Дом Гильгамеша

Примерно так должна была выглядеть набережная Дильмуна-города-царства на острове Бахрейн в Персидском заливе. Множество косвенных свидетельств указывают на то, что отсюда родом великий герой Гильгамеш, основавший, как гласит древний эпос, город Эрех (Урук) там, где слившиеся воды Тигра и Евфрата впадают в залив. Конечно, на рисунке не самый ранний Дильмун. Это уже время его расцвета между царствованием в Египте фараона-отступника Эхнатона и не менее знаменитого в Вавилоне Навуходоносора. Город вырос, привык к относительной безопасности, и часть домов и лавок выстроилась снаружи оборонительной стены — поближе к причалам. Поэтому-то ни стены, ни башни не видны на рисунке целиком. Даже таможня, ранее мостившаяся в городских воротах, должна была переселиться (в её дверях дремлет страж). В гавани Дильмуна, где к тому же была самая свежая и вкусная пресная вода на сотни миль вокруг, встречались торговцы отовсюду: из Египта. Вавилонии, Финикии и даже Индии. Дильмун вывозил собственные финики, вкус которых прославляли египетские папирусы и клинописные таблички Вавилона. Но главным источником богатства Дильмуна была монопольная торговля медью, поступавшей сюда из полулегендарного Макана, следы которого все отчётливее проступают теперь на побережье Омана, и перевозившейся дильмунскими кораблями в города Двуречья. Ещё 15 лет назад слово Дильмун было только словом, встречавшимся в древнейших текстах,- теперь, благодаря раскопкам, нам открылась ещё одна "потерянная" держава. Прошлое оказывается бесконечным.

"Приди, о Энкиду, в укрепленный Урук,
где люд щеголяет а праздничном платье,
где всякий день превращается в праздник".

Этими словами герой шумерского эпоса Гильгамеш пытается завлечь в город человека-быка Энкиду, чтобы тот стал человеком вполне. Разумеется, Гильгамеш несколько преувеличивает, и не каждый день жители Урука (библейского Эреха) предавались удовольствиям, и не у каждого было праздничное платье. Но одно очевидно: городской обрез жизни сложился и явно противопоставлен негородскому — пастушескому, олицетворенному Энкиду, и земледельческому. Урук сложился как город, царем которого был легендарный Гильгамеш, уже к середине IV тысячелетия, а к моменту постройки пирамиды Джосера в нем насчитывалось уже 60—70 тыс. жителей. Любопытно при этом, что в ранней шумерской письменности нет знака «город», его место занимает другой знак, напоминающий букву «У» — обозначение рынка, торга, обычно совмещенного территориально с огороженной площадью перед храмом.

Но мы не будем заниматься здесь Двуречьем как таковым. Предыдущая главка окончилась на том, что корабли египтян не были одни в большом море. Это правда, и легендарная история Гильгамеша содержит отнюдь не легендарные сведения по этому поводу. Известно, что мощь Двуречья опиралась на массовое производство меди, но откуда бралась медь в плоской стране, где земля давала фантастический урожай (40—50 зерен из одного), но в ней не было ни грамма медной руды?

«Гильгамеш» и другие Древние тексты отвечают на этот вопрос: медь привозилась из Макана через Дильмун. По шумерским и ассирийским, и египетским текстам мы узнаем, что не было фиников слаще и ароматнее, чем финики Дильмуна. Но где это, Дильмун[25]?

Недавние раскопки Джеффри Бибби[26] принесли ответ: Дильмун — это нынешний Бахрейн (остров в Персидском заливе) и часть побережья нынешней Саудовской Аравии, а Макан (в этом нет ещё абсолютной уверенности, но и оснований для сомнений мало) — это нынешний Оман, самый восточный угол Аравийского полуострова. Путь из Урука в Дильмун и Макан — это морской путь. Этим путем прошел «Тигрис», и как могли заметить читатели очерков Юрия Сенчевича, советского члена международного экипажа тростникового судна, в журнале «Вокруг света», первое, не что наткнулся Хейердал в Омане, был зиккурат, ступенчатая пирамида месопотамского образца.

Первое, что автоматически приходит в голову, это существование когда-то шумерской колонии на маканском берегу[*]. Но ведь возможно и другое. А что если архитектура ступенчатых пирамид пришла в Двуречье не с севера, как напоминание о священных горах Курдистана, а с юга, из Аравии? Можно вспомнить, что одна из старейших шумерских легенд повествует о человеке-рыбе, который принес земледелие в Месопотамию откуда-то с Персидского залива. Нельзя не вспомнить, что шумеры называли этот залив: Нижнее море; Горькое море и Море восходящего солнца. Солнце, как известно, восходит на востоке. Пять тысяч лет назад это было известно не хуже, чем сейчас. Так как же могли люди назвать огромный залив, лежащий прямо к югу (взгляните на карту), восточным морем?

Это может иметь только одно объяснение — море (нынешний Персидский залив) на самом деле лежало к востоку, когда часть населения будущего Двуречья жила в Аравии и потом, уйдя на новую родину, принесло старое название с собой. Но только часть. Другая действительно спускалась по великим рекам с севера, и Нижнее море — это название, которое они передали потомкам. Но если это правда, а к этому склоняются сегодня наиболее смелые историки, не боящиеся усомниться в «давно очевидном», то не пришла ли идея пирамиды в Египет и Месопотамию из одного и того же места, ещё скрытого от нас песками и скалами огромного полуострова?

Правительство Саудовской Аравии, Омана и мелких эмиратов лишь в середине 60-х го годов разрешили археологам начать работу по розыску доисламской истории на своих землях. Первые открытия (тот же Дильмун) уже есть, но главные ещё впереди.

Это пока ещё только догадка, но у нее есть одно любопытное косвенное подтверждение. Вы помните, конечно, что Запад по верованиям древних египтян принадлежал царству мертвых: поэтому и пирамиды Гизе, Саккара, Медума, Дахшура, и более поздние гробницы расположены на западном берегу Нила, а города были когда-то только на восточном. Но ведь это странно — спокойный Нил не был страшной преградой, по нему сновали бесчисленно суда, в нем ловили рыбу, его папирус шел и на корабли и на свитки. А что если пугающий запад — тоже воспоминание, воспоминание об опасной щели Красного мора, лежащего к западу от Аравии!

Это не более чем догадка. Время или подтвердит, или опровергнет ее. Но во всяком случае она из тех догадок, что нацеливают учёных на поиск. Этот поиск тем более важен, что в нашем знании о самых первых шагах градостроительства и архитектуры есть пока одна совсем пустая страница.

Помните, в самых первых главках книги речь шла об Иерихоне и Ч'атал Хюйюке, расцвет которых пришелся на VII тысячелетие до н.э.? Подсыхание нильской дельты и Двуречья, начало архитектуры на этих землях — это в лучшем случае конец V тысячелетия. Что же происходило в «потерянное» тысячелетие? Неужели возникшее в маленьких долинах Передней Азии искусство строить исчезает потом безвозвратно, и всё приходится начинать сначала? Может быть и так, но хочется верить, что было иначе: от Мертвого моря к югу тянется глубокая низина до восточного горла Красного моря; вдоль финикийского побережья открыт путь к югу на ныне пустынный Синайский полуостров. Оба пути выводят в Аравию, а ведь Аравия не была пустыней.

В Дильмуне, на острове Бахрейн, и на Аравийском побережье видно невооруженным глазом, что уровень подпочвенных вод неуклонно опускался по крайней мере 2000 лет — ирригационные каналы, когда-то лежавшие на поверхности, проходят теперь четырьмя метрами ниже[**]. Геологи говорят, что вода опустилась потому, что приподнялась вся плита полуострова: уходила вода, уходила и жизнь, сохраняясь в оазисах, которым с геологической точки зрения особенно «повезло».

Итак, вполне вероятно, что через 10 или 30 лет[***] мы узнаем общий источник архитектуры Египта и Месопотамии, а может быть очень скоро наука встряхнет наше воображение чем-то и вовсе неожиданным. Во всяком случае такой неожиданностью (впрочем, давно ожидаемой многими) была тема пресс-конференции заместителя директора Института океанографии Академии наук СССР Андрея Аксенова 25 марта 1979 года. Аксенов предъявил журналистам 10 подводных фотографий, снятых специалистами знаменитого «Витязя» на полпути между Лиссабоном и островом Мадейра. На вершине ушедшей когда-то под воду горы довольно отчётливо просматриваются стена и лестница...

Геологи уверяют, что это искусственные сооружения. Время покажет — кстати, несмотря на совпадение места с тем, что указана в знаменитом тексте Платона[27], даже если обнаружено действительно сооружение, это не обязательно Атлантида. Но совсем не исключено, что история вновь уйдет вглубь, и мы выясним, что неожиданно совершенные постройки Иерихона соответствовали образцам, созданным раньше и в другом месте.

Но мыотвлеклись, а я должен ещё объяснять, почему эта последняя главка книги названа «Дом Гильгамеша». Дело в том, что слово «бахрейн» (название острова и государства, на территории которого был город-государство Дильмун уже во времена строительства пирамид) имеет в арабском языке значение: «два моря». О каких же двух моряк может идти речь, если это остров в Персидском заливе? И древние тексты, и простой опыт дают ясное объяснение: на самом Бахрейне и рядом со дна горько-соленого моря бьют по сей день мощные источники превосходной пресной воды, а древние твердо были уверены, что под «горьким» морем лежит «сладкое». И вот единственное им известное место, где два моря оказывались действительно рядом, был Дильмун-Бахрейн[28].

Не будем вдаваться здесь в тонкости исторических и филологических изысканий Джеффри Бибби[29] для того, чтобы извлечь из них удовольствие, нужно располагать довольно глубокими знаниями о Древнем Востоке. Но вкратце цепочка неоспоримо логичных выводов подводит к тому, что именно Дильмун был тем местом, куда Гильгамеш отправился за травой бессмертия, где он достал со дна «сладкого» моря эту траву, украденную позже змеей (рис. 42,2), когда героя сморил сон. Именно на Дильмун уходит спасённый богами Ут-Напиштим (литературный предок библейского Ноя), хотя его ковчег пристал к горам Курдистана далеко на севере. Наконец, именно с Дильмуна пришел в пантеон шумеров бог Энки (божество подземного «сладкого» моря), чтобы занять место чуть пониже Энлиля, прибывшего с севера. Наконец, именно Энки, поручая своей дочери в опеку город Дильмун, произносит в древнем тексте, найденном в том же архиве Ниппура, что и таблички с «Гильгамешем»: пусть твой город станет «верфью» для обитаемой земли!

К этому остается добавить, что втаможне у ворот Дильмуна, на многометровой глубине, археологи нашли гири от весов — точно такие же внешне и такого же веса, как гири великого города Мохенджо-Даро, расцвет которого наступает чуть позже постройки пирамиды Хеопса, но совсем на другой реке — Инде. И ещё — на печатях, на осколках керамики из Дильмуна и Макана множество горбатых быков с длинными рогами. Это зебу, бык, обитавший в долине Инда (рис. 43,2).

Итак, круг замкнулся. Начав почти с «точки», с небольшого пятнышка, зажатого между Сирией, Ираком, Ираном и Турцией, мы прошли с вами Средиземным морем, долинами Роны, Дуная и Рейна, обогнули Европу по атлантическому пути и побывали в степях Украины. Затем мы обнаружили, что пеший путь на юг — в Месопотамию и Египет не обязательно был прямым, что он продублирован морским путем, связавшим южные моря от Индии до Египта.

Мы обнаружили, что архитектура — непомерно древнее искусство, что она могла быть настоящим искусством задолго до того, как на земле возник первый настоящий город.

Мы поняли, что не грубая сила, а ум, движущий силой, стоит за самыми древними на земле архитектурными сооружениями, рожденными самой первой в истории революцией, которую учёные именуют неолитической, которая превратила охотника, рыбака и собирателя в пахаря и пастуха, а потом и в горожанина, И ещё, надеюсь, стало ясно, что человек, строивший первый дом, был иным, чем мы с вами, знал иное и верил в иное, но не уступал нам ни талантом, ни изобретательностью. Честно говоря, он кое в чём превосходил нас, ведь множество задач ему приходилось решать впервые. Иные находки, изобретения терялись. Тогда их делали вновь и вновь. Цепь строительного искусства иногда обрывалась, тогда следующие веки вплетали в нее недостающие звенья. В целом же история дома, в каком мы живем сегодня, история города, который час окружает, началась тогда, когда обитатели пещер Вади-эн-Натуф (а, может, кто-то ещё раньше и в другом месте) рискнули покинуть привычные стены и кров и создать себе искусственные стены и искусственный кров под огромным небом нашей Земли.