Глазычев В.Л.: Дело в том, что эта ситуация может
предприятия подрубить совершенно, потому что у предприятий средств
едва хватает на дорожающее сырье и растущие обязательные платежи.
И возражения наверняка связаны с тем, что, как всегда, широкого
обсуждения с заинтересованными лицами не было. Имела место узкая
экспертная проработка без обращения к широкому кругу подлинных
экспертов, которые по настоящему могут скалькулировать, что реально,
что сегодня совсем не нужно делать и т.д.
— Какие поправки было бы целесообразно предложить правительству,
а какие положения, по Вашему мнению, не могут быть изменены ни
при каких условиях?
Глазычев В.Л.: Дело в том, что существует множество
практических ситуаций, которые чрезвычайно варьируют от территории
к территории, от региона к региону и по биохимическим свойствам
почвы, и по климатическим условиям, и по многому другому. Невозможно
все прописать в рамках универсального федерального закона. Надо
было бы, на мой взгляд, идти в логике тех же Соединенных Штатов,
у которых это право отдано регионам. Пытаться здесь решить одинаково
ситуацию для, условно говоря, Дагестана и Архангельской губернии,
к чему постоянно склонно правительство, чрезвычайно рискованное
дело.
Поэтому без широчайшего спокойного экспертного обсуждения на
местах, а не только в узком кругу и поправки невозможно определить.
Я, например, недавно был связан с процессом внесения поправок
в Жилищный кодекс в рамках общественного совета при Минрегионразвития.
Чем закончилась очень серьёзная двухмесячная работа двух рабочих
групп этого совета? Целостной концепцией корректировки кодекса.
Сам принцип поправок неверен, потому что предполагается изменить,
например, какой-то подпункт какого-то пункта какой-то определённой
статьи. И возникает вопрос — какой статьи, в какой связи, в каком
контексте? Депутаты штампуют поправки не вникая, а на комиссиях
и комитетах, на которых это рассматривается, говорить о том, что
возможно всерьёзэти поправки обсудить со всеми вторичными и третичными
последствиями просто не приходится. Они слишком завалены бумагами,
а настоящего экспертного обслуживания Госдумы как не было, так
и нет.
— Означает ли подготовка данных документов то, что государство
берет курс на легализацию собственности?
Глазычев В.Л.: Да, несомненно. Это действительно
курс на легализацию собственности и единственно возможная вещь
признать в большинстве случаев де-факто то, что есть. Опять же,
закон сам достаточно глупо выстроен, как пример, 500-метровая,
50-метровая зона. Огромное число городов в мире, где дома просто
опускаются стенами в воду: Амстердам или Венеция, весь вопрос
в том, какой при этом в них санитарный режим должен быть и как
следить за ними. А пытаться расчистить тысячи домовладений по
стране невозможно. Отсюда вывод — махать дубинкой не очень продуктивно.
— А как Вы считаете, будут какие-то изменения в системе
налогообложения следовать за этим законом?
Глазычев В.Л.: Конечно будут. И обязательно будет
повышение ставки земельного налога, что, в принципе, правильно,
но важно, с какой скоростью и насколько будет учитываться реальная
платежеспособность регионов. Эти ставки разные по регионам и даже
по районам внутри региона, по поселениям внутри района. Здесь
больше всего я боюсь введения усредненных ставок. Это не тот вопрос,
который для разлапистой, огромной и очень разномастной страны
можно решать в рамках единого федерального закона. Он может быть
только рамочным, а определение, уточнение, конкретные ставки,
величины должны быть предметом сложной борьбы интересов в региональном
и муниципальном масштабе. Это то, в чем я глубоко убежден.
— В прессе присутствует заявление, да это прописано и
в законопроекте, что в случае перепрофилирования предприятий придётся
доплачивать до рыночной стоимости за землю. Соответствует ли это
намерениям правительства, преследует ли правительство именно эту
цель?
Глазычев В.Л.: Это надо спрашивать у правительства.
Само понятие о перепрофилировании взято вообще из позавчерашнего
арсенала, потому что совершенно естественно, что перепрофилирование
может означать как минимум три разные вещи. Одно дело, если я
выпускал танки, а теперь выпускаю трактора. Это перепрофилирование,
но оно не меняет ничего сущностно ни в числе занятых, ни в системе
подачи грузов, вывоза груза и так далее. Второй вариант. Если
я производил трактора, а начал выпускать игрушки. Это тоже перепрофилирование.
Но дайте мне возможность раскрутить это новое производство, а
не бейте меня по голове увеличением ставки. И, наконец, если я
вместо цехов ставлю жильё, как сейчас часто происходит, или казино,
или коммерческие склады, это уже другой вопрос. Здесь действительно
низкодоходное использование земли, сменяется высокодоходным, гарантированно
высокодоходным и тогда доплата оправдана. Но из единого центра
вы не можете разглядеть каждую конкретную ситуацию, это вопрос
уже муниципального горизонта и нечего в него лазать с федеральной
кафедры.
— Какой тогда вывод?
Глазычев В.Л.: Вывод такой, что сама техника правового
обеспечения как была нарушена по отношению к здравому смыслу,
так и остается. То есть, разграничение полномочий продекларировано
у нас очень широко, административная реформа на это направлена,
но в нормотворчестве этот принцип никак не хотят применять, не
лезть в чужие огороды. Муниципальные огороды не есть дело федерального
правительства.
— То есть, все эти ставки — пустой разговор?
Глазычев В.Л.: Он не пустой, но он не может быть
универсальным. Может, конечно, но ничего хорошего из этого не
будет, вот и все.
— Власть боится, очевидно, отдать этот вопрос на откуп
регионам?
Глазычев В.Л.: В том то и дело, это не власть,
это именно правительственная идиосинкразия, которая больше всего
боится, что, не дай Бог, если она не будет рулить каждым колесом
по отдельности, то телега не поедет. Да поедет!
|
