|
Остров Татарстан — крепость государственного капитализма с ярким
местным окрасом. В этой модели муниципальному началу дозволено
быть только одним — структурной частью механизма государственной
власти.
В отличие от нефтяного Альметьевска, где полы школьных коридоров
устланы мрамором, а бортовой камень выкрашен автомобильной эмалью
в серебро, в Елабуге ни мрамора, ни эмали нет. До революции это
был цветущий городок Вятской губернии — уцелело несколько белокаменных
плит, которыми хлеботорговец Стахеев вымостил здешние тротуары.
Гимназия же столь велика, что во время войны она вместила солидную
часть эвакуированной Академии Наук СССР. За массовую поддержку
Белых в Гражданской войне большевики город не взлюбили. И ничего
тут не строили. Зато городок и уцелел — старый русский городок
с легким татарским акцентом.
В конце 70-х годов союзный Госплан решил поставить у Елабуги
автозавод. Уже была дирекция, я сумел убедить её включить в смету
строительства средства на реставрацию города… Ясное дело, город
к этому отношения не имел. Затем все остановилось, и Татарстан
принял в управление одни каркасы цехов. Уже в новое время пытались
наладить отверточную сборку Опеля-вектры — детали везли аж из
Латинской Америки!
Теперь с герба Елабуги убрали герб Вятской губернии, и поставив
на его место коронованного дракона Татарстана, учредили Особую
Экономическую Зону. Южные корейцы, концерн Хёндэ, отреклись от
ранее данного согласия. Налоговые льготы им недостаточны. Перекинулись
в Ростов/на Дону, уверяют, что сюда и не собирались. Зато пришли
китайцы — концерн "Великая стена" будет здесь собирать,
а затем производить внедорожники. Главный российский инвестор
в инфраструктуру — банк "Ак-Барс". Благодаря поддержке
правительства Татарстана — крупнейший банк Поволжья.
Зона от города в стороне, так что Елабуга, скорее всего, уцелеет.
Совсем ветхие домишки снесут, предоставив новое жильё : по условиям
ипотеки, без первоначального взноса или по договору найма. Новые
компактные котлы будут давать тепло и горячую воду в дома, пять
нерентабельных городских котельных ликвидируют. Все — из республиканского
бюджета. У Елабуги есть мэр, Ильшат Гафуров. Как и все районные
головы и главы городов республиканского подчинения, он назначен
президентом Минтимером Шаймиевым. О таком только мечтают российские
губернаторы.
Казань — дело особое. Чем более Татарстан настаивал на своей
самостоятельности по отношению к Москве, тем заметнее воспроизводение
Лужковского московского стиля. Под несколько сомнительное тысячелетие
Казани освоили 3 миллиарда субвенций из федерального бюджета —
сгоряча снесли множество крепких старых домов — чтобы успеть к
празднику и не мучиться с реставрацией. Тот же гигантизм казённых
построек, что в Москве, те же неловкие попытки поженить эстетику
модернизма-прогрессизма и сочинение некого местного стиля. Поставили
в Кремле огромную мечеть, у которой нет ничего общего с традициями
здешних культовых построек. Старую, живописную Казань стерли с
лица земли почти целиком. Оставили- по-российски европейскую Кремлевскую
улицу до Университета. Переделали пешеходную. Расставили на ней
недурные бронзовые скульптуры и очень неудобные скамьи. Но, в
отличие от, скажем, Саратова, где обустройство пешеходной улицы
рассчитано на разный карман, в Казани — как в Москве — одни бутики.
Толпа по вечерам пьет пиво из пластиковых стаканчиков и наслаждается
караоке. Так или иначе, но, принудив бизнес делиться, республика
в целом осуществила программу сноса ветхого жилого фонда, и от
живописных, но мало пригодных к жизни закоулков не осталось и
следа.
В глубинке небогато, чисто, в порядке дома, ворота, наивно и
мило украшенные. При всем том молочный концерн "Эдельвейс"
держит крестьян за горло. Он практически монополист, и закупочные
цены едва позволяют свести концы с концами. Говорят по-татарски.
По-русски тоже, но плохо. В промышленных Набережных Челнах или
в Нижнекамске во дворе мечети тебе могут недобро сказать: вы здесь
в гостях, говорите по-татарски. Но тот же Нижнекамск с редкостным
в России энтузиазмом встретил выставку художников-авангардистов.
Юбилейные торжества кончились, и ввод жилья враз сократился —
на 40%…Зато здесь открыт первый бизнес-парк — годовая аренда от
60-ти до 100 тысяч рублей за метр.
Казань — город двуязычный, а деликатный баланс его татарского
и русского начал в целом поддерживается президентом Шаймиевым,
без которого ни одно значимое для столицы решение, разумеется,
немыслимо. Устав города можно занести в книгу Гиннеса — в нем
всего 5 статей. Мэр тут избирается городской думой как её глава.
Жители тут не при чем.
Честно говоря, внешнему наблюдателю не дано понять, каким всё же образом Минтимер Шаймиев сумел укротить страсти, кипевшие в
начале 90-х годов. Много позже меня, держа за пуговицу, здешний
журналист с такой страстью уверял, будто только латиница может
передать все оттенки фонетики татарского языка, что становилось
не по себе. Загадкой остается и то, как удалось прижать к земле
казанские и челнинские преступные группировки.
Историю не переделать, и пока российские учебники не выправят
досадные для татар перекосы, некая напряженность никуда не денется.
В самом ведь деле, не казанские же татары (булгары по преимуществу)
воевали Русь, и вмешательство Грозного в казанскую смуту было-таки
аннексией, внятного оправдания не имевшей. Собственно, только
о признании этого и речь, поскольку ни один вменяемый человек
в Казани не отрицает благотворное воздействие университетской
русской культуры.
Патриархам по осени жизни наскучивает управлять людьми, и они
начинают думать о реконструкции самой природы. Сталин тянул лесополосы
от Арктики до пустынь. Хрущёв тащил кукурузу в Архангельск. Лужков
возжелал развернуть сибирские реки на юг. Шаймиев поддержал возведение
новых островов на реке Казанке, где она впадает в Волгу. За проектом,
как утверждают местные эксперты, интересы президентского сына
Радика Шаймиева, автогонщика-бизнесмена, и пивного короля республики
Айрата Хайруллина.
Пока у власти Минтимер Шаймиев, все спокойно. Все конфликты,
напряженность между пассионарными татарскими националистами и
националистами русскими, зреют в глубине, под внешней благостью.
Федеральный центр упорно закрывает глаза на, мягко говоря, прохладные
отношения Татарстана с Башкирией, где тамошних татар массово записывали
башкирами во время последней переписи. Закрывает глаза, хотя,
разумеется, несогласованность нефтехимического комплекса соседей
мешает обоим. Да и вопрос о преемнике в Татарстане не менее значим,
чем в большой России. Унаследовать благость не удастся никому.
Но пока здесь порядок, и никому не известно, как на самом деле
относятся к идее местного самоуправления горожане что маленькой
Елабуги, что огромной Казани, завороженные несомненным авторитетом
Бабая, "дедушки", как все именуют Шаймиева за глаза.
|
