|
«Партия "Наш
выбор" проголосовала за объединение с Демократической партией
Михаила Касьянова. Голосование прошло вечером 7 декабря на съезде
партии. Перед голосованием к делегатам обратилась лидер партии
Ирина Хакамада, которая призвала поддержать решение объединиться
с партией Касьянова». —
Сухая справка агентств.
Удивительны эти господа! Они вопиют об общественной пользе, а
не хотят действовать так, чтобы она была достигнута. Многие считают
это храбростью. Но вряд ли оно заслуживает этого названия: во
времена... не много было таких храбрецов и такой храбрости. Неужели
дело только в том, чтобы выразить свои личные чувствования, своё негодование и пр. Хотите пользы, так не делайте вреда. Деятель
общественный есть лицо ответственное: он отвечает не только за
свои идеи, но и за удобоприменимость их. Не трудно возбуждать
страсти, но труднее их направлять. Эти господа готовы забрызгать
вас грязью с головы до ног, утопить вас, сжечь, если вы осмелитесь
иметь мнение, несогласное с их мнением. Они хотят свободы мнений
своих, но не чужих.
Остается замкнуть абзац в кавычки и вместо многоточия вставить:
Николая Павловича, — чтобы опознать запись в дневнике Александра
Васильевича Никитенко от 26 апреля 1858 года. И ещё из Никитенко:
«"Всякий народ, — говорит Лютер, — имеет
своего дьявола". Дьявол русского народа есть разногласие во всем,
что касается общественных интересов, страсть все относить к себе,
мерить собою».
Это правда, при всей её огорчительности. Правда и то, что период,
когда многим казалось, что праволиберальная (она же демократическая)
партия в России может существовать, несмотря на отсутствие соответствующего
социального субстрата, завершился совсем уже фарсовым образом.
Разумеется, клуб ненавистников Путина может функционировать,
сотрясая воздух, столько времени, сколько объект неприязни будет
возвышаться над политическим горизонтом, но функционирование такого
рода обречено на маргинальность.
Солидный западный институт партий работает по инерции, от года
к году утрачивая иной смысл, кроме более или менее зрелищного
состязания лидеров за симпатии электората. Между солидными партиями
давно нет сущностных, программных
различий по той простой причине, что для них не осталось почвы.
Классовая схема структурирования общества не работает, менеджеризм
оттесняет политику, и над сознанием господствует новый тип детерминизма:
везде делается то, что может делаться в заданных условиях.
Конфликты никуда не делись, старые оболочки, вроде партий и профсоюзов,
упорно изображают наполненность животворной энергией, но всё это
— одна видимость. Можно делать только то, что доступно, что, словами
Никитенко, удобоприменимо. Это неэффектно, это даже скучно, но
в такой ситуации нелепо взывать к великим теням и жаловаться на
то, что фигуры политиков ХХ века остались в Элизиуме. Для них
не осталось функционального места.
Мы, как всегда, опоздали к обеду. Реальная многопартийная система,
лихорадочно складывавшаяся в России между 1905 и 1917 годами,
была истреблена на подъёме. И, как сказано у Екклесиаста, чего
нет, того нельзя считать.
Попытка сконструировать "Единую Россию" равно понятна — в коллоидное
состояние общества так хочется внести какую-то структурированность
— и мало продуктивна. И дело здесь не в отсутствии яркой идеологии,
а в отсутствии потребности в идеологии. Маргиналы с их ювенальным
энтузиазмом, будь то слева, будь то справа, не в счет. Гигантскому
большинству, накопившему утомление от дедов к отцам и от отцов
к детям, понятна одна форма идеологии, в своё время безошибочно
названная Генрихом Наваррским: ежедневная курица в супе. В обществе,
публично признавшем себя бедным (оно было таким всегда, но это
не признавалось, а отчасти и не осознавалось), это совсем не дурная
идеологема. В обществе, принимающем тезис о том, что оно всё ещё образованное, твердо укоренена вера в необходимость учить детей
— идея не из худших, при всех издержках. В обществе, осознавшем
себя больным, есть убеждённость в том, что надо бы вылечиться,
что тоже идея, при всей незатейливости, не столь уж плохая. До
сего дня мне не удается сделать популярной ещё одну идеологему:
жить на помойке нехорошо, в доме надо прибрать. Но надежды я ещё не утратил. Оттого, что простые идеи названы национальными проектами,
худа не будет. Иной вопрос, что с этими проектами наличная система
управления совладать не может — не те технологии: одни не могут,
другие не хотят отличить линейное управление от рамочного регулирования.
И что тут делать партиям, что тут делать пламенным сторонникам
демократии, когда вопрос скорее технический, нуждающийся в солидной
экспертизе куда больше, чем в неквалифицированном энтузиазме?
Наверное, сейчас партии востребованы — как временный протез.
Как были востребованы в областях красного пояса губернаторы-генералы,
поскольку не только менеджеров там бы не выбрали, но и назначить
их туда сразу, без переходного шарнира, было немыслимо.
Но если так, то партии, у которых ещё просматривается будущее,
должны исходно быть настроены на то, чтобы формировать иную форму
ассоциирования — широкие движения. Они должны стремиться к конструктивному
взаимодействию с общественными организациями, не покушаясь на
самостоятельность существования таковых, но скорее выстраивая
инфраструктуру сотрудничества с ними. Это хлопотно. Куда как легче
оказались эскапады господина Рыжкова на предмет того, чтобы оседлать
весьма специфическую общественную конструкцию, или демонстрация
сильных жестов господами Касьяновым и Хакамадой.
Старая истина не ржавеет: quem di perdere volunt, eum dementant
— кого боги желают погубить, того лишают разума.
|
