|
Чтобы понять, что будет с Москвой в недалеком будущем,
достаточно приглядеться к иным зарубежным мегаполисам. Целые их
части под вздохи бессильного сожаления неуклонно превращаются
в трущобы. В других же люди учатся жить разумно, не лишая себя
будущего. Эта задача не сводится к эпизодическим заботам об окружающей
среде, потому что экология — в первую очередь стратегия развития
города. Какую выберем, так и жить будем. Так, во всяком случае,
считает наш собеседник, специалист по проблемам городской среды,
профессор Московского архитектурного института Вячеслав Леонидович
ГЛАЗЫЧЕВ.
— Нашей столице идёт девятый век, а жизнь в ней всё ещё далека от идеала. Москвичи жалуются на грязный воздух и дорожные
пробки, шум и тараканов... На собственное здоровье, наконец. Решенные
задачи сменяются новыми, и конца этому не видно. Можно ли надеяться,
что у нас есть, кому думать о будущем столицы?
Француз де Кюстин, путешествуя в позапрошлом веке по России,
написал злые, но точные слова: "...и,
как всегда, начали с исполнения". Нет чтобы сначала
подумать! С тех пор мало что изменилось. Тем более если речь идёт о проблемах большого города, для решения которых одного здравого
смысла и сильной воли недостаточно.
Проблемы Москвы отчасти объективны, их корни — в ошибках, сделанных
много лет назад. Не идеальна и огромная машина городского хозяйства,
но, прежде чем что-то менять, надо понять, что это такое. Надо
обсуждать наши проблемы вместе
со специалистами, но дело упирается в фантастическую пассивность
москвичей, у большинства парализована ответственность за свой
город.
— Вот и давайте обсудим. С какой проблемы вы бы начали?
С главной: с жилища.
Наши квартиры не менее опасны для здоровья, чем общественный транспорт.
Причина банальна — плохая вентиляция. Если до революции каждое
помещение имело вентиляционные решётки, то в наши дни их осталось
две — на кухне и в санузле. Да и то порой жильцы по незнанию загораживают
их шкафами, а то и вовсе перекрывают, борясь с тараканами. А тут ещё появились стеклопакеты, которые наглухо закупоривают помещение.
Заметим, что с увеличением этажности иначе ведет себя и вентиляция
— появляется подсос, меняется направление тяги... В так называемых
"элитных" многоэтажках на это обращают внимание всерьёз,
ставят кондиционеры, но воздух, прошедший через металлические
лопатки, теряет отрицательные ионы, становится мертвым. В общем,
тут целая наука, которой сегодня никто не занимается.
Требует внимания и электропроводка, которая, как правило, идёт не "кустами", от единого узла, а по контуру, причём без эффективного заземления. В результате создаётся электромагнитное
излучение, накапливается статическое электричество, а у жильцов
начинает болеть голова. Кроме того, электропроводка стареет, а
нагрузка на нее возросла (по Москве цифр нет, но в Тольятти подсчитали
— в 12 раз) — чайник, микроволновая печь, стиральная машина, мощный
утюг... Сеть на это не рассчитана, и число пожаров растет.
Словом, наши дома надо лечить, в том числе и от микротрещин,
по которым всасывается вода, от затопленных подвалов и комаров,
и даже от перегрева: пренебрежение энергосберегающими технологиями
многократно увеличивает нагрузку на городскую экосистему. К сожалению,
в погоне за эффектами улучшенной планировки (против которой я,
конечно, не возражаю) часто оставляют в стороне малозаметную,
кропотливую работу, но без нее ничего не получится.
— А к кому эти вопросы? Есть же, в конце концов, строительные
нормы...
Нормы — это всегда компромисс между желаемым, возможным и допустимым.
А кто знает, допустимо ли без всестороннего обсуждения, лишь росчерком
пера главного городского санврача снижать норму инсоляции с полутора
часов до одного часа? Да, земля в Москве дорога, но и здоровье
москвичей тоже что-то стоит. Кроме того, в СНиПах есть только
то, что интересует заказчика, и многие вопросы в них вообще не
рассматриваются, потому что не было заказа — тот же электромагнитный
микроклимат, озеленение. Нет связи между инженером, проектировщиком
и застройщиком, который думает о прибыли, что вполне логично.
Часто мы и сами себе вредим — по незнанию, а то и невежеству.
О несовершенстве вентиляции я уже говорил. А теперь представьте,
что происходит, когда жильцы расширяют крошечную кладовку за счёт
вентиляционной шахты... Все это нужно разъяснять. Или возьмем
отопление. Человек только въехал в новую квартиру и уже уверен,
что зимой ему будет холодно, и ставит дополнительные батареи,
от стены до стены, не сознавая, что разрушает единую для всего
дома систему. В таком случае лучше переходить на автономное отопление,
что уже и делается в небольших городах. В квартире ставят газовый
котел и регулируют температуру, как хотят. Кстати, платить за
тепло и горячую воду приходится в среднем вдвое меньше.
Нет пользы и от бездумного озеленения. Этим должны заниматься
архитекторы, а не зелентресты с их примитивным подходом: выстроить
прутики в линеечку — и готово. Потом прутики вырастают, рубить
жалко, в итоге нижние этажи остаются без солнечного света, в повышенной
влажности и с комарами в придачу. Кому нужны заросли неухоженных,
больных деревьев? Зелень в городе — дорогое удовольствие,
и если мы хотим, чтобы она была здоровая и многоцветная, то напомню:
по европейским нормам требуется два садовника на гектар.
— Ну вот мы и подошли к главному: нужны деньги, а их,
как всегда, нет...
Деньги есть, только их надо уметь считать и с умом тратить. Вот
вам пример: весь мир сокращает асфальтовые поверхности, возвращаясь
к плитке и кирпичу. Это улучшает состояние почвы и зелени, снижает
нагрузку на ливневую канализацию. У нас же бесконечная укладка
асфальта не только отягощает атмосферу, но и поглощает из столичного
бюджета до полумиллиарда рублей ежегодно, которые фактически выбрасываются.
А разве так уж много нужно денег, чтобы использовать мировой
опыт создания искусственного рельефа во дворах! Благодаря этому
можно, к примеру, поднять детские площадки с уровня загазованной
проезжей части на метр-полтора. И заодно разделить зоны пребывания
групп жителей с конфликтными интересами — автомобилистов,
владельцев собак, родителей с детьми, прикрыть от ветра помойки...
Мы стремимся к комфорту, тратим на него немалые деньги, а каков
результат? Стали строить дома "улучшенной планировки",
где по-прежнему нет кладовки, темной комнаты и жильцам негде хранить
скопившиеся вещи. Пятиэтажки повсюду уступают место домам по 15-20
этажей, но давно известно, что залезать выше пятого этажа дорого,
требуется лифт. Куда удобнее одна-две многоуровневые квартиры
с гаражом. Ведь дети растут, и часть такого дома легко обособляется,
что в обычной квартире сделать трудно.
Говорим, что нет денег, и при этом коммерческое жильё дешевле
600 — 700 долларов за метр в Москве не найти. Почему? Потому что
покупатели оплачивают так называемые бесплатные квартиры. А вот
в таких городах, как Новгород или Чебоксары,
где народ живет небогатый, бесплатного жилья почти не строят.
Зато там идёт экономная работа с ветхим фондом. Дешевая реконструкция
нижних этажей с надстройкой — вот вам и социальное жильё, а цены
коммерческого — в два-три раза ниже самого дешевого московского.
Конечно, в столице жизнь дорогая, на десятки процентов, но не
в разы. Если российская провинция отказывается от расточительного
панельного домостроения, переходит на кирпич и малые блоки, то
московским домостроительным комбинатам созданы условия для продолжения
прежней политики. На периферии давно используют счетчики воды,
а у нас растут нормы, сейчас уже до 370 литров на человека. Столько
не тратят и богатые американцы, которые живут в собственных домах
и поливают газоны. А у нас все нет денег...
— Предположим, приведем в порядок жильё и дворы. Но как
быть с главным загрязнителем воздуха — транспортом?
Если мы хотим сделать воздух относительно чистым, то три четверти
машин нельзя выпускать из гаража. Сегодня это нереально. Зато
реально другое: сократить автомобильное движение в городе, повысив
эффективность экологически безопасного и комфортного общественного
транспорта. Надо переводить автобусы на газ, развивать систему
маршрутных такси на электрической тяге. У нас же пока странное
сочетание целей: с одной стороны, строим для автомобилистов транспортные
кольца, с другой — стараемся перекрыть центр. Перекрыть,
конечно, можно, но сначала нужно создать систему многоуровневых
гостевых стоянок, а в центре города наладить удобный проезд для
сотен маршрутных такси. Ведь когда облегчается подъезд к улицам,
забитым припаркованным транспортом, то проблема лишь усугубляется.
Чтобы их расчистить, надо находить свободные пятачки, встраивать
в систему реконструкции кварталов, что долго и хлопотно.
У городов, где больше 5-6 миллионов жителей, есть свои законы,
которые надо знать и соблюдать. В Лондоне, например, в центре
города есть отрезки, где параллельно идут до пяти линий метро,
и по ним идут как обычные поезда, так и экспрессы. У нас же до
сих пор действует советская схема — все длиннее линии, все больше
станций. И больше нагрузки на пересадочные узлы.
Транспортная проблема — это вопрос стратегии. Нужно определиться,
на что мы делаем ставку — на общественный транспорт или личный.
Почему в Нью-Йорке по центру ездят только на метро, в автобусах
и такси, хотя никто не запрещает передвигаться в собственном автомобиле?
Просто люди сами выбирают, что им удобнее.
— Выходит, специалисты знают, как надо. Почему же эти
знания не воплощаются в жизнь?
Если имеете в виду меня, то частично уже воплощаются. Я эксперт
Центра стратегических
исследований Приволжского федерального округа и работаю там,
где мои идеи востребованы, — в российских городах. Изучаем состояние
дел, проанализировали
уже около двух сотен малых городов, выработали
несколько дельных проектов. Моя задача — помочь горожанам
найти правильное решение, сложить из нескольких минусов хотя бы
один плюс. Например, что делать, если в селе недогружены школа
и больница и над десятками специалистов нависла угроза потери
работы? Решения находятся, когда их вместе ищут городские управленцы,
деловые люди и дельные интеллигенты.
— А что делать москвичам, чтобы изменить свой быт к лучшему?
Для начала — всерьёзговорить не только о том, что в квартире
течет кран, но и о коммунальном хозяйстве в настоящем смысле слова:
о том, что у нас общее. Тогда начнём думать, там ли расположена
помойка и не много ли в микрорайоне тёмных углов. Кстати, исследования
давно показали, что хорошее освещение заметно уменьшает число
мелких правонарушений. Причем нередко нужно не добавлять ватты,
а перемещать фонари. Приглядевшись, мы можем хотя бы задавать
грамотные вопросы властям.
— Этот путь не для каждого. Многие предпочли бы не размышлять
по поводу помоек и фонарей, а положиться на добросовестных специалистов.
Пусть они приглядываются и задают вопросы, а мы оценим результаты.
Что ж, у нас есть гордума,
у которой в руках бюджет. К сожалению, в нем нет графы на независимую
экспертизу. Более того: из 35 депутатов я знаю лишь четверых,
кто по-настоящему, то есть профессионально, озабочен положением
дел в городе. Выбираем-то их мы... В Берлине, например, есть Сенат
вроде нашей Думы, где каждый сенатор напрямую отвечает за определённый
сектор городского хозяйства. Жители платят там за все сполна,
но сначала они организовали публичный контроль и независимый аудит
коммунальных услуг. Человек слаб, почти всегда вовлечён в какие-то
профессиональные кланы, и поэтому хозяйство лучше контролируют
специалисты со стороны. Конечно, тут возможны разные варианты
решения, но для начала нужно научиться различать проблемы, понимать
их и, повторяю, обсуждать. Тогда, возможно, слова маркиза де Кюстина
перестанут быть актуальными.
|
