|
Кто станет оспаривать, что за последние годы наши
города заметно похорошели: разве сравнить прежние микрорайоны
с их серыми, плоскими фасадами домов с нынешними новостройками,
где возводятся здания, многие из которых поистине «с лица необщим
выраженьем».
Конечно, мы ещё недостаточно строим, о чем свидетельствуют
долгие очереди к заветным квартирам, и качество сдаваемого жилья
традиционно оставляет желать лучшего. Но только ли к этому сводятся
проблемы отечественного домостроения? Каким хотелось бы видеть
наше жильё в не очень далеком будущем? Вот что думает об этом
профессор Московского архитектурного института Вячеслав ГЛАЗЫЧЕВ.
Прыжок в неизвестность
Неожиданный прыжок от жёстких строительных норм и правил (СНиПов)
к относительно свободному проектированию был для архитекторов-жилищников
затяжным, и предшествовало ему долгое свободное падение — в неведомое.
Легко вообразить, какую растерянность испытали те из них, кто
сам живал в тесных выгородках коммуналок, вынеся из их стен представления
о привычном, а потому «нормальном» образе жизни советского человека.
Эти обуженные представления большинство из архитекторов и воплощали
в своих проектах, тем более что те были подкреплены столь же обуженными
СНиПами. Если вам предписывалось спланировать прихожую длиной
1,2 м, соблюсти предельно заниженный коэффициент жилой и общей
площади, то в этих рамках и сам Леонардо да Винчи ничего бы не
смог предложить. И подобный отрицательный опыт нарабатывался десятилетиями
авторами коммунпроектов в разных советских, а после российских
городах. И как вживание в свободу, так и освоение свободного проектирования
потребовало от профессионалов совершенно другого опыта, который
тоже накапливается многими годами. И вот только теперь, когда
тысячи архитекторов и дизайнеров поработали, создавая проекты
квартир «под конкретного клиента», каждый раз соотнося кубатуру
с образом жизни не абстрактного квартиросъемщика, а вполне определённого
заказчика с его индивидуальными запросами, можно сказать, что
такой опыт стал набирать силу.
И выясняется, что квартирная площадь, необходимая для жизни,
отнюдь не сводится к количеству квадратных метров, и выложенная
за них крупная сумма — ещё не залог будущего комфорта. Это прежде
существовало такое «парадное» определение — «дома улучшенной планировки».
«Улучшение» же в целом и сводилось к увеличенному метражу. И по-прежнему
искусство архитектора и в более просторных стенах, по сути, оставалось
невостребованным.
Мера представления о том, как следует обустроить быт, у нашего
человека была «протянута по шнурку». Добытая за две цены финская
или немецкая «стенка» примыкала к стене, позднее, в перестроечную
пору, появились раздвижные шкафы, белые или зеркальные, которые
«лепились» к торцевой стене. И этим, в основном, наши возможности
исчерпывались. Теперь, когда выбор мебели несоизмеримо вырос,
обнаружилось, что сам жилец без совета профессионала уже не может
обойтись — отсюда и возросший спрос на работу дизайнера, которая,
конечно, не ограничивается только выбором и расстановкой новой
мебели.
А поскольку «новые песни придумала жизнь», то оказалось, что
при планировке квартир следует считаться со стилем жизни их владельцев.
Есть, что называется, открытые дома, где всегда тьма гостей, и
населяют их не «гуляки праздные», а люди творчества, люди публичные,
для кого живое общение и вне официальных стен — часть их повседневного
бытия. В их квартирах необходимо планировать или очень большую
гостиную, или особо выделять столовую, отличающуюся от обычной
площади, предназначенной «для приёма пищи».
Зато для человека, ведущего замкнутый образ жизни, такая планировка
вовсе некстати. И единую схему, как это было прежде, заложить
на все случаи жизни невозможно. Схема, принятая ныне, по которой
квартира «подстраивается» под человека со всеми особенностями
его быта и бытия, абсолютно верна: вы покупаете «коробку», метраж,
и в этом метраже обустраиваете свой мир. Вот в чем преимущества
свободной планировки.
Однако и она не всегда предоставляет ту «безбрежную» свободу
творчества, на какую рассчитывает архитектор, принимая в работу
«пустую коробку». Казалось бы, почти нет несущих столбов, монолитных
перекрытий — делай все, что подсказывает тебе творческая фантазия.
Но в процессе планировки уже выношенного проекта квартиры выясняется:
несущий столб так режет пространство гостиной, что в нее и стол
не впишется. Впрочем, виноват не столб, а все то же отсутствие
опыта у архитектора, не умеющего работать с живым меняющимся пространством
и неожиданно для себя обнаружившего, что проектирование «вокруг
столба» — это особое искусство. Как, впрочем, и проектирование
самого прозаического помещения в квартире — санузла. Выкраивался
он по самому минимуму: ванна укороченная — 70 см, а то и сидячая.
А если санузел совмещенный, то рядом втискивался унитаз. Экое
неудобство! Потом согласились, что такое соседство — плод рационального
решения, но… при условии, что в квартире существует второй, гостевой
санузел.
А уж понятие «ванная комната» в представлении проектировщиков
не столь и давних лет — нечто противоположное тому, чем она должна
быть: вместо комнаты — узкий, в длину ванной, пенал. Мы и забыли,
что для неё необходима просторная площадь, особым образом обставленная,
с большим зеркалом и — что уж вовсе невообразимо при современной
отечественной архитектуре — естественное освещение. Даже в элитных,
очень дорогих домах я его не встречал. А ведь без окна комната,
по сути, не существует, а служит лишь своего рода отсеком. Ещё
более мог бы оживить обстановку ванной комнаты потолочный свет,
когда сквозь стекло видятся зелень, облака…
Все изменилось в жизни нашего соотечественника. Если раньше почти
каждый представитель мужской части населения имел две пары брюк
и один пиджак да свитер как избыточный предмет личного гардероба,
то ныне все мы, включая сюда, разумеется, и женскую половину,
обрастаем вещами, при этом не волнуясь, что нас обвинят в «вещизме».
И получается, что сегодня гардеробная — это в квартире самая нужная
комната.
Конечно, к приходу гостей можно спешно рассовать по скрытым от
глаз местам «поработившие» нас вещи, но после они снова выползут
на поверхность. Пока же, к сожалению, гардеробная комната — принадлежность
только самых дорогих, элитных квартир. Хотя эти «мелочи» — предмет
не столько экономических, сколько сугубо профессиональных забот
проектировщика, которого «этому не учили».
От квартиры к агрегату
Для того, чтобы создать большой объем внутреннего пространства
дома (агрегата), в котором, кроме просторной жилой площади, можно
легко разместить и гардеробную комнату, и кладовую, и прочие хозяйственные
помещения, проектировщикам необходимо освоить так называемый широкий
корпус: вместо 11—12 метров следует закладывать ширину корпуса,
равную 15—18 метрам. Но если первый размер принимался за основу
десятилетиями, то как же непросто инженерам-строителям и технологам
переключаться на принципиально новую схему! Ведь она тянет за
собой и вопрос об этажности.
Когда-то, имея в виду «сталинские» высотки, Александр Твардовский
писал: «Москва высотная вставала, как будто
некий монумент». Нынешние высотки далеко не тянут на монумент,
но они выгодны застройщику, вступившему в «брак по расчету» со
строителем. «В небеса шарахаем железобетон», — восторженно
выразился другой
поэт в 20-е годы. Но теперь ясно, что так нельзя возводить
недорогое и относительно комфортное жильё . Эксплуатация лифтов,
насосов, сложной системы центрального отопления и многое другое
— всё это заведомо определяет удорожание жилой площади.
Почему-то во всём мире, кроме нас, возводят лишь 5—7% высотного
жилья от общего объема строительства. Знаю, что мои оппоненты,
как на самый веский аргумент, обязательно сошлются на дороговизну
земли. Но и за границей умеют считать деньги не хуже нашего. И
если там повсеместно к концу 60-х годов почти перестали строить
высотное жильё (кроме центральных городских кондоминиумов), то
в этом, вероятно, есть резон. Что же касается кондоминиумов, то
в них чаще всего размещается второе жильё, принадлежащее богатым
людям, которые живут в пригороде, а здесь заводят квартиру, чтобы
пользоваться ею при вынужденной задержке в городе. Даже в Голландии
строят в основном дома малой и средней этажности. У нас же пристрастие
к высоткам происходит не от желания сэкономить на стоимости земли,
а от стремления снять с одного фундамента как можно больше денег.
А то, что такой дом дорого обходится покупателям, менее всего
волнует инвесторов и строителей.
Давно известно, что идеальный вариант недорогого жилья — это
четырёх-, пятиэтажный дом. Но, конечно, речь не о наших пресловутых
пятиэтажках. Среднеэтажное жильё — это обязательно широкий корпус
и квартиры двух- или трёхуровневые. Такая конструкция дома хорошо
отработана в Англии позапрошлого века. Для нас, учитывая необходимость
реформаторских изменений в жилищном хозяйстве, она бы могла поспособствовать
и в организации товариществ собственников жилья: у каждого владельца
квартиры дверь выходит в свой палисадник, кроме того, он отвечает
за свой участок крыши. И такая вертикаль подводит к тому, что
человек способен ощутить себя хозяином. Это чувство навряд ли
знакомо владельцу распластанной по горизонтали, затерявшейся в
многоэтажье квартиры, потому-то его и сложно увлечь идеей ТСЖ.
Другой минус многоэтажной и многоподъездной схемы, которая
для наших строителей — альфа и омега, — её ущербная
система центрального отопления и горячего водоснабжения,
весьма сложная в отладке. Как поступает постсоветский человек,
приватизировавший квартиру? Он сразу же начинает все переделывать.
К примеру, поставил новый полотенцесушитель, но, врезавшись
в стояк, уменьшил сечение на входе и выходе, и невдомек
ему, что нарушил всю систему прямой и обратной подачи воды.
Потом объединенными усилиями жильцы будут долго искать (и
дай Бог, чтобы нашли) причину сбоя в горячем водоснабжении.
Другой пример. В соседствующей с моим домом девятиэтажке, согласясь,
решили заменить жестяные «гармошки» водяного отопления на чугунные
радиаторы. Видимо, какая-то скороспелая фирма «состряпала» проект.
Заменили. В результате получили холодные батареи и стали недоумевать,
как такое могло случиться?
Столь же проблемна в многоэтажном доме и система вентиляции.
Особенно теперь, когда все стали устанавливать стеклопакеты, которые,
со всеми их положительными свойствами, «запечатывают» дом. Не
хватает нормального, комфортного воздухообмена. Старая, ещё дореволюционная
система вентиляции, использованная и в элитных домах довоенной
постройки, предусматривала вентиляционный выход из каждого помещения.
В современных же зданиях их — два на квартиру, или три, если в
ней два санузла. Этих выходов явно недостаточно. Приобретаемые
жильцами форсированные вытяжки не меняют положения: сечение воздухопроводов
оказывается для них заниженным. Облепляют фасады кондиционерами.
Но и те не спасают: гонят мертвый воздух, который нужно искусственно
оживлять с помощью ионизатора.
В зданиях выше девяти этажей, где нет прямоточной вентиляции,
воздухообмен и того хуже. Если ветер дует в «удачную» сторону
— на верхних этажах воздушная тяга нормальная, в «неудачную» —
становится опрокинутой. И в верхние квартиры снизу начинает поступать
отработанный воздух. Потому-то в наших жилищах и встречаются заклеенные
вентиляционные решётки. Такой дом нередко становится отменным
инкубатором для размножения микробов. И заболевание гриппом далеко
не всегда происходит в общественном транспорте.
Управдом по-американски
Чем больше дом, чем в нем больше квартир, тем по нарастающей
увеличиваются проблемы, связанные не только с его технической
эксплуатацией, но и с организацией жильцов, которым можно бы было
поручить заботу о его сохранности, о комфортности, как в его стенах,
так и на придомовой территории. Опыт показывает, что даже в домах,
где за квартиру заплачены немалые деньги, не более трети жильцов
осознают себя истинными хозяевами. Коллективизм, на котором нас
всех воспитывали, здесь явно не срабатывает. И одним энтузиазмом
с проблемами столь сложного организма, каким является многоквартирный
дом, не справиться. Этим должны заниматься управляющие компании.
Мы лишь теперь к этому подошли. У нас, конечно, есть факультеты,
готовящие, говоря по-нынешнему, менеджеров городского и коммунального
хозяйства. Но то, что там преподают, — это позавчерашний день
или же сведения, почерпнутые из иностранной специальной литературы,
которые плохо соотносятся с нашей действительностью. В системе
управления жилищно-коммунальным хозяйством теперь происходит мучительный
процесс адаптации к новым условиям. Участвующие в нем чиновники,
за редким исключением, не обладают навыками работы с людьми, что
в этом деле становится главным.
Сошлюсь на опыт одной из управляющих жилищных компаний в Вашингтоне,
где мне довелось работать. В ней было занято всего десять человек,
хотя обслуживала она примерно тысячу жителей. Обратите внимание
на её «штатное расписание»: руководитель (единственный), два сантехника,
один электрик, три специалиста, занимающиеся изысканием средств
— в благотворительных организациях или в городских и общественных
фондах (не забудем, что в ведении компании находилось недорогое
муниципальное жильё ), и… пять (!) социальных работников. Представляю,
если бы в ДЕЗе кто-либо поинтересовался, сколько в нем служащих
такой квалификации, на вопрошающего посмотрели бы, как на невменяемого.
А именно без их участия в короткий срок обучить жильцов обращению
с собственностью, нежданно свалившейся на многих, невозможно.
За отсутствием таких наставников и происходят, в частности, курьёзы
с новыми полотенцесушителями и батареями. Парадокс, но получается,
что без специальных знаний, которые терпеливо «несут в массы»
социальные работники, те, то есть массы, начинают разрушать собственное жильё . И ведь не заведешь в ДЕЗах отряды полиции, которые станут
отслеживать все «контрабандные» нарушения в квартирах, что приводят
к сбоям в работе обслуживающих систем, а то и нарушают прочность
несущих конструкций здания. Однако вторгаться в чужой дом без
прокурорского предписания закон не позволяет. Остается лишь рассчитывать
на профилактику, которую там у них и проводят социальные работники,
разбирающиеся не только в вопросах эксплуатации жилого здания,
но и в психологии квартирных жильцов.
Недавняя уверенность в том, что наши люди могут самостоятельно
одолеть всю эту сложную науку — управление совместной собственностью
— обернулось иллюзией. Не будем открывать Америк!
|
