Глава
6. СЕРДЦЕ ГОРОДА
Откуда начинается город
Представления
о пространстве и времени так плотно переплетены в нашем воображении, что простейший,
казалось бы, вопрос о точке отсчета для города незамедлительно расслаивается на
два. Один — что является начальной “точкой” роста города во времени? Другой —
что считают срединной точкой города его жители? Бывает, что оба пункта совпадают
или почти совпадают. Так, Париж начался с того, что римляне построили на острове
Сите посреди Сены свой укрепленный лагерь, превратившийся с ходом времени в центр
завоеванной Галлии — Лютецию Паризиорум. Ещё в римское время город перешагнул
Сену, создав основу того, что по сей день именуется Латинским кварталом. Однако
площадь перед собором Парижской богоматери, почти совпадающая с центром римской
Лютеции, так и осталась, во всяком случае символическим центром Парижа. Согласно
легенде первый маленький Кремль, построенный Юрием Долгоруким в 1147 году, включил
укрепленный двор боярина Кучки на Боровицком холме. Затем центром Москвы долгое
время считалась Соборная площадь внутри Кремля (напомним, что только застройка
внутри Кремля называлась городом), и только в советское время роль центра города
перешла к Красной площади. Боровицкий холм, Соборная и Красная площади расположены
совсем близко друг от друга, но оснований для их отождествления всё же явно нет. Сложнее
обстоит дело в Лондоне. Его Сити почти совпадает по территории с римской колонией
Лондиниум, но геометрический центр планировки Сити, что расположен перед Английским
банком, не связан никак с остатками римского общественного центра. Более того,
расположенный близ Сити Тауэр был центром королевской власти, но настолько не
имел отношения к Сити, что по сей день сохранился ритуал, согласно которому королева
может въехать в Сити только в сопровождении лорд-мэра, то есть “с его согласия”.
Чуть выше по реке — Вестминстерский дворец и Вестминстерское аббатство. Они, как
и Тауэр, ассоциируются с центром Лондона, но с юридической точки зрения Вестминстер
— отдельный город, граница которого с Сити обозначена совершенно чётко. Так что
же такое центр Лондона? Это не столь уж ясно.
 Что считать центром древних Афин: скалу Акрополя с его сверкавшими
на солнце мраморными храмами или Агору, площадь собраний? Центром
древнего Рима был очевидным образом Форум Романум, к которому
последовательно пристраивались все новые императорские форумы,
к середине II века слившиеся в один гигантский комплекс. Центром
Рима эпохи Возрождения стала площадь перед собором св. Петра.
Мы и сегодня готовы назвать её центром Рима, хотя это было бы
принципиальной ошибкой, так как, с юридической точки зрения, Сан-Пьетро
—- главная площадь Ватикана, являющегося самостоятельным государством.
Все это, однако, города, росшие длительное время, переживавшие
разные формы общественного и государственного устройства. Несколько
иначе обстояло дело с городами, задуманными по единому плану.
Такова Александрия, основанная Александром Македонским, разросшаяся
при Птолемеях и достигшая зенита своей славы при римлянах. У Страбона,
в XVII книге его “Географии”, можно прочесть: “В центре города
находятся здание суда и рощи. Здесь же — Пансион, искусственная
конусообразная возвышенность, похожая на скалистый холм; на эту
возвышенность подъём идёт по винтовой линии, с её вершины можно
созерцать весь кругом расстилающийся город...”
С таким подходом мы сталкиваемся впервые: центр города обозначен
не площадью и не дворцом правителя, а своеобразной смотровой площадкой. Значит,
весь город трактуется как своего рода искусственный пейзаж, а точка, с которой
пейзаж раскрывает все своё богатство,— единственный центральный его символ. Совсем
иной принцип был положен в основу перепланировки Пекина, в который была перенесена
в 1421 году столица Китайской империи из Нанкина. Над южным, или Китайским, городом,
имевшим форму вытянутого по горизонтали прямоугольника, словно навис близкий в
плане к квадрату Татарский город (напомним, что Китай в XIII веке был завоеван
монгольским войском хана Хубилая). В середине Татарского города находится Императорский
город, окруженный своей высокой стеной, в которой устроены Ворота Небесного Мира.
Внутри Императорского города, за широким рвом, наполненным водой, поднимаются
стены Пурпурного города, выложенные из темно-красного кирпича. В его центре —
главный двор, прямоугольник размером 200Х600 метров, мощенный мраморными плитами
и со всех сторон обстроенный галереями. Наконец, посредине центрального двора
на мраморном пьедестале стоит тронный зал Высочайшего Согласия. Вся сложная
пространственная конструкция напоминает множество вложенных одна в другую коробок
и имеет отчётливо выраженный символический смысл. Китайцы называли свою страну
Срединной империей. Они были убеждены, что она находится в центре мира. Центром
же империи был тронный зал императора, где бы он ни находился, поэтому конструкция
города в точности соответствовала модели мироустройства. Трон императора, находившийся
в “центре центра” Срединной империи, воплощал собой место прямой связи с Небом,
сыном которого именовался император.
 Нет оснований говорить,
что это — сугубо восточная концепция. Она необходимое следствие
абсолютной подчиненности всех власти одного господина. Когда уже
упоминавшийся нами Антонио Филарете, спустя полвека после завершения
постройки Пекина, ничего определённого не зная о нем, сочинил
“идеальный” город Сфорцинду, он использовал такую же схему. В
самом центре города, имеющего форму восьмиконечной звезды, в том
центре, к которому от всех ворот сбегаются улицы и каналы, расположен
герцогский дворец. Двумя столетиями позже тот же принцип воплощается
при строительстве Версаля, загородной резиденции Людовика XIV,
где три луча дорог сходятся в парадной спальне короля, которого
льстивые придворные величали “Солнцем”.
Петр I не был склонен к подобному
самовозвеличиванию, однако первый план Петербурга, составленный Леблоном в 1717
году и одобренный Петром, имел центром царский дворец посреди Васильевского острова.
Затем, как говорилось в первой главе, центр города намечается схождением трёх
лучей к зданию Адмиралтейства. Затем... все несколько запутывается, ведь рядом
— Дворцовая площадь с Зимним дворцом и зданием Генерального штаба, по другую сторону
от Адмиралтейства — Сенатская площадь. Здание Биржи на Стрелке Васильевского острова
как бы замыкает на себя весь город и тоже претендует на роль его центра. Нет
ясности и с центром столицы США, план которой был составлен в 1791 году французским
инженером Ланфаном. Ланфан, глубоко веривший в демократические идеалы, утвердил
в центре Вашингтона место для здания Капитолия. Однако по мере укрепления власти
президента вторым, конкурирующим с Капитолием центральным пунктом города стал
Белый дом. Наконец, уже во второй половине XIX века “спор” двух центров власти
был как бы уравновешен за счёт сооружения гигантского обелиска Георга Вашингтона
и мавзолея Линкольна. Получается, что за исключением старинных городов,
остановившихся в развитии по тем или иным причинам, центр города не является чем-то
раз навсегда данным. Чем крупнее становились города в прошлом и тем более в нашем
столетии, тем яснее становилось, что под городским центром начинает подразумеваться
некоторый центральный район. С него начинается город в нашем воображении. Внутри
такого центрального ядра оказываются совмещены или располагаются поблизости административный,
деловой, торговый центры города. Как правило, к ним тяготеет и особо ценимое горожанами
озелененное пространство. А вот определить внешнюю границу центрального ядра,
оказывается, довольно сложно. Когда социологи опросили множество москвичей, пытаясь
выяснить один вопрос — где они проводят границу центра, получилась любопытная
картина. Те, кто обитает в новых районах, вплотную подступивших к Кольцевой автодороге,
готовы отнести к центру участки города, которые ещё в 50-е годы считались окраинными,
вроде площади у станции метро “Сокол” или стадиона в Лужниках. Те, кто живет с
внешней стороны Садового кольца, отсчитывают центр от него. Те, кто обитает внутри
Садового кольца, называют центром территорию внутри Бульварного кольца... Размеры
центра оказываются относительными, зависят от точки зрения.  Однако никто не усомнится
в том, что всё же абсолютным центром Москвы является Красная площадь, а Еревана
— площадь имени Ленина. Никто не ошибется, указывая центральную площадь в Баку
или Ташкенте, площадь Согласия в Париже или авеню Конституции в Вашингтоне. Возникает
почти парадоксальное положение, когда центром символического характера оказывается
вроде бы пустое пространство.
Впрочем, те из градостроителей, кто принял
такое суждение за чистую монету, непременно оказывались в ловушке. Нет, отнюдь
недостаточно очертить на плане города крупный квадрат, прямоугольник или круг
и обстроить геометрическую фигуру какими-то зданиями, чтобы такую площадь признали
центром. Жертвой такого заблуждения стали российские архитекторы XVIII века, перестраивавшие
Тверь, Ярославль, Полтаву, Тихвин и десятки других городов. Здесь возникали крупные
незастроенные пространства с чёткими очертаниями, удачно ориентированные “лучи”
улиц, но обширным пустырем оставалась круглая Сенная площадь в центре Полтавы,
так и не стала торговой восьмиугольная Торговая площадь в Твери. Пожалуй, только
в Одессе стремительное развитие города набрало в XIX веке достаточно энергии,
чтобы наполнить действительной жизнью просторную планировку городского центра,
проектировавшегося “на вырост”. С чрезвычайными сложностями столкнулись
сегодняшние архитекторы при формировании центров наших новых городов. Непомерно
большие пустые пространства, как правило, только именуются площадями, довольно
крупные административные или культурно-зрелищные сооружения, возводимые на их
просторах, зрительно “пропадают”, если прохожего отделяет от них добрых двести
метров. Даже многометровые монументы кажутся маленькими, и пускаться в путь через
почти степные просторы редко кому хочется, так что люди в основном жмутся к их
краям. Нет, отнюдь не всякое незастроенное пространство может претендовать
на то, чтобы восприниматься как центральная площадь. Для того чтобы это удалось,
размеры и характер застройки площади должны быть особым образом сгармонированы
между собой и со сферой занятий людей в таком особом месте. |
