|
В стране недооценивается роль крупных городов в
формировании её политического пространства.
В экспертном сообществе России немного специалистов,
которые изучили бы политический и социальный ландшафт страны так
досконально, как профессор Московского архитектурного института,
председатель Комиссии по вопросам регионального развития и местного
самоуправления Общественной палаты РФ Вячеслав Глазычев. В интервью
"МН" учёный поделился своим видением регионального устройства
страны.
МН: Вячеслав Леонидович, недавно Совет Федерации признал
договор о разграничении полномочий между Федеральным центром и
Республикой Татарстан не соответствующим Конституции России. Тем
самым власти дали понять субъектам РФ, что модель их отношений
с Центром остается универсальной для всех без всяких исключений.
 Глазычев
В.Л.: Да, все регионы остаются равны перед Богом и начальством,
потому что особый статус всегда вызывает раздражение у тех, кто
его лишен.
Федеральный центр невероятно дорожит спокойствием в Татарстане.
И это резонно, потому что в республике в любую секунду можно развернуть
совершенно бешеную националистическую кампанию.
МН: Даже сейчас?
Глазычев В.Л.: Даже сейчас. Просто бушевавшие
там страсти ныне аккуратно приглушены. Но я сам встречался в Татарстане
с людьми, которые с пеной у рта доказывают, что латиница есть
единственная форма произнесения слов на татарском языке, хотя
это довольно-таки смешно: там и так используется 8 дополнительных
букв по отношению к кириллице.
Очень остро выглядит ситуация в Набережных Челнах или Нижнекамске,
где приезжие могут услышать замечание: "Вы здесь гости, говорите
по-татарски". И это реальность.
Если говорить с позиций отчужденного эксперта, то, конечно, я
бы был сторонником категорического блокирования любых договоров
о разграничении полномочий, потому что Россия — не Соединенные
Штаты. Россия формировалась не путем склеивания отдельных штатов,
а путем распространения унитарного государства, и российский федерализм
должен, с моей точки зрения, носить совершенно другой характер.
МН: И какой характер федерализма был бы благоприятен
для России?
Глазычев В.Л.: На мой взгляд, субъекты Российской
Федерации в их нынешнем виде являются абсолютным нонсенсом. При
нашей невероятной разреженности населения многие субъекты РФ существуют
только потому, что в них существует соответствующее начальство.
У нас есть тьма областей, в которых завтра не останется никого,
кроме жителей крупнейших городов: это Псковская, Костромская,
Ульяновская, Калининградская, Архангельская, Мурманская области.
С этой точки зрения гораздо привлекательнее выглядел бы тип федерации
наподобие Ганзейского союза, в котором ключевую партию играли
бы крупные города, поскольку именно они — реальные производители
основного объема валового продукта, в них сосредоточены основная
масса населения, интеллектуальный и социальный капитал. Их роль,
конечно, недооценена. Территории имеют условные рамки, но власть
там носит безусловный характер, потому что иерархически определено,
что президент республики или губернатор — это важно, а мэр ключевого
города — это гораздо менее важно.
Но собственно почему? Никто даже не задает такого вопроса, хотя
у нас в столицах большинства регионов сосредоточено две трети
населения и две трети их мощи.
МН: Это подтверждается примерами Москвы и Санкт-Петербурга
как субъектов РФ. Юрий Лужков и Валентина Матвиенко стоят несомненно
выше в иерархической лестнице, чем другие мэры крупных городов
и губернаторы краев и областей.
Глазычев В.Л.: Хотя при этом и Московская область,
и Ленинградская область имеют гораздо более высокую динамику экономического
развития, чем Москва и Петербург. Здесь бросается в глаза несовпадение
экономической роли и политического веса субъектов.
Так вот, из-за неизбежной потери населения в ближайшие 20 лет
ситуация будет очень быстро усугубляться. И некоторые регионы
будут представлять собой просто выморочные субъекты РФ. В них
останутся только крупные города и малая толика малых городов,
иногда один-два средних. Что их будет удерживать как некое политическое
целое? Только инерция.
Есть Ульяновская область, "окруженная" Нижегородской,
Самарской областями и Татарстаном. Эти три региона рвут Ульяновскую
область на части, "высасывая" оттуда людей. В Тамбовской
губернии каждый год убывает население одного из 23 районов, то
есть 15-20 тысяч человек. Их "вытягивают" сильные соседи
— Московская и Липецкая области. Теоретически есть шансы преодолеть
эту проблему, но практически сделать это невероятно трудно.
Поэтому сама карта страны требует переосмысления: она не может
быть такой же, какой она была 30 лет тому назад в границах РСФСР.
Но по-прежнему в стратегиях развития, которые разрабатывают субъекты
Федерации, крупнейшие города отсутствуют.
МН: Можете проиллюстрировать этот тезис конкретным
примером?
Глазычев В.Л.: Пожалуйста. Возьмем Республику
Бурятия. Абсолютное большинство её жителей сосредоточены в Улан-Удэ,
здесь же производится две трети валового продукта. Но в концепции
развития республики во всех "ипостасях" расписана будущая
особая экономическая зона туристического назначения, а региональная
столица даже не упомянута. Но никакую особую зону нельзя себе
представить без университета в Улан-Удэ и колледжей, которые должны
обеспечить логистику, человеческий капитал, социальную организацию
особой экономической зоны. И это далеко не единственный пример
игнорирования роли городов в жизни страны.
Сегодня надо хорошенько подумать, кто является субъектами Федерации.
И ответить ещё на один "детский" вопрос: почему Москва
и Петербург — субъекты Федерации, а города-миллионники вроде Челябинска,
Новосибирска, Нижнего Новгорода, Казани ими не являются?
МН: Вы задаетесь этим вопросом, значит, предполагаете
и какие-то ответы?
Глазычев В.Л.: Конечно. Нам нужно разрабатывать
разные сценарные схемы. Одна из них — традиционная для мира филиализация,
когда крупные предприятия в больших городах имеют свои филиалы
в малых городах и поселках. У нас этого почти нет. Аналитика "Опоры
России" показала, что доля малого бизнеса, связанного с крупным
бизнесом, по стране не превышает 15 процентов. Это означает, что
у малых городов нет связей с большими городами.
Вторая сценарная схема — это малые города как центры агропромышленного
развития. Замечательный исследователь сельского населения Татьяна
Нефедова в своих публикациях доказывает, что сегодня эффективное
сельское хозяйство возможно в радиусе 50-60 километров от города.
Дальше оно стремительно убывает.
МН: А что будет за пределами этого 50-60-километрового
радиуса — незаселенная пустыня?
Глазычев В.Л.: Смотря как трактовать: можно в
категориях трагедии, можно в категориях вполне продуктивной драмы.
Мы обладаем наивысшим ресурсом природного комплекса, который имеет
массу ценностных характеристик. Он рождает чистую воду, которая
становится ценностью номер два, а скоро может стать ценностью
номер один. Он порождает ресурсы для дачного бытия, часть деревень
превращается в сезонные посёлки, а значит, не исчезает вовсе,
что уже хорошо. Это создаёт возможности для экологического туризма,
чрезвычайно распространенного в мире, число его адептов исчисляется
десятками миллионов. С этой точки зрения мы до сих пор не рассматривали
наш природный комплекс как серьёзную экономическую структуру.
В этом отношении прекрасный пример — Канада или Австралия, которые
9/10 своей территории рассматривают как эффективную пустоту и
не нервничают по этому поводу.
Нет ничего плохого в том, что огромные зоны останутся на пару
поколений экологическими заповедниками. В этих зонах агрокультура
всегда была убыточна. Фермерско-хуторские хозяйства прятались
там по поймам рек, под холмами. И сегодня где-нибудь в Псковской
губернии вы можете обнаружить хорошую гусиную ферму, которую держит
крепкая семья, добывающая кредиты и делающая все как надо. К сожалению,
это не может быть массовым явлением при убывающем населении.
Поэтому самое главное — нащупать те точки, в которых возможно
развитие. Но из Федерального центра эти "точки" не рассмотришь
— это можно сделать скорее из губернской столицы как центра финансов,
квалификаций, человеческого ресурса. Это предполагает полное переосмысление
устройства страны. Регионы должны отказаться от островного представления
о себе. В последнее время это, слава тебе господи, стало получаться:
Ленинградская с Новгородской области договорились об общей дороге,
Иркутская с Читинской начали сотрудничать. Но это очень медленный
процесс. А города с их "драйвом" этот процесс автоматически
стараются ускорить, у них просто нет другого способа развиваться.
И вот эта картинка невероятной динамики живой карты страны должна
бы присутствовать в воображении лиц, принимающих решения.
МН: Итак, центрами развития России сегодня являются
крупные города, а столоначальниками остаются губернаторы. Более
того, уже озвучивалось намерение перейти к назначаемости мэров,
чтобы достроить вертикаль власти сверху донизу...
Глазычев В.Л.: Главным перед выборами в Думу,
перед сменой президента выступает сохранение стабильности управления
любой ценой. Но вряд ли эта мера способна повысить эффективность
власти: это иллюзия управляемости, при которой предполагается,
что от маршала до сержанта сигнал не искажается. Мы ведь знаем,
что как жил Дагестан своим собственным сложным переплетением кланово-этнических
отношений, так и живет. Как жила Калмыкия своей степной ханской
конструкцией, так и живет.
МН: Стало быть, вы всё-таки ратуете за разные подходы
к субъектам РФ?
Глазычев В.Л.: Ну если исходить из того, что Россия
— это такое лоскутное одеяло, то вряд ли правильно пытаться надеть
на все регионы одинаковый "намордник". Я глубоко убежден
в том, что необходимо считаться с реально существующими конструкциями
управления.
Вот простой пример извне: Шотландия выпускает свои фунты, которые
равны британским фунтам. Внутри Шотландии они свободно обмениваются
на британские фунты. В Лондоне есть только один банк, где вы можете
шотландский фунт обменять на английский. И ничего страшного не
происходит. Зато есть самоудовлетворение некой шотландской амбиции.
Момент этой уважительности к чисто символическим ценностям не
означает ни распада, ни развала государства, а наоборот, ведет
к укреплению централизованной власти.
Я не вижу обязательности единообразия и в России. Более того,
я абсолютно убежден, что никто не может себе позволить не считаться,
скажем, с дагестанской системой тончайшего этнобаланса при распределении
должностей. Власти не позволяли себе этого и в сталинское время.
Да, одинаковой должна быть, наверное, система наказаний за уголовные
преступления, хотя даже это вопрос, потому что там, где реальностью
является вендетта, очень трудно не считаться с её существованием.
Или если сегодня постсоветская Киргизия вводит официальное многоженство,
фактически фиксируя практику бытия, то совершенно не понимаю,
почему эта практика не должна быть легализована в наших мусульманских
республиках.
МН: Вернемся к противостоянию мэров и губернаторов.
Судя по многочисленным уголовным делам против градоначальников,
по выборным баталиям, когда мэры и губернаторы возглавляют разные
партийные списки, конфликт между ними зашел далеко.
Глазычев В.Л.: Мэры не ангелы и не обязаны ими
быть. Ни один мэр не может не выходить за рамки предписанных законом
полномочий: сами рамки так прописаны, что действовать внутри них
просто невозможно, а если сложить ручки, тогда снимут за бездеятельность.
За превышение полномочий любого мэра в любую секунду можно взять
за воротник. Но хотел бы я посмотреть, как бы это происходило
с главами таких субъектов Федерации, как Москва и Санкт-Петербург,
где нарушений выше крыши...
Есть регионы, в которых нет драматического конфликта между губернатором
и мэром. Нет его в Новосибирске, в Челябинске. И, естественно,
встречаются очень напряженные отношения, когда дело доходит до
арестов мэров, как в Томске, где у градоначальника в ходе обыска
изъято 50 миллионов рублей.
На самом деле это небольшие деньги. Из центра невозможно профинансировать
починку водопровода, а чинить надо сегодня. Поэтому некоторое
число неучтенных наличных денег является просто нормированной
схемой функционирования. Вы можете заехать в любой маленький город,
и вы обнаружите там то же самое. Доплачивать хорошо работающим
людям надо.
МН: Вы прямо как Гавриил Попов, который предлагал легализовать
взятки чиновникам.
Глазычев В.Л.: Это не взятки, давайте не будем
путать. Это серое самообложение, которое было, есть и будет, потому
что система учета реальных потребностей в бюджетном процессе не
учитывает совокупность потребностей. Простейший пример. Везде
по стране банкротятся предприятия общественного транспорта. В
одних городах вы видите мэров, которые смотрят на это, разводя
руками: "А что я могу сделать?" В других вы видите мэров,
которые дают зелёный свет системе мини-такси и тем самым так или
иначе обеспечивают перевозку людей. В третьих случаях предпринимается
попытка внедрить систему приватизированных перевозчиков, и тогда
в деле будут присутствовать, скажем так, добровольные пожертвования.
В каждом случае нужно вникать в ситуацию. Когда речь идёт о Владивостоке,
то Приморский край всегда был знаменит своей криминальной обстановкой.
В Тверской губернии суд доказал, что обвинения против мэра оказались
несостоятельны. Очень сомнительна и волгоградская ситуация: дело
рассыпается на глазах, при этом мэра Ищенко держат в кутузке.
Ситуация с мэром Архангельска Донским тоже невнятная. То ли купил
он диплом о высшем образовании, то ли не купил. Но попробуйте
проверьте по этому признаку всю совокупность чиновников...
Я не адвокат, но во всех перечисленных ситуациях меня что-то
смущает: то гашиш найдут, то патроны. Момент искусственности здесь
виден достаточно ярко.
МН: Очевидно, народу хотят показать — вот каких бандитов
вы избираете мэрами?
Глазычев В.Л.: Да, возможно. Мне это не кажется
остроумным приемом. Вот избираемость губернаторов меня совершенно
не волнует, принцип их назначения меня устраивает. Ведь на огромной,
разлапистой территории люди не могут знать всех кандидатов в губернаторы.
Мэр — совсем другое дело. Город — это компактное пространство,
плотная информационная среда, где есть зачатки гражданского общества.
Отдельные ошибки на выборах мэра наверняка неизбежны. Доказали
его вину — сажайте. Но в целом этот тренд меня беспокоит чрезвычайно.
МН: Общаясь с представителями власти как член Общественной
палаты, вы находите среди них единомышленников? Среди них есть
люди, которые действительно изучают живую карту страны, пытаются
найти на ней точки роста, креатив и драйв, о которых вы говорите?
Вас понимают в кремлевских кабинетах?
Глазычев В.Л.: Больше, чем раньше. Это я могу
сказать со всей определённостью. Даже первый год существования
Общественной палаты с её непонятным пока статусом умножил контакты,
улучшил их формы. На федеральном уровне круг уже не тот, какой
был раньше. В нем тоже много людей с совершенно иным, гораздо
более высоким культурным горизонтом. Правда, некоторым из них
пока тяжело дается признание того, что диалоговые формы эффективнее
монологичных. Это я говорю на основании большого опыта контактов.
Но мера понимания растет, особенно на уровне низовой муниципальной
бюрократии. Я не устаю повторять: в стране произошла революция,
тихая кадровая революция. Появились люди — причём на уровне тридцатитысячного
района и даже ниже — с совершенно другим выражением глаз, другой
культурой фразы, повидавшие мир, умеющие считать и писать, а не
только читать.
МН: Откуда берутся эти новые люди?
Глазычев В.Л.: Сами собой нарождаются. Может,
срабатывает закон больших чисел. И главное, эти новые люди стали
чаще, чем раньше, пробиваться на управленческие позиции.
Я недавно вернулся из Челябинска, где встречался с членами областной
Общественной палаты (ОП). Очень интересные ребята. Некоторые из
них — это настоящие лидеры. Кому-то может показаться смешным,
но там есть человек из села Хомутинино, в котором полторы тысячи
душ, в ста километрах от Челябинска. Это человек европейской культуры,
русской модальности мышления, гибкий тактик, при этом абсолютно
твердый в своих убеждениях. И таких в челябинской ОП набралось
человек 30-40. Это великая вещь. В рамках одной губернии сложилась
уже сцементированная в определённый круг взаимоподдержки структура.
Кстати, Челябинская область получила 23 президентских гранта на
развитие институтов гражданского общества, и областная ОП аккумулирует
средства от грантов для создания единой сетевой конструкции.
Важно увидеть, понять ценность таких мини-сообществ и по возможности
поддержать их. Со всем остальным они сами справятся.
| 
