|
Глазычев В.Л.: В жанре репортажа сообщаю вам несколько
технологических приемов, использованных в разных ситуациях и в
различных пластах городского населения для того, чтобы разрешить
задачу выживания города. Давайте иметь в виду, что у нас с вами
три слоя деятельности. Первый постсоветские государства худо-бедно
уже разрешили: это задача спасения; второй слой — это задача выживания;
третий — развития.
Первая, общая для всего, очень важная установка. Давайте по-честному.
На кого мы с вами сегодня ориентируемся? Мы в данном случае —
деятели, те кто принимает некоторую активную позицию, неважно
в чем: в бизнесе, в городском пространстве, в профессиональной,
творческой деятельности. Как действующий персонаж мы можем ориентироваться
на некоторое абстрактное "все", это может называться "жители",
"граждане" и тому подобными словами политического флёра, в рамках
избирательной кампании имеющими глубокий смысл, вне этих рамок
не имеющими никакого смысла: никакого народа вне ситуации предвыборной
кампании не существует — существуют люди.
Другой вопрос. Как деятель я могу ориентироваться на некоторых людей
вообще или на активное меньшинство. Социологи будут называть это
меньшинство ядрами референтных групп. Это люди, вокруг которых складываются
5-7-10-15 человек, ориентирующихся на их суждения по любому вопросу,
потому что девять десятых — идиоты, в медицинском смысле, в
культурном смысле. Это не обида, это квалификация. Ведь это люди,
которые не могут сказать, что показывали в сериале. Опыт моих коллег
во всём мире называет одну и ту же величину (я проводил такое не
очень строгое исследование) — 2,5%: если у нас есть 1 000 человек,
среди них есть 25 человек, являющихся потенциальными центрами референтных
групп, а значит, это уже больше, чем 25, это уже все 250, а за ними
потянется большинство. Значит, если мы завладеваем умом и сердцем
2,5%, мы решаем задачу. Это общая методологическая установка.
Я её использовал много раз.
Несколько примерчиков. Один я расскажу подробно, остальные, скорее,
назову. Вот первый вопрос, который сегодня здесь звучал: ресурсы.
Я работал с городом в 1238 человек. Какие могут быть ресурсы в городе
в средней полосе России, в котором 1238 человек? На первый взгляд,
никаких. А на второй? Если применить систему обычной схематизации,
в которой под ресурсами понимались сначала заводы, фабрики, а потом
капитал и больше ничего, то там этих ресурсов нет. Я вам отвечаю:
в городе Лихвине на 1238 человек 600 коров — в три раза больше,
чем во всех окрестных колхозах. Город Лихвин
— крупнейший в местном масштабе производитель сельскохозяйственной
продукции, реализующий её в соседнем городе — слободе Суворове,
где народ с землей отродясь дела не имел. Используя бесплатный проезд
пенсионеров, снижая транспортные расходы до такой степени, что классическая
азербайджанская мафия в этом городе закрепиться не может. Ресурс
номер два: в маленьком треугольнике, идеально по розе ветров сидящем,
есть удачные условия для выращивания лекарственных трав коммерческим
образом. Город сегодня выживает за счёт этих плантаций.
Другая ситуация. Я работал во Владимире
— это "полумиллионник", промышленность там не умерла вконец,
там приличная, сильная власть, но там другая проблема: весь центр
города — деревянные, низкие дома: наследие далекого советского прошлого.
Жителям каждый год обещают: "Вот в следующем году вас точно переселят".
А раз точно снесут, то стоит ли вообще вкладывать? Дома там наполовину
муниципальные и частные, водопровода там нет — в 200 метрах колонка,
50% — пенсионеры, официальных безработных — 1,5 процента, по факту
— 30, но заняты все, как водится — любимая постсоветская статистика,
которую сразу можно выбрасывать в урну не глядя: она информации
в себе не несет. Социологи нам с вами не помогут. Поскольку я добыл
деньги из Европейского Союза на эту работу, то я мог местным, очень
хорошим ребятам социологам заказать исследование. Мы выбрали кусочек
города ровно в тысячу душ, чтобы хорошо было проводить исследование
— дешевле.
Что могли социологи? Обнаружить обычную ложь, которую обычно социологи
нам сообщают. "Как вы относитесь к соседям?" — "Замечательно отношусь
к соседям". Но по рельефу все переваливают мусор через забор сверху
вниз. Социологи нам не помогут. Что поможет? Информация не поможет:
специально было 4 публикации в местных читаемых газетах и две радиопрограммы.
Эффект — 8% что-то такое слышали. То есть избирательный фильтр,
который отсеивает ненужную информацию, работает железно. Наш народ
выжил сквозь все режимы только благодаря гениальной способности
отсекать ненужную информацию. Надо же что-то делать с этим местом,
которое скоро развалится физически. Это Россия, то есть земля продаётся
и покупается. Технология нашего действия. Первое — провокация,
в хорошем, конструктивном смысле: 2,5 % надо извлечь. Как их найти?
Технология провоцирования включает понимание того, что сначала идут
психи и идиоты. Первый слой контакта — контакт с людьми, ненормальными
психически, они всегда самые активные. Самые умные сидят и ждут:
а стоит ли душевную энергию растрачивать. Понятно, что технология
должна быть не ударно-укольной, а эшелонированной, постепенно должна
вытянуть все 25 искомых, статистически вероятных человека. Тысяча
человек территория, одно- двух- трёхэтажные полуразваливающиеся
дома, про телефон забудем — три номера есть, нет водопровода — нет
ничего. Неправда. Есть безумно много: есть эти сами двадцать — тридцать
человек, да и остальные, которые ухитряются выживать в этих самых
полуразваленных домах, — это уже высокий профессионализм выживания,
средний американец уже бы давно сдох с тоски — наш выживает, и это
гигантское преимущество.
Начинается работа по выдвижению собственных проектов населения по
развитию своего бытия в этих диких условиях. Мы получили десяток
чрезвычайно интересных проектов, из которых 5 реализовано. Проект
номер один был выдвинут дамой, очень спокойной и серьёзной, молчавшей
четыре сессии подряд и только на пятой возникшей как спикер, у которой
был проект, я считаю, действительно высокого класса: создания семейной
гостиницы на участке, который она приобрела на занятые у родственников
деньги с целью обеспечить не только существование семьи, но и обеспечить
фирму, чтобы дети работали вместе с ней, в семейном предприятии.
Это уже серьёзный уровень социального проектирования.
Проект второй выдвинут человеком изнутри. Мы с вами в России, на
Украине имеем одно гигантское преимущество по отношению к моим коллегам,
работающим в Белфасте, Лондоне, Гамбурге, Франкфурте, Питсбурге
и других городах. Они имеют дело с необразованной шантрапой: образованные
и богатые без них обходятся. Мы имеем дело с высокообразованной
публикой. И в этой тысяче уровень интеллектуальной зрелости куда
выше, чем будет с аналогичным уровнем дохода где угодно в мире.
В этой тысяче человек кого я обнаруживаю? Бывшего режиссера Русского
драматического театра в Вильнюсе (в Москву он не может ехать — денег
нет, во Владимире он мог купить дом среднего качества). Его проект,
посмотрите, сколько элементов в нем соединяется, — с помощью городской
власти отбить обратно бывший Дом учителя, захваченный областью под
какой-то архив для того, чтобы в этом бывшем Доме учителя создать
клуб, а чтобы клуб этот функционировал, — трактир. А трактира с
русской кухней во Владимире нет. Вот уровень проекта, который в
несколько стадий был доведен до рабочей схемы.
И третий проект. Тысяча человек, все они как бы бедные, но живут.
Один из источников, очень важный, — скидывают детей на лето к родителям,
как на дачу, — но ведь не голыми жить же. Короче, когда мы оценили,
сколько денег эта тысяча человек ежегодно тратит на микроремонт
(крышу починить, водосток обвалился, забор — вся эта ерунда), мы
просто ахнули: огромная сумма. Проект, который нами был уже брошен,
и шел поиск исполнителя под него из этой тысячи человек, заключался
в том, что там должно было быть создано местное, собственное бюро
ремонта, которое бы вело ремонтные работы. Нет, за деньги, но среди
своих, а значит требование качества другое, да? Оставалось найти
строителя(по логике вещей, в тысяче человек обязательно найдётся
человек со строительной квалификацией, его не может не быть). Правда,
был чистый анекдот. Заслуженный строитель Российской Федерации,
но он всю жизнь строил футеровку доменных печей. Поэтому собственный
дом спасти от сползания в овраг он не умел. И когда мы показали,
где просверлить дырочки, чтобы он ползти перестал, то уважать он
нас начал, и уже дочка привозила ему из Польши, Литвы и прочих мест
книги по строительству. Короче говоря, соединив это с ресурсами
местного Политехнического института, его строительного факультета,
его необходимостью иметь учебную практику, геодезическую, строительную,
всего прочего, мы могли починить лестницу, на которой четыре с половиной
статистических ноги ломалось, и тому подобные вещи.
Значит, вот эти ничтожные ресурсы, собранные, если вытянуть всех
субъектов потенциального развития, которые там есть. На самом деле,
за этим вся ниточка и потянулась. Ведь этот режиссер лучше меня
знает всех вокруг: ага, два человека, а вообще-то они инженеры,
каретные мастера недореализованные. А ещё 4 женщины занялись плетением
кружев на коклюшках, но не умеют их сбыть и невыгодно их продают.
И этот микроцентрик, этот клуб стал обрастать трактирчиком, магазинчиком
и прочим в системе коммунальной службы — коммунальной, не городской.
И последнее. Это был коммунальный эксперимент, как внести сюда инвестицию,
пусть маленькую, но инвестицию внешнюю, не из Гонконга — из
Владимира, чтобы водопровод построить. Ввести новый тип проектных
задач. Схема: жильё, офис, гараж. Куда лучше, чем где-то на выселках:
и школа рядом, и центр в 150 метрах. Найти людей, которые сыграют
в эту игру, если им будет гарантировано, что их не сожжет завтра
благородное человечество. Заставить местное население (я слово "заставить"
говорю здесь в манипулятивном, серьёзном смысле: сначала заставить,
а потом ввести в понимание того, что им это выгодно, чтобы эти двое
"новых владимирцев" так поступили, потому что себе-то они протянут
водопровод, а значит отводки сделать будет уже ерундовое дело. Этого
нам удалось достичь, повторю, без единой копейки из городского бюджета.
Другой уровень, другой тип задачи. Он уже реализован частично, поэтому
мне о нем приятно говорить. Калининград, который Кенигсберг. Ситуация
шизоидная, как вы понимаете: унаследовано, кроме 3-4-х зданий полусохранившихся,
только планировочная структура города. Ландшафт: петля реки, мостики,
да и то половина из них — не те. Население сменилось, тайно немцы
скупают недвижимость через фиктивных держателей, и это всем известно.
Что-то надо делать в городе. Мы разработали программу, извне, чисто
экспертным образом, программу развития линейного городского центра.
Как-никак это полоса в 4,5 км длиной. Но главное было показать,
продемонстрировать (я подчеркиваю это слово: можно ведь сколько
угодно писать программы, но если вы не продемонстрируете её эффективность
на малом, нигде в мире её даже рассматривать не будут — выгонят
и все) схемы постадийной реализации, одновременно вводя новые организационные
формы, которых в городе никогда не было. И вот на сегодня нам удалось
пока сделать одну вещь: на площади у южного вокзала, где была дикая
толчея автобусов, трамвайных маршрутов, автобусов с челноками —
великолепное место для будущего развития...
Когда-нибудь у города будут деньги, сейчас их нет. И вот мы поставили
задачу: а что, если вместо того, чтобы огораживать забором, вместо
того, чтобы запрещать, вызывать милицию или, того хуже, просто продать
быстро в случайные руки, использовать временное сооружение как способ
фиксации территории развития? Раз. Как решить эту задачу не имея
ни копейки из городского бюджета: чего его щипать — он и так нищий.
Как это сделать не имея ни марки, ни цента зарубежных инвестиций?
И даже не имея банковского займа? Эту задачу мы решили, и сейчас
это можно будет увидеть: торговый комплекс на 700 мест, а эти места
(блок-ячейка 3 на 3 метра) целиком и полностью построены на деньги
реальных владельцев киосков, которых мы сумели собрать в акционерное
общество, у города выбить новый тип договора, по которому их акционеры
эти получили фиксированное право первоочередного участия в следующей
инвестиции на этой территории. Впервые в России стройка шла зимой,
накрытая колпаком, под навесом. Это было зрелище, уверяю вас, очень
крепкое. С прожекторами, ночью — там велась реальная стройка.
Сейчас мы получили опыт, я и мой коллега, с которым мы всё это делали,
— мы ездили в потрясающее место под названием Шымкент. Это Казахстан,
вдающийся в Узбекистан, где захотели делать такой же центр, где
местные бизнес-ребята немедленно сделали такой вывод, слушайте внимательно:
мы строим такой центр, и, учтите, через два месяца возрастет цена
на местном рынке автомобилей. Почему? Будут продавать машины, чтобы
выкупить место. Вот это уже стратегическое сознание, представленное
по факту. Не администрацией, не палатами, не клубами — реальными
людьми, их нужно вытянуть и соединить.
Начинал я в 1991 году, развеселом году, в Москве, когда ещё существовали
первичные комитеты общественного самоуправления, вполне реальные,
потом придушенные Лужковым под предлогом, что они якобы путч поддерживают.
Может, там что-то и было, но главное было их упразднить. Это была
одна из мелких, этюдных задач, которые мы решали. 1991-1992 годы.
Раздача крупы и гуманитарной помощи. Продать нечего, купить нечего,
денег нет. Какая тут крупа? Кто будет раздавать? На какие шиши?
Организовать эту раздачу, да чтоб не украли потом по дороге. Тезис
нашей стратегии заключался в следующем: главное — из двух минусов
сделать один плюс. Значит, обязательно найти второй минус, вторую
половину курса. В данной, локальной ситуации, — это старый московский
центр, район Чистых прудов. Шатающиеся без дела подростки — минус
два. Используемое капиталовложение включало два старых, подержанных
мотороллера, двух студентов Строгановского училища, которые расписали
мне эти два мотороллера разными цветами, покупка двух курток турецких
у первых челноков, расшивка их ста тысячами заклепок и надписями
невероятными совершенно. Плюс — проведение конкурса среди местной
шпаны за право в этой куртке на этом мотороллере развозить крупу
по квартирам. В литературе записано все. Они морду били друг другу
за право возить крупу, чтобы покрасоваться. Вся задача — точное
попадание в цель.
Кстати, задача тогда с выборами местного депутата была решена ровно
за три с половиной марки немецких, на которые я купил, когда здесь ещё этого не было, в Германии семена томата. Школьниками соседних
школ они были разнесены по пять семян томатов в коробке на ваточке
в каждую квартиру пенсионеров. 1700 голосов получил за 3,5 марки.
Очень дешево, а при этом, простите, это же не жульничество даже.
Это совершенно реальное проявление человеческого отношения и забот,
потому что они потом озеленились, было очень красиво и хорошо. А
я и не подозревал. Вопрос социального обеспечения действия как отдельной
профессиональной стратегии, обычно просто игнорируемый, — вот к
чему я привлекаю ваше внимание самым серьёзным образом. Более увлекательного
занятия, чем переиграть ситуацию, я себе не представляю.
Ещё один маленький пример. Уже крупномасштабного плана. Всем известная
проблема, в Киеве, наверняка, тоже. Кстати, уже напоминали про дом,
который вставляется в центр микрорайона. Очень часто в этой роли
вставляются гаражи. В городе Тольятти, если можно таковой назвать
городом, я занимался в прошлом году решением этой локальной ситуации.
Есть квартал, есть застройщик, который хочет всадить туда двухэтажный
гараж, и, естественно, письма в мэрию — общественность против. Что
такое общественность, это отдельный вопрос. В принципе, я могу организовать
ровно столько писем в поддержку — и тоже реальных, и тоже от общественности,
но это не интересно. Гораздо интереснее было: как использовать технологию
двух минусов на плюс. Застройщик уже понес огромные расходы: взятки,
выкуп документации, проведение экологической экспертизы — все в
порядке. Но мало ли что в порядке. У нас ведь народ свободный: забор
снесут, машину сожгут. Оставалось убедить застройщика, что ещё полтора
процента удорожания по сравнению с месяцами нереализации работы
— прямая выгода. И дальше — изменить проект за счёт одной
простой вещи. Стена делалась ступенечками, превращалась в вертикальное
озеленение, в котором живут птицы. Ну кто же будет возражать против
зеленой стены? Далее оставалось сделать очень красивые картинки.
Гигантская проблемная ситуация, которая не решалась 7 месяцев, а
это потери миллионов и миллионов, оказалась разрешена только за
счёт того, что из ситуации конфронтации мы делаем выход "над" или
"под" — как угодно. Значит, надо изменить алгоритм конфронтации,
выйти из идеи противоречия в идею конфликта, а конфликт всегда
многомерен, в нем всегда много интересов.
Технологическая задача. Что бы вы сделали? Тот же Тольятти: на волне
бурной демократизации сгоряча принимается закон о территориальном
общественном самоуправлении, и сходу учреждается 64 комитета общественного
самоуправления. После этого, к сожалению, в ужасе понимая, что деятельность,
по крайней мере, одного вице-мэра будет парализована навсегда. Вы
представляете себе, что такое 64 разгневанных субъекта? А есть по
поводу чего гневаться. Чтобы вы сделали? Вот они стучаться палками
вам в дверь. А осатанелый пенсионер советской выучки — это серьёзная
вещь.
Из зала: Дать ему самому действовать.
Глазычев В.Л.: Он такого вам понадействует. Элементарно,
Ватсон. Надо создать ассоциацию комитетов общественного самоуправления,
и на три месяца погрузить их в проблему выбора председателя. За
это время охолонуть, выработать технологию работы и дальше иметь
возможность работать с этим председателем. Социальные технологии
в пространстве города — действительно, очаровательный сюжет.
И закончу я здесь не своей работой, а работой, которую я, всё-таки,
считаю действительно шедевром, бюрократическим шедевром и проектным
шедевром одновременно. Это организация низового общественного самоуправления
в самом советском городе мира, а именно Вашингтон-сити. Это действительно
самый советский город на свете, потому что самоуправление там учреждено
двадцать с небольшим лет назад — соизмеримо с нашим опытом. До этого
времени город управлялся тремя комиссарами Конгресса, а это чиновники
Президента. Самоуправление там частичное, куда более нищее, чем
в Киеве, даже не говорю про Москву, по богатству прав.
Но самое главное, что было введено, — система соседских
согласовательных комиссий. Очень интересная система. Город был
поделен на районную сетку, на соседские сообщества по понятным причинам.
Средняя квота — 11 — 12 тыс. человек, не более. Эти 12 тыс. человек
избирают совет, вот эту комиссию самости, консультативную комиссию
в составе 5 — 7 человек, т.е., грубо говоря, один от 1,5 тысячи.
С тремя правами. Право первое: непременно любой инвестиционный проект
на территории их юрисдикции должен быть этой комиссией представлен.
Мнение комиссии не является определяющим, но она имеет право оценить
и представить. А поскольку эти комиссии стали низовым инструментом
партийной борьбы на выборах, не считаться с их мнением может только
очень легкомысленный политик.
Право второе: за месяц, не позже, обязательно знакомиться с любым
законодательным проектом городского совета. Я присутствовал сам
лично на заседании так называемой комиссии по зонированию городского
совета Вашингтона, где группа вот этих соседских сообществ, этих
комиссий заловила юристов — могучих застройщиков (эти комиссии мобилизовали
лучших юристов) на тонкой юридической процедуре, которую многие
могли бы проморгать. В вопросе, оставить прежнюю схему (в течение
6 месяцев нереализованного инвестиционного проекта, новый проект
должен пересматриваться), или в бесконечность оттянуть это время.
Эти комиссии выловили эту опасность. Эти комиссии оказали мощное
юридическое противодействие и пережали.
Есть третье правило, самое забавное, тем более нам близкое по духу.
Эти комиссии работают бесплатно, ни о каких деньгах не может быть
и речи по одной простой причине: они борются за то, чтобы стоимость
недвижимости на территории не упала. Они же собственники: квартиры,
дома. Если там построить бензоколонку, собственность эта упадет
на рынке. Поэтому они борются за себя — никаких иллюзий, разумный
эгоизм. И вот третье право: они имеют право самостоятельно маленькую
субсидию городского бюджета на их деятельность, не на оплату, а
на деятельность. На что угодно: построить песочницу, поставить две
скамейки в парке, организовать выставку — пожалуйста, что хотите.
Деньги ничтожные. Для США, для дорогого города Вашингтона 1 000
долларов в год на одного члена комиссии — не большие деньги, но
деньги. Когда я спрашивал автора этого закона: из чего вы исходили,
он ответил: а потому что это единственный способ, которым непрофессиональные
люди могут договориться, как потратить не свои деньги на не свои
личные нужды. Социально-педагогический элемент этого проекта был
не случайностью, а рефлексивно отработанной моделью. 10 лет спустя
их работы выяснилось: качество инвестиционных проектов в городе
выросло, в среднем, на 12%. За счёт придирчивости этих самых пенсионеров
и непенсионеров, которые сейчас спрашивают: а кто будет вывозить
мусор, а какая компания, а в какие часы. И вот всё это, чего не
делает ни одна инвестиционная фирма сама и ни один проектировщик
не заметит, эта шлифовка дала такую экономию в бюджет, а торгово-промышленная
палата предложила увеличить суммы, дающиеся этим комиссиям для расходования,
потому что их деятельность выгодна как общественно-полезная. Опыт,
который можно у нас использовать.
Там, где живет средний класс, эти комиссии работают блестяще, там,
где живет люмпен, они не работают. Но у нас с вами есть пока ещё
это преимущество, у нас всё ещё пока перемешано. Гигантское преимущество.
Когда я проводил первый международный проектный семинар по тому,
что делать с микрорайоном в Москве в 1991 году, мне удалось пригласить
на него блестящих специалистов из Австрии и Германии. И три дня
они были предоставлены сами себе. Они пристали ко мне с ножом к
горлу: а теперь дайте нам информацию, что, сколько, где. Ну, хорошо.
Но, пожалуйста, запишите все на магнитофон. Эта запись есть, она
расшифрована. Что вы можете рассказать о результате этих трёх дней?
Я получил чрезвычайно интересный документ. Эти ребята виды видали,
работали они в Белфасте и в нищих районах Шефилда. Их разбитым асфальтом
или бомжами не удивишь — они это все видели. Они сказали, что две
вещи их потрясли до глубины души.
Первое, я цитирую точно по памяти: такой среды не может быть. Что значит
не может быть? Среды, в которой вместе живут университетский профессор
и вечно пьяный сантехник на одной лестничной площадке. Этого в мире
больше нигде не может быть, у нас есть.
И второе суждение: в этой среде у людей не может быть чувства собственного
достоинства, по нашему опыту, а оно есть. И это тоже правда. И эти
два козыря означали просто, что мои уважаемые коллеги не знали,
что их инструментарий здесь не сработает, что надо вырабатывать
новый и другой.
Я вчера вам говорил, что у меня тоже бывала иллюзия, что есть готовый
набор инструментов. Я прихожу в город N, ну подумаешь, я не знаю,
что такое город. И каждый раз нужно подбирать новые инструменты.
Уровень микропроектирования наименее разработан в этой стране.
Здесь все всегда любили крупно. Международные бюрократические финансовые
организации тоже обожают все крупно, они не любят мелочи: с ними
надо возиться, бухгалтерское обслуживание дорого стоит. Был TACIS,
великолепная была программа. Бухгалтеры Брюсселя вычеркнули средний
уровень проектов, на наше несчастье. Поэтому сейчас или все маленькие,
или огромные, в которых все украдут бюрократические системы c обеих
сторон. С тамошней — в первую очередь, наши только во вторую. Наши
просто дети по сравнению с тем, как воруют тамошние бюрократические
системы. Это иллюзия, что у нас воруют, да у нас меньше воруют —
не умеют.
Так вот, маленький город Мышкин.
Ресурсов никаких. Одно рабочее место надёжное: газопровод "Северное
сияние", там группа народу работает. Все остальное — трын-трава.
Внимательный анализ только этого индивидуального места, поиск 2,5
%, а эти 2,5% — люди и из городской администрации, и в городском
совете они обязательно тоже есть. Самое ужасное — принять такую
популистскую позицию: это власти, а наши люди сидят там, внизу.
Черта лысого. Они наверху обязательно есть, их надо делать союзниками,
вытянуть их оттуда, открыть в них то, что у них есть. Самым крупным
ресурсом города Мышкина с его семью тысячами ресурсов был главный
врач районной больницы. И районную больницу удалось развить до крупного
оздоровительного, восстановительного центра с серьёзной коммерческой
программой, работающей для контингента, которому по здоровью ни
на юг, ни на север, ни на запад податься нельзя, а нужно работать
в этом среднем климатическом поясе в привычной средней температуре.
Эту задачу нельзя было бы поставить, не будь этого персонажа и того
профессионального клуба, который внутри работы он создал. Просто
тем, что он есть.
Суммирую: 2,5% есть всегда, наше неумение их взять — это наша проблема.
Проекты, которые с ними и ими могут быть порождены, всегда дополнительны
к проектам, которые порождает сфера бизнеса извне, не заменяет,
не замещает. И они всегда могут сработать как паровоз, потому что
известно: надо начать. Изменения мелочи тянут за собой изменения
чего-то другого. Всё. Спасибо. |
