О серии семинаров в малых городах Приволжья

— Именно по этому вместо широкого круга проблематики федеральных образований, Вы решили…

Глазычев В.Л.:Да, избрать район, как наименее известный, тем более что, с одной стороны, в общество вброшен лозунг построения бюджета снизу вверх, но этот концепт присутствует лишь на бумаге, «вообще». А где низ-то? Многие хотели бы видеть в качестве «низа» субъект федерации, такова точка зрения правительства. Субъектов сейчас восемьдесят девять. Помножьте это, в среднем, на тридцать районов — вы получите уже почти три тысячи. Естественно, что чиновники шарахаются от этого фантастического множества. В результате «низ» непонятно где. До района дело не доходит никогда.

Более того, если в прошлом году в семинарах я работал на уровне район — районный центр, то в этом году, начиная с Оренбургского района, мы спустились на атомарный уровень, где возник ещё такой призрак, как сельсовет — та самая низовая конструкция администрации, с которой, худо-бедно, имеет дело почти четверть населения России. Она живет-то в уездах, а не в субъектах федерации.

И вот эта до неприличия простенькая задача, как ни смешно, не ставилась. Ставить её можно только тогда, когда есть внутренняя подготовка и наработана технология работы с такого рода случайным сообществом людей. Потому что, с одной стороны, это — низовые чиновники, районная администрация, главы сельсоветов, с другой стороны, это — вся местная система производства независимо от формы собственности и самоназвания. Это ж не одни бывшие колхозы и совхозы. При большей детальности рассмотрения выстраивается очень сложная архитектура, в которой есть хозяйства, бывшие колхозы, назвавшиеся в разных областях по-разному (например, сельскохозяйственный производственный кооператив), бывшие машинно-тракторные станции, техникумы или колледжи, есть ещё агростанции академии ВАСХНИЛ, то есть федеральные. Внутри района обнаруживаются объекты, принадлежащие ведению министерства геологии. Аэродром, аэродромное хозяйство, военный полигон. Территории, которые в своё время воспользовались правом на учреждение местного самоуправления, так что внутри тела района могут существовать и существуют самостоятельные муниципальные образования, ему не подчиняющиеся. А дороги-то одни и те же, ток идёт по одним и тем же проводам. Очень сложно устроенный мир.

— Объясните, пожалуйста, что такое межбюджетные отношения.

Глазычев В.Л.: Официально, по конституции, у нас местное самоуправление идентично наличию собственного бюджета. И тогда есть уровень бюджета федерации, уровень бюджета субъекта федерации — это государственная линия. И, наконец, бюджет местного самоуправления, который вообще непонятно где находится и чем подпитывается. Это на бумаге. По жизни все устроено гораздо сложнее. Скажем, в районе, где мы проводили семинар, никакого бюджета нет, есть смета расходов, которые утверждает область. Более того, в рамках этой сметы, в логике этой сметы нет никакого резона работать хорошо. Создавать усиление экономики невыгодно, потому что вам «срежут» смету, и все, что вы наработаете, у вас сначала отберут в область, а потом часть вернут, или не вернут, что является главным резоном формирования серой экономики и увода средств от бюджета. Если в советское время в основном занимались приписками в планы — делали два, а писали три, то сейчас — недописки: делают три, а пишут два. Только один реализуют на сторону, делают живые деньги, которыми покрывают и конопатят дыры, не обеспеченные сметой. Если бы смета ещё выполнялась, как следует, но она не выполняется, а ямы на дороге надо засыпать. Кто и как это будет делать?

Поэтому из изучения такой частности, как район и его бюджетная зависимость от «верха», вылезла огромная проблема так называемой неформальной экономики. Ведь она состоит не просто из одной части уведенных в карман денег, а из двух, как минимум, частей. Там есть уведенные деньги, и деньги, компенсирующие неэффективность власти. То есть это тот навар, который если вы не используете, то вас линчует ваше же собственное население. Надо как-то разобраться во всей этой паутине. Вот район, в котором, скажем, порядка 40 000 человек. Это всё-таки не так мало — 40 000, разбросанных по трем десяткам селений, умирающих или наоборот разрастающихся. С населением старым, местным, с населением пришлым или населением смешанным. Число неопределённостей, число сочетаний в этой мозаике грандиозно. Обычным исследованием его поймать нельзя, или очень трудно: с какой стати «я» вам буду рассказывать механику своего здесь выживания? Если вы корреспондент очень въедливый, то вы у меня это, может быть, вытянете. Таких, как «я», минимум, три сотни, иначе все впечатления имеют случайный характер...

Семинарская форма, которую я использую, позволяет достичь большей эффективности контакта. Темой является не только анализ ситуации, но и выдвижение реалистичных проектных идей. Они могут относиться к занятости, потому что в одном месте — безработные, в другом — нехватка квалифицированной рабочей силы, и не в масштабе страны, а в масштабе одного этого района. Совершенно реальная ситуация в Оренбургском районе: бывшее военное поселение, почти тысяча здоровых мужиков с высшим военных образованием, оказавшихся выброшенными на преждевременную военную пенсию и не имеющих, чем заняться. Ну, занимаются каким-то, конечно, мелким извозом, ещё чем-то. Рядом, в соседнем сельсовете — острая нехватка и механизаторов, и ремонтников — то есть там нужны и руки и голова. Но нет системы, которая бы обеспечивала горизонтальную связь между сельсоветами. То есть, пока что по-советски всё это единая пирамида: от каждого центра к каждому звену по отдельности. Если на семинаре возникает проект, связывающий ресурсы хотя бы двух соседних сельсоветов, мы делаем существенный скачок.

Если на семинаре мы обнаруживаем действительную потребность довольно крепких фермеров, которых там худо-бедно около шестисот человек, не считая пришлой и сезонной рабочей силы. Выясняем, что главное, за что они готовы платить и платить хорошо, это — качественный ремонт техники, да ещё, чтобы у них забрали и привезли готовую, да ещё обнаруживаем, что нет такой структуры, которая бы обеспечивала эти потребности, то возникает проект маневра управленческими средствами, который позволяет это сделать. Если мы анализируем ресурсы природных строительных материалов —хорошей глины, песка и всего прочего, и выясняем, почему и как они не задействованы в коммерческом плане, и через какие схемы всё это можно сделать, мы продвигаем все очень серьёзно. И поскольку люди нацелены на решение задач, а не на ответ на анкету, то они и рассказывают в десять раз больше. Тем более, что лёгкая хитрость в организации моих семинаров заключается в том, что группы смешанные, поэтому администраторы, деловые люди, общественники, внешние эксперты, собираются вместе. Вторая лёгкая хитрость в том, что сначала, первый день они работают в привычном ключе секторов — экономика, социальная жизнь, общественные организации — то, что привычно, хотя, в непривычных комбинациях участников. На второй день я те же группы толкаю к работе на конкретное место. Вот мы выбрали четыре сельсовета из возможного множества — два близких к центру, два удаленных. Мало, но лучше, чем ничего. И те же группы уже тотально прорабатывали проблемы населения через логику места. То, что они только что проговорили в рамках традиционного отраслевого секторного подхода, они должны продавить сквозь абсолютную реальность, где до единицы, до человека понятно, сколько там убогих, сколько сирых, сколько беспризорных детей, сколько реально работающих. Какие услуги действительно предоставляются, что такое казахская школа, русская школа, смешанная школа, что такое армянская диаспора, которая там размножилась после Карабаха. Этот механизм до предела простой, в нем есть только человеческая тонкость — людей надо разговорить, создать благоприятную среду и к тому же вынудить четыре-пять раз рассказывать одно и тоже, шлифуя проектное предложение, выдвигая его на всеобщее обсуждение.

Это дало знание, которого иначе не взять. Чтобы это сделать, нужна серьёзная подготовка, тоже плотная по времени. Поэтому перед основным семинаром на два дня с половинкой (половинка это уже шлифовка) — я проводил предварительный семинар за три недели до этого почти со всеми, кто принимал участие во втором. Но тут я встречался отдельно. Сначала с администрацией, и с ней обсуждаем задачи семинара — кто участвует, ответы на вопросы, какая нужна информационная подготовка. Отдельно — с, так называемой общественностью, и отдельно с деловыми людьми. Это обеспечивало, по крайней мере, некоторую готовность. Недостаточную — иначе зачем был бы второй семинар, — но готовность. Это очень важно. Затраты энергии на эту подготовку и на проведение основного семинара сопоставимы.

Я прошу собрать рисунки школьников младших классов о доме или дворе, где они живут. Это создаёт среду обсуждения. Картинки висят на стенах, несут на себе массу информации. Что видят, как видят, врать они ещё не умеют, не стесняются ещё того, что рисовать не умеют. Поэтому это чрезвычайно информативный материал. Старая методика, которую я использовал с середины восьмидесятых. Как выяснилось, мы занимались тем же самым параллельно с одним канадцем.

Следующий раз, в Мордовии, мы хотим добавить, усложнить, попросить старшеклассников написать сочинение по ситуации.[1] Попросить учителей представить картину этнического многообразия — они же своих учеников знают. И это позволяет ещё до всякой переписи, результаты которой будут через полгода, получить приблизительное, но верное представление.

Погружение в семинарскую среду университетского люда, будь то эксперт из губернского города, или бизнесмен из губернского города, тоже даёт большой эффект. Они привносят свой опыт видения проблем, они подпитываются знанием потенциального рынка труда или рынка услуг. И это тоже даёт им кое-что. И ещё в целом повышает тонус работы. Способ ненасильственно, нелекционным образом производить довольно сильное обучение.

Ну, и есть ещё одна маленькая хитрость — через систему семинаров мы ввели ещё скользящую форму обучения для федеральных инспекторов, которые представляют президентскую ветвь власти в регионах, и для того, что называется ЦСП (Центры стратегического планирования) там, где они уже возникли, по инициативе ЦСИ (Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа). В иных местах, если ещё не возникли, то вследствие такого семинара возникают проектные группы. Обучение проектному подходу идёт не академическим путем, а сразу в деле. Сразу в живом материале, сразу во взаимодействии с реальными людьми.

— ЦСП формируются при Федеральных инспекторах?

Глазычев В.Л.: При них. Я собираю на каждый семинар трёх федеральных инспекторов: того, кто проводит этот семинар, того, кто проводил предыдущий семинар, и того, кто будет проводить следующий семинар. За счёт этого происходит плавное перемещение опыта. Каждый из них проводит свой семинар, уже обогатившись опытом участия в предыдущем в роли руководителя группы или как эксперта-наблюдателя. И вот оказывается, что при сжатии времени до предела, в два — два с половиной дня, мы делаем чрезвычайно существенный рывок, причём, я говорю «мы» с полным основанием — мы все, и я в том числе. Скажем, я ничего не знал о явлении детской беспризорности на селе (!!!). Все говорят о городах, но увидеть реальный масштаб детской беспризорности в Ульяновской области, погрузиться в эту действительность…

— Я даже не слышала об этом.

Глазычев В.Л.:И я не слышал, потому что этим всего-навсего никто не занимался. Городская беспризорщина лезет на глаза, а эта — неизвестна нигде. Но за ней сразу вырастает вопрос. Скажем, детский дом, прекрасный детский дом, как это часто бывает, абсолютные подвижники этим заняты. Но их беспокоит, что с ними будет дальше — вот выпустят ребят в мир, они куда денутся — умножат «дно» большого города? Или нужна система рабочих мест, которые их ждут, и будут ждать. Как соединить их интересы с потребностями хозяйств? Все это оказывается возможным, но для этого надо установить горизонтальные связи.

Для самого района семинар оказывается чрезвычайно мощным инструментом усиления горизонтальных связей — в том числе между чиновниками самой районной администрации. Ведь в обычной жизни они так не работают. Их собирают на оперативки, они знают друг друга в лицо и по имени, они могут вместе курить и обсуждать новости, но они вместе не работают — экономисты и те, кто занят школами, те, кто занят сельским хозяйством, и те, кто отвечает за недвижимость. То есть они впервые всерьёзвзаимодействуют. Во-вторых, в это взаимодействие вовлекаются люди, с которыми они тоже никогда так не работают — те же председатели сельсоветов и руководители хозяйств, и фермеры, и учителя. Таким образом, очень простая форма оказывается очень сложной временной человеческой «машиной», которая потом сохраняет след в деятельности этих людей. Не все — никто не рассчитывает здесь на очень высокий КПД, чудес не бывает, но он не нулевой.

— Какие самые важные моменты в семинаре — выступления, проекты?

Глазычев В.Л.:У меня нет весов, на которых их можно взвешивать. Только жизнь покажет действенность проектов. Один из ключевых проектов я уже, по сути, как проблему называл — это взаимодействие соседних территорий как взаимодействие компенсации рабочей силы, компенсации рабочих мест. Из этого возникла вариантная схема для бывшего военного поселения, где рассматривались ситуации привнесения туда внешнего производства — сборочного, требующего достаточно высокой квалификации, но есть свои инвестиционные трудности — как найти того, кто внесет сюда копейку? До варианта, в котором вводится третий элемент, в виде сельскохозяйственного колледжа, да ещё с базой в семенных хозяйственных, когда происходит схватывание трёх элементов — запрос, дообучение и перераспределение. Это не решает проблему тысячи человек, но начинает её решать. Здесь же очень важна сдвижка камня с места. Дальше он может покатиться.

Второй проект очень близок этому: по сути, он опять-таки объединил и детский дом, и достаточно продвинутую пару школ в районе, и систему их хозяйств. Выяснилось, что у школ до сих пор достаточно большие механические хозяйства. Значит, когда-то они были профориентированные. Значит, это, по сути дела, воспроизведение в новых условиях старой машины профобучения старшеклассников, позволяющей свести возможности с реальной картиной рабочих мест и потребностью в них на месте.

Третий проект был связан с опять-таки той же проблемой, потому что драма кадров вечная. Программа возрождения по сути дела, на совершенно новой основе школы молодых лидеров на основе одной из бывших баз отдыха. Тоже реально существует, недогружена, КПД использования очень низок, а в тоже время проводится довольно большая работа, там даже есть областная сельская дума, например, в Оренбуржье, достаточно интересные молодые люди, всерьёзмыслящие, всерьёзссуждающее. И из этого выросла схема объединения их с выводом на будущие рабочие места, на которые надо даже конкурс готовить.

И, наконец, самый для меня интересный предпроект (до проекта ещё далеко), но очень любопытно, что выдвинулась проблема. Не шеф нынешнего кооператива (он же колхоз), не зам.главы по экономике, а человек с местного телевидения (моя задача, я повторяю, все время соединять людей) обратил внимание на проблему, о которой в стране практически нет конструктивного разговора. Проблема «шарнира», проблема перехода от постколхозной системы к собственно рыночному хозяйству. Совершенно независимо от того, кому и что принадлежит, ведь не это самое главное. Сейчас людей пока каким-то невероятно неэффективным образом подкармливают власти за счёт дотаций или так или иначе нагнетаемой прямой помощи. Если их сходу бросить в другую ситуацию, мы же не на луне живем, все люди наивны, эти люди за гроши способны продать свои земельные паи. Совершенно необязательно с эффектом и совершенно наверняка они же останутся у разбитого корыта. Мы прошли школу «мавродиев», и до сих пор люди несут деньги в «лохотроны» и «властелинам». Не учитывать это обстоятельство как структурное — это глубочайшее заблуждение. И вот в рамках семинара стала кристаллизоваться конструкция, позволяющая осуществить относительно плавную передачу земли как ценности, земли как элемента в частом владении. Таким образом организовать частное управление, чтобы номинальные владельцы паев не оказались за бортом процесса.

Это потребовало, так сказать, такого протопроекта, минихолдинговой конструкции, включающей в себя непременно некоторое продвинутое производство, которое должно иметь свою выгоду в процессе, растянутую по времени. Вот почему это не могут быть чужаки, чужакам не интересна выгода, сильно растянутая во времени. В которой учитывались бы интересы держателей паев. В которой выплата ренты стала бы непременным элементом эффективного производственного процесса. В рамках этой идеи обнаружилось огромное число мин, ловушек, в которые можно легко впасть: недобросовестность одних, необеспеченность нормативным полем других. Сама идея тянет за собой, в том числе, и изменения в законодательстве. Поэтому я и высказываю её обтекаемо, это ещё сыро. Но сам факт, что этот протопроект порожден в условиях семинара и обратил на себя внимание людей, не без некоторых оснований, считающих себя экспертами, чрезвычайно весом. Он породил интеллектуальную проблему. Как это сделать? Какой конструкт? Над этим нам придётся очень серьёзно поработать, и я не хотел бы упреждать события, не проведя ещё нескольких семинаров в разных средах. Я найду способ идею из одного семинара бросить в следующий семинар, уже в совершенно другом виде, в виде полуфабриката, и тогда её можно продвинуть. В разных контекстах и за несколько шагов углубления. Тогда она дозреет. Для меня это самый ценный продукт. Потому что, как вы понимаете, когда возникает, во-первых, новый интеллектуальный вызов, во-вторых, нужно с ним всерьёзботать, это уже дорого стоит. И это то, о чем ни строчки я не мог прочесть, хотя внимательно слежу за газетами и за Интернетом, насколько могу.

Этот вопрос шарнирного перехода, перехода, растянутого во времени, революции во времени, всерьёзне обсуждается. А он тянет за собой чертову кучу проблем. Сегодня вместо этого на уровне района, на уровне сельсовета, происходит старая форма российской благотворительности. То есть, скажем, успешно действующему мясокомбинату навязывают в управление рухнувший колхоз. Может быть, его руководство и видит в этом какую-то отдаленную инвестицию, но даже не знает, какую и как. Пока выполняет скорее из чувства сострадания — раз, и из нежелания ссориться с начальством — два. Это не путь. Речь идёт о такой схеме, которая позволила бы заместить такую партизанскую деятельность, к тому же, тоже нигде не отражаемую, не фиксируемую, непонятную, превратить нечто невнятное в конструктивный элемент работы.

Ну, и один очень важный проект, который сильно продвинулся к предыдущему семинару. Это как раз университетский профессор, очень энергичная дама, которая давно и плотно через университет взаимодействует со школами. Стремится всерьёзотработать схему дистантного обучения. В связи с появлением большого числа компьютеров, возникает и большое число проблем. Потому что мало их поставить, надо, чтобы они работали. И вот проект такого дистантного обучения, базирующегося на университете, на этом районе, на этих сельсоветах, на конкретных школах, получил следующую стадию развития. Автор проекта признала свою ошибку в попытке реализовать затею в слишком малом масштабе одного поселения. За счёт того, что соседи разрабатывали эту программу, программу кадрового обмена, программу профориентации, её как бы готовый собственный проект, который она все равно, независимо от семинара старается продвинуть, получил и углубление, и расширение, и увеличение базы поддержки.

Вот, пожалуй, это и является продуктивными результатами напрямую. Каждый из этих проектов работоспособен. Не говоря ещё об одном, который возник в недрах работы, поскольку мы выделили там группу управления. Тоже был смешанный состав, который, с благословения главы администрации, рассматривал вообще систему управления районом. Из этого ещё не вырос готовый проект, но уже обсуждались формы изменения структуры самой администрации. Вплоть до возможного слияния некоторых отделов, появления нового, ориентированного как раз на развитие, и создания собственной проектной группы. Жизнь покажет, что из этого вырастет, потому что возникает слишком много текучки, но ведь главное, что в таком семинаре не просто рождается проект, но вместе с ним рождается, вызревает, «перередактирует» себя его автор. Тот, который говорит: я это сделаю, я это буду делать! Рождается уже вместе с «полем сочувствия»: люди четыре раза слушали проектное предложение, обсуждали его, участвовали в его видоизменении. Тем самым, такой семинар является довольно мощным социальным действием. Я бы не преувеличивал его мощь, но и приуменьшать его тоже нет оснований.

Это не значит, что все проекты будут реализованы, это не значит, что все будут реализованы здесь. Но в следующий семинар мы уже приносим весь багаж этих проектов. Мы сможем их транслировать как образцы, и не в Москве придуманные, не в Канаде, не где-то, а на такой же бедной земле, в такой же сложно живущей области, что воспринимается совсем по-другому. И я с огромным интересом отношусь ко всей этой серии, для меня это огромное обогащение, потому что у меня был дефицит грунтовой информации. А без нее очень легко рисуются любые схемы на уровне страны, округа или области. Ведь она, по определению схемы, изображает какой-нибудь, совхоз Первомайский в виде точки, тем самым уравнивая с другой точкой. В лучшем случае, приписывается вектор-стрелочка, с численностью или ориентацией производства. А все богатство человеческой и организационно-управленческой архитектуры не номинируется, его нет. Подобная схема (она вообще-то нужна) должна быть непременно дополнена схемой, вырастающей из взаимодействия на уровне района.

В общем, произошел огромный скачок знания, способности воспринимать информацию, способность работать, пусть сначала с некоторым внутренним сопротивлением, но работать в проектном залоге, в проектном алгоритме. То есть начинать не исполнять, а конструктивно мыслить, производить машину действия. Строго говоря, почти не было балластных единиц. А может быть, было ещё меньше, потому что я вынужден ориентироваться лишь на ход сессий, в которых группы предъявляли результаты своей работы, не вмешиваясь в работу самих групп. Внутри группы даже кажущийся пассивным человек мог оказывать определённое воздействие — вопросом, репликой, недоумением, возражением. Очевидно, что общий деятельный потенциал за десять лет вырос скачом. Это недооценивается в СМИ, это недооценивается в силу того, что там создано поле тяготения: все плохо, все в развале, наука умирает, происходит деквалификация.

Есть и это, кто спорит, но есть и встречный процесс. Люди научились считать, люди научились оперировать временем как конструкцией. Они в состоянии спланировать, спроектировать, сегодня проецировать в завтра. И люди достаточно уже раскрепостились, чтобы, будучи вынутыми из обычной схемы поведения — подчинения, неподчинения, погруженные в среду взаимодействия, оказаться способными взаимодействовать, работать в диалоговом режиме — что ещё нужно? Это гигантский ресурс и тяжесть нынешней ситуации в том, что эта наша работа является совершенно пионерской. Обычно экспертные сообщества заседают в своем кругу, да ещё разделенные по секторам. Конференции вообще мало продуктивны, у них есть только один смысл — публикация тезисов. Обычные обучающие машины ни к черту не годятся. Не привязанные ни к месту, ни к собственной деятельности, они проникают на ничтожную глубину. Технология погружения всерьёз—генератор временной ассоциации индивидов. Элемент игры здесь конечно есть, но он открытый, обнажённый, нет никаких тайн,

— Скажите, пожалуйста, уже началась реализация каких-то проектов?

Глазычев В.Л.:Для того, чтобы во всяком человеческом деле произошел минимальный сдвиг реализации, нужно не меньше трёх-шести месяцев. Идея, пусть лагеря молодых лидеров, — это хорошо. Но она должна быть ассимилирована в гораздо более широком круге исполнителей, соавторов. Они должны стать соавторами — отдел образования и т.п. Пока её восприняла, скажем, заместитель главы администрации по социальным вопросам. Важно. Воспринял директор детского дома. Важно. Восприняли несколько экспертов. Идею надо технологизировать, а там начнутся разговоры и о гвоздях, и о койках, и о подводе газа, о замене плит. Как такие вещи могут мгновенно воплощаться? Это нереально. Если идея повлияет хотя бы на корректуру сметы бюджета района, уже будет заложена целевая схема для её реализации.

Сметный процесс, между прочим, имеет длину. Поэтому мы провели семинар в начале апреля, когда ещё не была доверстана смета будущего года. Следовательно, ожидать мгновенности было бы наивно. Но есть система слежения, для того и есть ЦСП, чтобы такой опыт, в свою очередь, пропускать через себя, стараться размножить, отслеживать, и, по возможности, содействовать. И это как бы второй постэффект. Работа после семинара. Я уже не должен принимать в ней участие, по правилам игры. Моя-то задача в том, чтобы живые носители проектов получали моральную, организационную, технологическую поддержку от соответствующего центра, все молодые сотрудники которого работали на семинаре. То есть они тоже сделали скачок в собственном развитии. Ну, а дальше будем отслеживать. У меня другого интереса здесь нет. Я тут провокатор, а не образец.

— Вы говорите, что все эти проекты ещё будут рассматриваться, получать новое развитие на следующих семинарах. А рассмотрение каких-то новых проблем планируется?

Глазычев В.Л.:Нельзя планировать, в этом-то и прелесть. Они наверняка будут порождены другой ситуацией. Если я следующий семинар буду проводить в Рузаевском районе Мордовии, который пережил ужас перед угрозой закрытия транспортного узла в системе МПС, то проблема безработицы, утраты монофункциональности вылезет на первый план. Но все структурные схемы, которые рождены в предыдущем семинаре, не будут потеряны, какие-то новые обязательно появятся. То есть, это схема, в которой можно рассчитывать всегда на дополнение. Может, все из предыдущих не будут востребованы, однако проблема кадров универсальная, проблема неравномерности занятости существенна. Проблема незадействованности человеческого ресурса, способного действовать — универсальная, следовательно, родство, родственные схемы будут обязательно возникать. Какие именно новые — естественно, никогда заранее неизвестно, это придаёт всему этому авантюрный и увлекательный характер.

— Вы считаете, что эти семинары должны сыграть существенную роль?

Глазычев В.Л.:Я на это надеюсь. У меня есть основания надеяться. Я ведь начинал аналогичную работу ещё в предперестроечное время, когда она вписывалась в ещё очень жёсткую социальную архитектуру. Но и внутри её были люди, способные мыслить, желавшие изменения ситуации, однако любая чрезмерная инициатива была наказуема.

Я повторил это спустя много лет, в прошлом году в прикидочных семинарах. Ошибкой было отсутствие такой же фундаментальной подготовки с людьми, которые будут в них участвовать. Мы рискнули тогда просто броситься в воду. И кое-какие проекты всё равно были порождены и некоторые из них реализуются. Вот, скажем, как раз информационная сеть и схема того, что было выдвинуто молодёжью как проект социальной скорой помощи, ориентированный на поддержку удаленных поселений, которые оказались заброшенными. Вот эти два проекта двигаются. Деньги были оговорены. Но разница заключается в том, что уже сформировалась в округе опорная сеть. Главный федеральный инспектор, федеральный инспектор. При них кое-где уже встают на ноги ЦСП. Я получил гораздо большие возможности организационной подготовки, подпитки и надежды на продолжение, чем можно было получить в прежние эпохи.

Я работал в Владимире в 1994 году, где очень много было порождено внутри семинара, но опорной конструкции, которая бы поддерживала разность потенциалов, не существовало. А администрация, слишком погруженная в тысячу других дел, была недоступна. Мэр четырёхсоттысячного города и проблемы малого тысячного сообщества! Ясно, что вторые забываются после того, как прозвучали аплодисменты и сказано: «эту схему будем использовать для всей территории города».

Сейчас мы стараемся укоренять это ниже, то есть, там, где соразмерны власть и жители. А на уровне района они соразмерны, грубо говоря, все всех знают. 30 — 40 тысяч человек — это ситуация информационной полноты. И есть теперь методическая решётка, образованная государственной федеральной структурой, прямо не вмешанной в местные дела, кроме контрольных функций, но создающая точность, работающая с местными приемными, имеющая собственную базу, входящая в систему местных элит, следовательно аккумулирующая собственные силы. Этим грех не воспользоваться.