|
Огорчительной особенностей нашего
интеллектуального климата является тот факт, что вещи не то
что маргинальные, но вовсе ничтожные, вроде творческого союза
Касьянова с Хакамадой, занимают место на первых полосах, тогда
как вещи и впрямь важные занимают одних лишь экологов. Водный
кодекс РФ только что был принят Государственной Думой в окончательном,
третьем чтении, но информагентства и газеты уделили этому событию
по одной строке. А между тем тот факт, что закон был принят, несмотря
на протесты десятков природоохранных организаций, несмотря на
согласованное заключение
двух комиссий Общественной палаты РФ, куда важнее, чем заведомо
пустые спекуляции на предмет вероятного Преемника. С одной стороны,
не привыкать: Васьки слушают, да едят не первый день. С другой
— ни разу ещё тотальное пренебрежение общественным мнением
не касалось столь всеобщего блага, как вода, без которой ни богатому,
ни бедному, ни пешему, ни конному шагу не ступить.
По нашей земле, наряду с заросшими травой полями, так много бесхозных
прудов и усохших мелких водохранилищ, что возражать против приватизации
прудов или обводненных карьеров вместе с участком земли, который
либо нужен кому-то, либо нет, может уж только пурист. Конечно
огорчительно, что законом не оговорен сервитут — право окрестных
жителей пользоваться этим водоемом, то есть такого права у них
не будет. Такое в России уже встречается, но пока это чистое самоуправство.
Теперь будет по закону.
Куда важнее другое.
В начальных статьях много хороших слов, в том числе то, что речной
бассейн является ключевой учётной единицей, но, несмотря на многочисленные
протесты экспертов, кодекс отринул необходимость создания Бассейновых
управлений. Вместо них — Бассейновые советы с сугубо рекомендательными
функциями. Цена таким совещательным органам, как известно, грош
в базарный день. При этом Федерация фактически отказывается от
контроля над внутренними водами страны. Вода в реках, как известно,
течет, но единая река режется на отрезки сообразно административным
границам между субъектами Федерации. В переводе на язык практики
это означает, что жители города, расположенного ниже по течению,
будут подавать иски об ущербе за загаженность питьевой воды властям
своего региона, хотя отравителем может быть предприятие совсем
другого субъекта Федерации. Тяжбы такого рода могут тянуться годами,
с вполне предсказуемыми социальными последствиями.
В полном соответствии идеологеме, которую подчиненные Г.О.Грефа
трактуют как символ веры, кодекс трактует воду исключительно как
имущество, без затей распространяя на общее благо Гражданский
кодекс. Соответственно, разрешительный порядок предоставления
"водных объектов" в пользование заменен исключительно
договорным. Мягко, без акцентировки на это внимания, практически
устранен водный налог, так что какие-либо затраты на восстановление
"водных объектов" становятся проблематичными. Более
того, кодекс вводит обязательность аукциона на право водопользования.
Попробуйте вообразить аукцион, на котором нищий муниципалитет
или сельскохозяйственное предприятие, над которым висит дамоклов
меч банкротства, будут выглядеть на аукционе! В кодексе есть утверждения,
будто использование воды для питьевых нужд остается приоритетным,
но, несколько зная наши нравы, нет сомнения в том, что они повисают
в воздухе. В кодексе есть звонкие слова о недопустимости монополизма,
но они повисают в пустоте.
Немного нужно воображения, чтобы представить, к чему ведет право
передачи контракта водопользования третьим лицам, особенно в засушливых
районах. Скупив договоры, или подкупив муниципалитет, крупный
агрохолдинг сможет преобразиться в лэндлорда, продающего воду
по капле бедным соседям. Заверения, что все такого рода сделки
допускаются исключительно при одобрении властью, открывают потенциально
заинтересованным лицам такие глубины разгула коррупции, о которых
им ранее можно было только мечтать. Авторы Кодекса в школе явно
не учились, и не знают, что подземные воды в подавляющем объеме
суть те же поверхностные воды, просочившиеся в грунт. В отличие
от, скажем, американских своих учителей, которые в "Акте
о чистой воде" жёстко регламентируют местоположение, мощность
и нагрузки на водоносный горизонт сооружений для откачки вод из
скважин или колодцев, наши авторы заленились и… попросту отнесли
всё, что относится к подземным водам к ведению Закона о недрах.
Заодно в законе о введении кодекса его авторы без затей внесли
поправки в уже действующие кодексы, в каких могут разобраться
только специалисты, которым хватило сил выяснять, какое именно
содержание скрыто за формулировкой "в
кодексе таком-то убрать статью такую-то". А между
тем одним махом устранены важные инструменты планирования в городах…
Особенно впечатляет то, что, в отличие от, скажем, Лесного кодекса
или Закона о недрах, где лоббистские интересы почти прозрачны
и расшифровываются без особого труда, в Водном кодексе трудно
усмотреть внятный интерес крупных игроков. Весь ужас в том, что
это, скорее всего, прямое следствие почти религиозного схематизма:
рынок, так рынок, контракт, так всюду контракт, аукцион, так везде
аукцион. Это, если хотите, высшая форма концептуального искусства,
сравнение с которой выдерживает разве что подвиг Христо, упаковавшего
в пленку целый берег Австралии (впрочем, на короткое время). Любопытно
и то ещё, что именно такая концепция закона принята сейчас, когда
в объединенной части Европы дошли уж до того, чтобы признать:
общественное благо выше коммерции. Вода, дефицит которой в Европе
ощущается все острее, не может трактоваться исключительно как
товар. Не может — и уже не трактуется: ранее приватизированные
территории в водоохранных зонах водоемов систематически выкупаются
у владельцев, поступая во всеобщее и бесплатное пользование, подчиненное
строгим регламентам. Уж на что рыночный народ янки, но ведь публичный
контроль над использованием водных ресурсов блюдут жёстко, и нарушения
карают жестоко — штрафы достигают 25 тысяч долларов в день, что
чувствительно даже и для корпораций. Наш же кодекс готов наказывать
тех, кто отбирает воду в объеме, превышающем договорной, лишь
пятикратным размером платы за воду по контракту.
Ученики явно превзошли учителей.
Последний редут — Совет Федерации. И речь не о правке деталей
усилиями согласительной комиссии. Речь о самой концепции закона.
Есть шанс, что у сенаторов достанет мужества отклонить Водный
кодекс в его нынешнем виде.
|
